– Она упала и потеряла сознание в лесу, – отрапортовал Бром. – Отвести ее к Циклопу?

«К Циклопу?», – недоуменно подумала Мария, представив себе здоровенное одноглазое чудище из легенд кочевников.

– Не стоит, – воин казался растерянным. – Я сам. Сара, как ты себя чувствуешь?

– Я? Устала, – сбивчиво ответила девушка.

– Идите обедать, – велел Гал подопечным. – А после, Сара, подойдешь ко мне.

– Хорошо, – кивнула Мария.

Только кадеты развернулись, чтобы уйти, как куратор снова окликнул их.

– Вы молодцы.

Вслед за одногруппниками Сары Мария двинулась к зоне выдачи еды. По дороге она оглядывала просторную трапезную, уставленную длинными столами. Воины и их подопечные расположились рядом, другие столы занимали разномастные жители крепости. Из них по одеждам Мария смогла распознать разве что парочку молодых врачей, которые сбежали на обед прямиком из лазарета, позабыв снять светлые халаты. Остальные онца, одетые в брюки и юбки, рубашки и блузки, накидки и платья, могли оказаться кем угодно. Хотя во-о-н те, за отдельным столом у стены, старые, шрамированные, с мундирами, походили на старост, о которых Мария часто слышала, но с которыми почти не сталкивалась. Бывшие воины, вставшие во главе нового воинского поколения.

Пока Мария разглядывала местных, в который раз удивляясь порядкам жизни крепости, наступила ее очередь получать еду. Вслед за ней шла Нейтрина, и Мария предпочла дождаться кадетку, чтобы вместе с ней сесть за нужный стол.

– Я бы сначала отправила тебя мыться, – брезгливо бросила Нейтрина, изображая, будто бы от Марии плохо пахнет.

– Очень смешно, – неловко буркнула самозванка, прикидывая, как бы на такое отреагировала Сара. Похоже, Нейтрина не заметила ничего странного в ее поведении, так что пока все шло нормально.

– Ого, какие онца! – разразился возгласами ученический стол, когда Мария уселась за него. – Сара, ты жива! Сейчас она съест наши порции с голодухи!

Незаконно оказавшись в центре внимания кадетов, Мария совсем сконфузилась. К счастью, после выдуманных злоключений она могла сослаться на плохое самочувствие и частичную потерю памяти. К тому же, на большинство вопросов вместо нее ответили участники поискового отряда, желавшие прихвастнуть перед одногруппниками успешно выполненной миссией. Так что Мария смогла переключиться на еду: какое-то рагу, которого она никогда не ела. Густой наваристый бульон с куском булки и вода.

«Ну что, попробуем», – подумала девушка.

После первой же ложки она решила, что синусы готовят лучше. Затем съела еще несколько ложек, закусив булкой, и украдкой осмотрела всех присутствующих. Столько незнакомых, чужеродных лиц. Хищные глаза, темные звериные носы, острые уши. Клыки, обнажающиеся каждый раз, когда к ним приближается ложка с рагу. Марии стало не по себе в такой непривычной компании. Хотя общались между собой эти создания довольно дружелюбно, почти как синусы. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.

Тут внимание Марии зацепилось за одного юношу, который сидел возле окна и почему-то ни с кем не общался. Дневной свет падал на его хмурое лицо, выделяя открытый лоб и прямой нос. Черные ресницы вслед за взглядом опустились вниз, но даже так Мария разглядела зеленый цвет радужки. Короткие черные волосы в ярком свете Веги отливали синевой. Марии показалось, что она где-то видела этого онца. Но не успела лазутчица развить эту мысль, как плечом неожиданно ощутила тяжесть и вздрогнула.

– Скорее доедай, и идем, – раздался над головой скрипучий голос Гала. – Перед занятием мало времени, надо успеть к Циклопу.

Делать нечего, так что Марии пришлось в несколько ложек добить свой обед. Затем куратор повел ее в лазарет, который находился так же на первом этаже. В Стратусе было точно так же, и это вполне разумно. Раненным и больным куда проще добраться до врача: не нужно подниматься по лестнице.

– Ты пропустила важные тренировки, – нервно говорил Гал по пути. – Я должен лично удостовериться, что ты в состоянии продолжить обучение.

– Я только-только вернулась домой, – справедливо заметила Мария. – К чему такая спешка?

– Экзамен – не шутки, кадет, – строго заметил Гал. – Вас вот-вот посвятят в воины, а ты уже отстаешь от группы.

«Опять этот экзамен, – вновь удивилась Мария. – Что такое экзамен вообще? Как хорошо, что меня это не касается! А Галу, похоже, досталось за пропажу Сары, вон как волнуется».

Отворив дверь в лазарет, Мария попала в небольшую приемную со столом, кушеткой и шкафами. Отсюда в разные стороны вели две двери, одна из которых, если опираться на устройство Стратуса, открывала проем в подобие операционной, а другая – в большую комнату с койками для больных.

За столом сидел юный онца, младше Марии года на три. Он усердно заполнял какие-то бумаги, выводя странные узорчатые каракули, значения которых Мария не знала. Увидев гостей, мальчишка вскочил со стула и беспокойно забегал глазами.

– Болеете, что ли? – рассеянно спросил он.

– Надеюсь, что нет, – устало вздохнул Гал. – А где твой отец?

– Он только вышел. Сейчас позову!

И с этими словами мальчишка скрылся за дверью.

Повисло неловкое молчание, которое неприятно давило на Марию. Она почувствовала себя еще более уязвимо, оставшись с Галом наедине. Вдруг он заметит в ней что-то странное, что не соответствует образу Сары? Хотя, похоже, Гал настолько погрузился в собственные переживания, что не замечает ничего вокруг.

«Дурочка, успокойся! – мысленно велела себе Мария. – Заподозрят что-нибудь – превратишься в таракана и убежишь. А пока делом займись».

И правда, она ведь все это затеяла ради добычи. Значит, нельзя терять времени. Мария отвлеклась от тревожных мыслей и осмотрела приемную, стараясь найти что-нибудь ценное. Журналы с записями, парочка стеклянных колб, картина на стене. Это все не то. Вот если бы какие-нибудь лекарства, шприцы или что-то вроде того. Должно быть, самое ценное лежит в операционной.

Гал все это время молча ожидал прихода врача, нетерпеливо поглядывая на Вегу в окне.

– Ну здрасте, – донесся со стороны двери едкий голос.

Мария развернулась, и первое, на что упал ее взгляд – темная повязка, скрывающая один глаз онца. Затем – шрамы, изуродовавшие половину лица с незрячим глазом. Ухо с той же стороны было порванным, там же виднелась лысина, возникшая посреди густых каштановых волос из-за какого-то таинственного ранения. Здоровый глаз смотрел очень бодро и пристально, в нем плясал живой огонек. Несмотря на многочисленные увечья, онца не вызывал отвращения. Должно быть, потому что ухаживал за собой: аккуратно причесанные волосы, гладко выбритое лицо и чистый глаженый халат. Но приближаться к нему все равно не хотелось.

Лицо Циклопа скорее напомнило Марии лик бывалого разбойника, нежели врача.

– Опять писал свою ерунду! – возмутился врач, когда прошел в приемную и увидел тетрадку сына. – От музыки нет толку, особенно для будущего лекаря.

Юный онца подскочил к столу, схватил свою тетрадку и спрятал ее за спиной.

– Прости, бать, – буркнул он себе под нос, явно не испытывая чувства вины.

– Ты мне еще сто лекарственных растений должен был выучить, – напомнил Циклоп, отчего мальчишка совсем съежился. – Дуй повторять, вечером спрошу.

Маленький онца выбежал из приемной.

– Ну-с, – произнес Циклоп, разворачиваясь к своим гостям и впиваясь в них проницательным взглядом. – Чего вам угодно?

– Вот пропавшая, – произнес Гал, подтолкнув Марию к жутковатому врачу. – Две ночи в лесу одна провела, подвернула ногу еще и, говорит, память немного отшибло. Сознание теряла.

– Вот как? – глаз Циклопа загорелся хищным пламенем. Он схватил небольшой фонарик, подошел к Марии и начал светить ей в глаза. Его шрамированное лицо оказалось так близко к самозванке, что она почувствовала его дыхание с нотками спирта.

– Садись, – велел врач, указывая на кушетку. Мария послушно выполнила указание. – Какую ногу подвернула?