Старшина Шрек сначала перестал улыбаться, но потом на его лицо вернулась самодовольная улыбка, он задрал нос.

– Ну что ж, раз оплачено, так оплачено.

В момент, когда Вика потянулась за карточкой она услышала глухой удар, как если бы молотком ударили по стене. Открыв глаза, она почувствовала жгучую боль в области затылка. Над ней склонился старшина.

– Викуль, ты чего разлеглась? Не время отдыхать, а то все пропустишь. Грузите.

Вика чувствовала, как теплая капля стекает по шее. Кто-то просунул руки подмышки и приподнял ее. Спереди подошел один из подчиненных Шрека и начал подбирать ее ноги. Вика потянула на себя и резко дернула ногами обратно. Получился не сильный, но резкий удар точно в носовую перегородку. Смотрителя откинуло назад, кровь хлынула мощным ручьем. Тот, кто держал под руки попытался поднять и развернуть Вику, но та, отталкиваясь, начала быстро пятиться назад, и державший ударился головой о стену. Третий схватил ее за руку. Девушка ударила по дуге ногой его в голову и зафиксировав руку, совершила бросок с выходом на болевой прием. Смотритель взвизгнул, когда услышал хруст локтевого сустава и нестерпимую боль. Пользуясь общим замешательством, Шрек подкрался к девушке сзади и разрядом электрошокера парализовал ее.

Лежавшую без сил в грязи Вику начали избивать ногами. Один, со сломанным носом, вкладывал все свои физические усилия. Через буквально минуту лицо девушки было изуродовано. Гематомы проступали по телу. Были сломаны нос, челюсть, несколько ребер и получены множественные повреждения внутренних органов.

Вика была без сознания, когда ее волоком тащили вниз по ступеням. Это было одно из тех технических помещений, которые использовались для хранения дворницкого инвентаря. Дверь захлопнулась. Включили свет. Может из-за изменения обстановки, может из-за света, но она приходила в сознание. Вика видела размытые силуэты ботинок. Боль была настолько невыносимая, что она не могла ни плакать, ни стонать, ни тем более кричать. Единственное чего хотелось – это снова отключиться. Но служители напротив хотели, чтобы девушка подавала признаки жизни. Она почувствовала, как с нее стягивают одежду.

Когда ее закончили насиловать, один из смотрителей по приказу Шрека, накинул целлофановый пакет на голову Вики и стянул его на шее. Слезы стекали по щекам девушки уже после того, как она окончательно перестала дышать.

– Агхххх, – втягивая в себя судорожно воздух, Марат подскочил из положения лежа. Он сидел на своей кровати, у себя дома. Весь в поту. Простыня была мокрая по всей длине. Промок даже матрас.

Придя в себя, мужчина заварил себе кофе и прикурил сигарету. Следующая мысль была эссенцией всех его мыслительных процессов, всех его переживаний и размышлений, разговоров. «Нас всех насилуют и убивают».

– Пожалуйста, задавайте вопросы. Девушка, 2 ряд, правое крыло.

В лектории гомон начал стихать, когда выступавший сделал выбор. Девушка «отличница» поднялась с места.

– Дмитрий Николаевич, у меня вопрос не по теме лекции… – девушка слегка покраснела. Ожидаемые хихиканья и скабрезные реплики последовали буквально сразу же.

– Не возбраняется, – сухо ответил профессор.

– Вы известный социолог не только в научных кругах, но и за его пределами – о Вас знают многие и непосвященные в темы полит-психо-социологии. В том числе и за рубежом. Расскажите пожалуйста о Вашей теории блочного распределения и системе обслуживания граждан. Я слышала, что она легла в основу новых проектов правительства, которые будут вынесены на рассмотрение заксобрания. И второй вопрос – что лично Вы ожидаете от реализации на практике?

Егоров действительно не ожидал вопроса о своей инновационной теории. Тема лекции была «Реинтеграция личности с обществом под влиянием западной пропаганды». По этому поводу в зале были даже несколько представителей федеральных СМИ. Несмотря на режимность военного учебного заведения, мероприятие подразумевало фото- и видеосъемку с последующим пуском в новостную ленту.

– Спасибо за Ваше внимание к теории. Не сочтите за… Ммм, – профессор помедлил, – за нежелание или…, – он не нашелся как мягче обойти, – игнорирование, но вопрос настолько обширный, что требует не один час. Да и наши гости-журналисты все-таки ждут дискуссию по повестке. Могу лишь сказать, что Правительство безусловно реализует проект, если он пройдет все чтения. Но стоит отметить, что оно (Правительство) – часть крупного бюрократического аппарата, поэтому – конечно все будет происходить не быстро. Спасибо Вам за ваши вопросы. Простите, если кому-то не хватило внимания, но жесткий временной регламент диктует свои условия.

На Егорове был военный китель с тремя звездами и двумя просветами на каждом погоне. Начало и окончание учебного процесса сопровождалось военными командами «встать», «смирно» и «вольно», как и любое другое действие среди военных, подразумевающее команды. Спустя недолгую паузу полковник тихо произнес:

– Все, кто спит…, – а затем громко рявкнул – Встать!

Резко подорвались засони на последних рядах. Зал разразился хохотом.

Звук проворачивающегося ключа в замочной скважине. Крупная женщина с мягкими чертами лица, выкрашенные в светлый цвет волосы, заколоты сверху в буклю, аляпистый фартук. На кухне шкварчала заготовка для борща, она не ждала никого так рано. Вытирая руки об фартук, неслышной походкой она двинулась в сторону коридора. Дверь уже закрывалась.

– Дим, ты чего так рано? – с улыбкой и легким удивлением в приподнятых бровях она встретила мужчину поцелуем. – Ничего же не готово еще, – начала она расстраиваться.

– Да перестань, – он тепло улыбался, крепко обняв свою супругу. Он наслаждался моментом. Объятие длилось дольше обычного. Страсть спустя 15 лет брака практически прошла, но на смену ей пришло нечто большее и не только в чувственном плане, но и в духовном. Да и надежность немаловажна. Спокойствие и надежность. Родство. Он вкушал все это, обнимая свою жену. Так он обнимал свой мир.

– Удалось освободиться пораньше, вот и примчался. Да и потом надо держать тебя в тонусе – вдруг ты тут мужиков водишь? – он самодовольно смотрел на нее, будто раскусил.

– Ну иди сыщик под кроватью посмотри. А потом переоденься и руки мой. Комиссар Катанья. Юморист, – еле-слышно добавила, но так, чтобы он услышал.

У женщины было редкое имя – Агриппина. Кратчайшее, ласковое и при том самое милое и нежное было производное от него – Груша. На сколько имя это было смехотворным и забавным для посторонних, на столько же оно было особенным и чуть ли не священными для родных. Когда это имя произносил супруг, то она сама чувствовала сладость в звуках. Может дело было во вкусном фрукте, может в приятном баритоне ее мужчины, а может дело было просто в ее мыслях и фантазиях, которые существовали внутри.

Так как гостей не было, они сели по-простому – за столом на кухне. Она достала початую бутылку «Патриотичной». Вопросительно посмотрела на него. Он на нее. Немного подумав, коротко кивнул. Груша налила одну стопку. Профессор выпил, но закусывать не стал. Иногда горечь надо было прочувствовать глубже и дольше. Ни один мускул на лице не дрогнул.

– Они хотят из «блоков» сделать инструмент по деприватизации.

– В смысле?

– В смысле, они хотят не институт госуслуги развить… Они хотят захватить весь бизнес в стране под предлогом регулировки «блочным» постановлением.

– Может в этом есть положительные стороны? Они будут делать все качественно, под едиными стандартами.

– Именно так они и будут все позиционировать. А в действительности… Груш, вспомни, как тендерную деятельность зарегулировали. Во что это вылилось? В триллионные контракты, распиленные «по закону». Триллионы на которые не мог претендовать мелкий бизнес, а иногда и средний. Все забирал крупняк, подконтрольный конкретному министерству и за взятки раздавал своим же шакалам. Все делалось максимально долго, дорого и некачественно. Но никто в этой схеме не мог пожаловаться: круговая порука.