Луиджи суетился, улыбался, долго не отпускал её руку, даже когда она села в такси, и показывал на своём сотовом цифру 10.00. Анна ничего не ответила.

Мама ждала её, сидя в кресле на балконе номера гостиницы. Завидев, побежала открывать дверь.

– Ну, как? – Спросила Валерия Николаевну дочь, как только она вошла в номер. – Ты мне честно скажи, не я зря тебя к нему отправила?

– Не зря. Хочу есть и спать.

– Тогда действительно не зря. – Заулыбалась мама. – Сейчас позову Вовчика и – в ресторан!

На следующее утро Анна приехала к мастерской художника ровно в десять. Отпустив такси, она подняла голову и увидела в окне мансарды осунувшееся лицо Луиджи. Он чуть не вывалился из окна от радости.

Быстро сбежав вниз, Луиджи прямо на улице начал орать что-то восхищённое, целовать её руки и лицо. В окнах соседних домов показались любопытные соседи – и мужчины, и женщины. Не обращая на них внимания, Луиджи стал тыкать в дисплей своего телефона, в цифру 10.00. Аня достала свой телефон и показала ему время.

Схватившись за голову, Луиджи стал указывать на две буквы в правом верхнем углу дисплея. Оказывается, он ждал Аню вчера в десять вечера. Сказав «сорри», немного обиженная Анна повернулась и пошла в сторону ближайшей широкой улицы, где ездило больше машин. Вопль Луиджи заставил её подпрыгнуть. Схватив Анну за руку, Луиджи силой потащил её в подъезд и не отпускал, пока они не поднялись на третий этаж.

Сначала они занимались любовью на незамеченном ею вчера диване, затем в душе, а потом Аня попросила перерыв. Три часа она отдыхала на кубе, с шарфиком на плече, позируя, а затем тут же занималась любовью с Луиджи.

И вдруг ей резко надело подобное занятие сексом: когда она не понимает ни слова из разговора партнёра. Внезапно она заметила, как назойливо громко он говорит, слишком сильно её обнимает, и слишком часто дышит. Анна быстро оделась, показала жестами «хватит», двадцать раз повторила «Ноу!» и вылетела на улицу.

Такси поймала тут же и благополучно доехала до гостиницы.

Поле обеда Валерия Николаевна, Вовчик и Анна сели в автобус на Рим. Провожающий их Юрий Владимирович махал рукой, глядя только на маму. Напоследок он показал на телефон и тут же раздался звонок у Валерии.

– Мы уже обо всём договорились, Юра. – Мама счастливо улыбалась. – Прилетишь в Россию, встретимся и поговорим. Извини, сейчас неудобно.

А вечером они все летели в Москву. В самолёте Володя просматривал фотографии в смартфоне, Аня спала, Валерия Николаевна мечтательно смотрела на облака за бортом.

Хряка во двор Полине привезли в час дня.

Из прицепа к Жигулям, Ирина и её муж Коля, с гордостью вывели розового кабанчика, килограммов на двести. Оценив параметры Борьки, тётка Полина благосклонно кивнула, разрешая доступ к телу своей любимицы.

Делегация направилась к дощатому сараю, выкрашенному в весёленький гочично-говнистый цвет.

Свинюшка Хавронья моргала коричневыми ресницами небольших глазок и с ужасом смотрела на здоровенного кабана, который тут же стал деловито к ней принюхиваться. Хавронья широким задом вжалась в стенку утеплённого сарайчика, решив не сдаваться розовому нахалу.

Прошел час, другой. Наблюдатели, пристроившись на сене в углу, уже допили первую бутылку самогона и закусили сальцем от родственника Борьки, а Хавронья всё не подпускала к себе ухажёра, борясь за девичью честь.

Она уворачивалась, прыгала и рычала, выставляя немалые клыки. При очередном манёвре хрюшка снесла боковую перегородку. Начала трещать задняя стенка сарая.

Ирина толкнула в бок супруга и тот, перестав рассматривать грязные ногти, предложил помочь созданию семейных отношений. То есть подержать Хавронью, пока к ней пристроится хряк.

Полина, глядя любимице в глаза, начала уговаривать любимицу, объясняя, что с девственностью всё равно придется расставаться, так уж лучше под руководством опытных людей, да с хорошим мальчиком, чем не пойми с кем и на чужом дворе.

Хавронья внимательно слушала хозяйку, иногда повизгивая, но, вильнув мощным задом, хряка к себе не допускала. Двухсоткилограммовому «мальчику» надоело уговаривать «девушку», и он пошел гулять по сараю. Хавронья от усталости завалилась на бок, отдыхая.

Обойдя по периметру сарай и сожрав попавшуюся на пути горку моркови, апельсиновые очистки и старый шерстяной шарф, хряк решил, что он отдохнул, перекусил, и пора заняться любовью. Он рванул к невесте с новыми силами.

Хавронья снова шарахнулась к задней стенке сарая, надавила задом и стенка проломилась под её стапятидесятью килограммами. А хряк всё наседал, норовя выказать скопившуюся страсть, отчего Хавронья вывалилась во двор. Пробуксовав в снегу посередине двора, она рванула на полной скорости в сторону дороги, скользя копытцами по замерзшим лужам… Хряк припустил за ней.

На такие мелочи, как заборы, люди, кусты, или автомобили ни перепуганная Хавронья, ни воспылавший любовью хряк Борька, внимания не обращали.

За двумя дипломированными свиньями с озабоченным видом бежала тётка Полина, кума Ирина и её супруг Колян, на ходу открыв вторую поллитру и хлебнув самогонки.

Немного было мутновато в голове от недосыпа из-за ночного разговора с Жорой, слегка подташнивало и очень хотелось пить, но я твёрдо вела машину по Волоколамке, надеясь до вечера добраться до дома.

В глазах слегка мерцали и рябили пейзажи за ветровым стеклом, но я надеялась, что справлюсь…

Сразу перед Волоколамском ожил сотовый телефон. Сначала я поговорила с братом, он очень переживал из-за возможного опоздания купленного товара. Следующий звонок был от мамы, она радовалась скорому потеплению. Кирилл позвонить не соизволил, видимо, не сомневаясь в моём скором появлении и в том, что я не изменю ему «никогда», то есть в ближайшие лет десять.

Меня опять начали грызть пираньи ревности… Но Судьба на свете есть, настроение изменилось. Позвонила моя любимая подруга Аня! Как только приземлилась в Шереметьево, так сразу набрала мой телефон. Голос Анны обещал интересные рассказы и сувениры, и я решилась.

– Аня, так соскучилась по тебе. Хочешь, я развернусь, подхвачу тебя в аэропорту, маму и Вовку в Твери и отвезу домой?

– Если тебе не трудно, – как всегда тоном английской леди, начала благодарить Аня…

Радуясь скорой встрече, я начала тормозить, готовясь к развороту… и это спасло мне жизнь. Глазам своим не поверила, когда из оврага дороги, слева, под колеса моего «Лексуса» метнулась огромная коричневая туша.

Я крикнула в телефон: «Аня! Чёрт!» и подпрыгнула, нажимая на тормоза, но поздно. Сильнейший удар заставил вильнуть машину вправо, руль дёрнулся, и два пальца левой руки щёлкнули нестерпимой болью. И, может быть, обошлось бы без дальнейших осложнений, но непонятно откуда выскочил огромный розовый свин, и второй удар снёс машину в овраг.

Машина упала на правую сторону, и, свалившись с дороги, перевернулась. Крыша и пол поменялись местами, окна залепило снегом. Сиденье сдвинулось со своего места и вжало ноги в живот. Руль ударил меня в лицо.

Я теряла сознание и захлёбывалась собственной кровью.

Тётка Полина кинулась к Хавронье, отлетевшей за край дороги в глубокий сугроб, и бросилась на неё сверху, проверяя пульс. Свинюшка смотрела на хозяйку страдающими глазами и, подхрюкивая просила помощи. Тётка Полина сняла с себя тёплый пуховой платок и накрыла им Хавронью, подталкивая края под бока.

– Потерпи моя девочка. Чуть-чуть потерпи.

Хряк Борька остался на асфальте, пытался встать, вертя налитыми кровью глазами, Ира бегала вокруг свина на два центнера, причитая: «Маленький мой! Живой мой мальчик!»

Отбросив бутылку Колян в два прыжка спустился с дороги. Серебристый «Лексус» лежал колёсами вверх среди девственного белого поля, наполовину утонув в сугробе. К машине вела утрамбованная крышей автомобиля дорога умятого снега. Колёса «Лексуса» ещё крутились.