популярностью у девчонок я никогда не пользовался потому что понимал, что мне точно ничего не светит. да и кому нужен прыщавый с перхотью на голове, когда были накачанные красавцы. в старших классах все выезжали на выходные бухать, снимали где-нибудь дом, напивались до беспамятства, а затем обсуждали несколько дней в школе. меня среди приглашенных никогда не было. для них это было лучшим развлечением. все хотели лишь напиться и поебаться. я примерно представлял, кто уже ебался, а кто нет. мне тоже хотелось, но с моими данными явно ничего не светило. даже когда пошел в тренажерный зал и тело приобрело приятные очертания, я все равно не мог ходить в открытой одежде и сильно стеснялся. с того времени я ненавижу майки, шорты и все, что хоть как-то оголяет тело. даже сейчас, когда мое тело избавилось от этой проблемы, комплексы остались. футболки я начал носить лишь два года назад.

в девятом классе к нам пришла новая учитель английского. не помню её имя. ей было около двадцати семи. высокая, стройная, с красивыми бедрами и грудью, которую было видно, когда она надевала блузку и не застегивала верхние пуговицы. все пацаны её хотели и говорили о том, как выебут после выпускного. может кто-то так и сделал, хотя сильно сомневаюсь. но разговоров было много. приходя домой, я представлял её и дрочил.

правда такова, что мне ни разу не делали комплименты в то время. а как можно быть уверенным в себе, когда отражение в зеркале и отсутствие заинтересованности твоей личностью говорят сами за себя? я просто продолжал дрочить.

на физкультуру перестал ходить в десятом классе. даже чуть не отчислили, но, благодаря маминой сестре, мне поставили три. в одиннадцатом у нас уже был новый учитель. впервые я пришел на урок спустя несколько месяцев, она спросила: «ты кто?», я представился. мы с ней мило поговорили, она согласилась поставить 4 при условии моего присутствия. самая легкая четверка за все одиннадцать лет страданий.

в последний год учебы у нас был день самоуправления. но вернемся в десятый. это важно.

с десятого класса нас распределили на два – «С» (социально-гуманитарный) и «Э» (экономический).

в «Э» пошли почти все отличники, которые стояли затем на вручении дипломов среди первых, гордо задрав головы, чтобы удобно было отлизывать своим родителям и директору. они говорили про нас: «С – сосут». мы были выше и не обращали внимания. просто похуй. но всё-таки между нами не было такого уж сильного разлада. их новая классная руководитель была до пизды гордая лучшими показателями в школе. настраивала их против нас, за что потом была отправлена всеми обоими классами дружно нахуй. прямым текстом. отличий в программе почти не было. в «С» на уроках обществознания нас делили по пол класса, чтобы лучше усваивать материал, чуть больше английского, чуть меньше математики. выбор был очевиден.

наша новая классная руководитель вела физику. как к ученику она относилась ко мне плохо. как к человеку – хорошо. я сразу просил её ставить мне 2 в начале урока, чтобы не сидеть на нервах, она соглашалась. думаю, поэтому мы с ней никогда и не ссорились. я был честен с ней. возможно именно за это и стал классным руководителем в день самоуправления.

в тот день у каждого были свои обязанности. кто-то директор, кто-то вел уроки у младших классов. кто-то вытащил колонки, принес их в холл, включил на полную громкость, не выключал даже во время начала занятий, сидел в каморке, не посещая уроки. классный руководитель не ходит на уроки. я отпустил всех одноклассников, кто отпрашивался. я же имел на это право. на меня накричали, сказали, что сейчас вызовут родителей и отведут к директору. я ответил, что с директором мы учились с пятого по девятый и вряд ли она меня накажет.

– я сейчас весь ваш день самоуправления отменю, если такое продолжится! – орала, брызжа слюной, со вздутыми на лице венами какая-то злая тетка. не помню кто это вообще была. – я за такое тебя отчислю!

– не отчислите, – я был спокоен и абсолютно не боялся. чего боятся за два месяца до выпуска? – хотите отменить? не получится, вы сами нас сделали главными.

после этого вернулся в каморку. последствий не было. уважения к школьным сотрудникам не было уже давно.

моей учебой родители не особо интересовались, а постепенное снижение оценок огорчало их, но никаких мер никогда не принимали. в старшей школе я сказал, что оценки из аттестата ни на что не влияют, важен лишь бал по ЕГЭ. что было правдой, так что последние два года с оценками не донимали вовсе. школу я закончил худшим из выпуска.

в 12 я поехал в свой первый скаутский лагерь. маму одолело чудное желание воспитать во мне натуралиста, следопыта-любителя, добытчика огня, кострового повара и труженика палаточного лагеря. все загрузились на паром, отбывающий на остров Рикорда в 32 километрах от Владивостока. штормило так, что я чуть не начал свое любимое занятие не сходя на берег. блевать хотелось пиздец.

подходя к острову я увидел деревянные домики по левому борту с красной крышей. они казались достаточно милыми. людей на берегу почти не было, и я не придал этому значение. Расстояние до острова сокращалось, а домики удалялись, что взращивало тревогу в молодом сердце будущего скаута.

через пять часов приколов на ржавом судне мы сошли на берег. ни домиков, ни цивилизации. военные палатки, рассчитанные на пятнадцать человек каждая. две мужских, одна женская. мелкие палатки для начальства гарнизона унижения человеческого достоинства. одна была обустроена под ларек. самая элитная – для руководителя лагеря Олега.

нам показали места для сна. мое было второе справа от входа. обычные деревянные поддоны, на которых был картон. сверху мы стелили спальные мешки и охуевали от предоставленной нам возможности спать под крышей.

предыдущие «туристы» погрузились на этот же паром и съебались с превеликим удовольствием и слезами счастья.

нас позвали на сбор. кто был посвящен в скауты – по форме. нашивки, галстуки, зажимы. цацки, недоступные новобранцам. я был в форме хаки.

подняли флаг, равнение, зазвучал гимн. я не отводил взгляд, но не пел.

– приветствую всех, кто прибыл в третью смену, – поприветствовал Олег. он был под два метра ростом, крепкий, с темными густыми короткими волосами. все скауты – без щетины и бороды. – отдельно приветствую знакомые лица. рад видеть вас снова.

и кто вообще сюда вернется? – подумал я после отбытия, но в тот момент был воодушевлен столь несуразной торжественностью.

– три правила лагеря, – продолжал Олег. – первое: обращаться по старшинству, у каждого будет начальник отряда. – ну все, точно пиздец, попал в армию. а говорили, что призыв с восемнадцати. – второе: каждый отряд сам решает все свои бытовые вопросы, кроме еды. готовка будет распределена между всеми по очереди. два человека в день от каждого отряда будут готовить еду на весь лагерь. третье: хотите курить? – курите, мне все равно, но делать это там, – он указал пальцем на камни в двухстах метрах от лагеря возле моря, – будете курить в лагере – последует наказание. – вот это уже прикольно, подумал я. – разойтись по отрядам, – скомандовал Олег, и мы прошли к Егору, который был у нас главным.

на его плече были какие-то нашивки, да и хрен с ними. с его смуглого лица почти никогда не сходила улыбка, но она не доставляла никакого дискомфорта. ему было восемнадцать.

– короче, давайте так, – начал Егор, когда мы собрались в нашей палатке. – мы на две недели семья, есть проблемы – решаем вместе, окей? накосячили, идем первым делом ко мне и пытаемся все замять, чтобы никого не спалили. ясно?

– ясно, – отозвались двенадцать подопечных главного второго отряда.

– до вечера свободное время, так что походите посмотрите что тут вообще есть. ужин в 8 на самом верху, так что не опаздываем.

– а кто готовит? – отозвался Саша, который стал позже моим приятелем по бедствиям.

– сегодня готовят за вас. завтра есть желающие?