Она вошла в уборную, и сразу послышалось хихиканье, которое выбивало её из колеи. Оно ассоциировалось у гриффиндорки с группками девочек, собирающимися в библиотеке, пока там сидел Виктор.
— Это будет Гарри, — заговорщически произнесла одна из них. — Уверена, он будет невероятно популярен после Турнира.
— Тебе придётся поторопиться и подсунуть ему их раньше, — сказала вторая.
Гермиона застыла, смотря на приоткрытую дверь. Подслушивание чужих разговоров было последним в списке её удовольствий, но в свете недавних событий, связанных с Гарри, у неё развилась паранойя.
— Я не уверена, что это то, что нужно, — захныкала первая девушка, и Грейнджер узнала в ней Ромильду Вейн. — Вдруг он вообще не любит сладкое?
— Ну, положи в коробку ещё и крекеры, — неуверенно предложила вторая. — Мы могли бы пропитать их…
Грейнджер толкнула дверь, беспардонно входя внутрь.
— О, Гермиона, привет! — защебетала Ромильда таким голосом, будто больше всего на свете была рада её видеть, что выдавало нервозность девушки.
— Привет, Ромильда, — холодно отозвалась гриффиндорка и посмотрела на подругу однокурсницы, что училась на Когтевране, которую она не помнила по имени. — Странное место, чтобы есть конфеты, не находишь?
Гермиона посмотрела на пачку шоколадных котелков, внутри которых плескалась жидкость. Это мог быть сироп или ром, в зависимости от предпочтений покупателя и его совершеннолетия, естественно.
— О! Да, я просто только купила недавно, поэтому… — Ромильда засуетилась, пытаясь схватить коробку руками и сделать вид, что это просто случайная глупость, но Гермиона оказалась проворнее.
— Пожалуйста, скажи мне, что это не то, о чём я думаю, — делать вид, что ничего не происходит, было бессмысленно, и по паническому выражению лиц обеих девочек становилось ясно, что внутри котелков что-то запрещённое.
Ромильда не походила на человека, который способен кого-то отравить или, тем более, убить. Но тугой узел в груди у Гермионы не развязывался, начиная с момента, когда Кубок выплюнул имя Гарри. Она поднесла котелки к лицу.
Тёплый, терпкий аромат вишнёвого табака проник в её легкие, раскрываясь. Черника, сладкая, свежая и совсем немного запаха мужского уходового средства. Геля для бритья? Геля для душа? Одеколона? Он чувствовался почти на выдохе, оставаясь в лёгких, смешиваясь с ароматом ягодных сигарет и ванили.
Руки Гермионы дрогнули в осознании, и котелки, словно в замедленной съемке, распластались на полу, облив туфли девушки и, скорее всего, часть юбки. Это спровоцировало возмущённый крик Ромильды, для которой, вероятно, эти конфеты обошлись в кругленькую сумму. Это было неважным, потому что в ушах Гермионы стоял клапан, делающий абсолютно всё происходящее глупым, ненастоящим, не требующим внимания. Всё на секунду померкло в сравнении с шоком, который, подобно шпиону, прокрался в её мозг, чтобы оглушить нервную систему.
В котелках была Амортенция. Для Гермионы она пахла в точности как Драко Малфой.
Комментарий к Глава 10
Столько всего произошло в этой главе, даже не знаю о чем спросить в первую очередь:D
Так что делитесь тем, что впечатлило сильнее всего.
========== Глава 11 ==========
— «Океанические твари», «Все подводные камни о подводных обитателях», «Русалочьи песни: противодействия», — проговорил Блейз, опуская каждую из книг на стол с громким шлепком.
— Разве песни поют не только южно-водные русалки? — спросил Тео, держа в руках учебник по заклинаниям.
— Понятия не имею, — ответил Забини, садясь в третье кресло за отдалённым столом в гостиной Слизерина. — Это единственные книги с похожей тематикой, которые вы ещё не успели забрать.
Они были завалены книжками и пергаментами, выписывая нужную информацию. У Драко уже раскалывалась голова, но он упрямо настроился докопаться до какого-то результата сегодня.
— Как ты так быстро понял, что его нужно погрузить в воду? — спросил Тео, делая очередную заметку на листе.
Драко пожал плечом, не отрывая глаз от текста.
— Мне понравилась версия с Банши, так что я просто наложил на яйцо определяющее заклинание. Что-то по типу межвидового переводчика, но оно показало, что проблема была не в непонимании чужеродного языка, а в волнах звука, которые не отслеживались на нормальных для человека частотах, — ответил он. — Значит, дело в пространстве. Я предположил воду.
— Умно, — кивнул Блейз, потянувшись к ближайшему учебнику, — но ты уверен, что в песне шла речь о нашем озере?
— Больше здесь нет крупных водоемов. Да и это не основное. Даже если потребуется куда-то перенестись, сомневаюсь, что хоть где-то есть подводный мир более воинственный, чем в Чёрном озере, — покачал головой Драко, отбрасывая со лба волосы. — Если я буду готов к тому, что меня ждёт в нём, то буду готов ко всему.
— А не важнее ли подумать о том, как ты собираешься обходиться без воздуха… сколько?.. Час? — вздёрнул бровь Теодор.
— У меня есть идеи, но пока я ещё ничего не могу сказать точно. Однако, если мне нужно будет отнять у подводных жителей что-то, то лучше знать их паттерны поведения, так что выписывай, — объяснил Малфой.
Нотт кивнул, вникая в суть. Они сидели над записями практически два часа, прежде чем слова начали плыть перед глазами. Драко уже мог заменять Хагрида в области магических животных под водой, на случай, если бы слизеринец сошёл с ума.
— Нужно будет отлевитировать все эти книги в комнату, — произнёс Блейз, потерев пальцами веки. — Мне кажется, было бы удобнее делать это в библиотеке, если садиться раньше.
Малфой кивнул и сжал зубы. Он заглянул в библиотеку сегодня вечером, после того, как ему пришла в голову идея с водой. Драко собирался взять нужную литературу и убить вечер понедельника двух лучших друзей. В библиотеке он услышал шум, который, к огромному удивлению, создавала Грейнджер. В её то святыне. Она смеялась, пытаясь заглушить хохот ладонью. Крам сидел рядом, явно мешая ей заниматься. Судя по тому, как девчонка несерьёзно отмахивалась от него, продолжая веселиться от того, что он ей там рассказывал, Грейнджер явно была не против. Ненависть Драко к Краму увеличивалась с каждым днем, будто у болгарина вообще не существовало никакого инстинкта самосохранения.
Щёки Грейнджер стали румяными от смеха, а на правой стороне появлялась небольшая ямочка, когда она улыбалась. Крам всегда заставлял её смеяться. В Большом зале, сталкиваясь случайно и перебрасываясь парой слов, в Трёх метлах, на улице, когда отдавал ей свою куртку, даже сейчас. Малфой выдернул книгу из полки так резко, что кончик обложки едва не резанул ему по пальцу. Кто знал, что грязнокровка окажется той ещё шлюхой. Она точно так же ластится к Краму под соснами Запретного леса? Или зачем далеко ходить, если можно сразу в библиотеке, просто…
— Ничего себе! — восклицание Нотта отвлекло Малфоя, и он моргнул, прогоняя от себя волны бессмысленной ярости. — Грег, ты куда это так вырядился?
Драко повернул голову, чтобы посмотреть на странную прическу Гойла, который использовал явно слишком много геля для волос и стал похож на Хагрида. Слава Салазару, без идиотского цветочного пиджака. Хотя этот момент всецело компенсировал сомнительного вида букет в руках.
— А цветы зачем? Девчонка что, померла? — ухмыльнулся Блейз, заставляя Гойла краснеть, а окружающих хохотать.
— Милисента сказала, что они ей нравятся, — пробурчал тот и, ещё раз поправив одежду, вышел из гостиной.
— Ставлю пять галлеонов на то, что она ему даст сегодня, — Нотт хлопнул по столу ладонью.
— Принято, — кивнул головой Драко, уверенный, что завтра утром станет богаче на пять золотых монеток.
Он закрыл глаза, отбросив голову на спинку кресла. Ему в равной степени хотелось оказаться одному и оставаться в толпе, быть занятым. Драко больше не доверял своим мыслям, своей голове. Она перестала быть ясной и чистой. Драко не доверял своим ощущениям и эмоциям, которые решили довести его до сумасшествия. Каждый раз, оставаясь без дела и будучи не настолько уставшим, чтобы упасть на кровать и умереть на несколько часов, ему в голову лезли самые отвратительные мысли. Люциус, зависший над шахматной доской: Драко не имел ни малейшего понятия, какой фигурой выступал в руках отца. Задание на Турнире, которое вновь и вновь возвращало его к происходящему в Мэноре всё лето. Ему нужно было свести все переменные, чтобы понять. И Грейнджер. Хренова Грейнджер вертелась в его голове, как глупая балерина из маминой шкатулки, которую Драко взорвал палочкой Нарциссы в детстве, потому что музыка стала его раздражать. Ему хотелось вырезать девчонку из головы. Ему почти удалось это сделать.
