«…никогда не будут стоять в одном ряду с этими… отходами».
— Я не стану продавать его за сто галлеонов, — фыркнул Драко, чувствуя, как вены на его руке вздулись, когда он сжимал яйцо в руке. Угомонись.
Парень поднялся, решив, что будет гораздо лучше просто свалить отсюда. Или же он, наоборот, должен слушать это, чтобы чувствовать отвратительную воронку внутри. Драко превращался в грёбаного домового, который норовит себя наказать.
— Двести! — предложил Флинт.
Драко рассмеялся.
— Пятьсот, но это послед…
— Нет, я сказал! — он рявкнул настолько громко и озлобленно, что крик яйца показался трелью арфы. Все замерли прямо так, как сидели: кто-то с недотянутым ко рту напитком, кто-то на полпути к тому, чтобы закинуть ногу на ногу. Твою мать. — Я ненавижу, когда приходится повторять дважды, — произнёс Драко ледяным голосом и вышел.
Он знал, что Блейз всё уладит. Забини был кем-то вроде главного моралиста в их компании. Вечный сдерживающий фактор. Драко адски хотелось, чтобы существовало нечто, что сможет наладить его. Привести мозг в порядок, чтобы он, наконец, начал сотрудничать с хозяином.
***
Прохладная мокрая жижа коснулась лица Гермионы прямо под глазами, и она скривилась от ощущения. Сразу захотелось применить к себе согревающие чары в спальне, которая и так не была слишком тёплой из-за сумасшедшей вьюги, что бушевала вот уже второй день.
— Так, нет, не трогай! — воскликнула Джинни, когда рука Грейнджер потянулась к лицу. — Даже не смей. Это чудодейственное средство. Волшебные патчи, — заговорщически произнесла подруга, и Гермиона с подозрением посмотрела на розовую баночку в её руках с названием: «Мерцай как фе…», а дальше надпись скрывали ногти.
— Джинни… — устало вздохнула она.
— Даже ничего не говори, — оборвала её та, проделывая со своим лицом то же самое. — Ты в последние дни выглядишь очень уставшей. Это поможет. Через пару минут они нагреются от теплоты твоей кожи, и ты перестанешь их чувствовать.
Гермиона закатила глаза. Ей проще было согласиться с подругой, чем спорить. Когда Джинни повернулась к ней, то на её лице показались две розовые полоски, которые повторяли форму под глазами. Они оказались в тон баночке, покрытые миниатюрными блёстками. Это не было так уж ужасно, но выглядело всё равно странно.
— Что с тобой на этой неделе? Ты виделась с Виктором? — вопрос встал Гермионе поперёк горла.
— Да, мы разговаривали пару раз, — нахмурилась Гермиона и, подняв глаза на Уизлетту, сжала губы. — Нет, ничего такого, что тебе бы хотелось услышать. Он почти всегда с Каркаровым, тот будто мамочка над ним. Так что…
— Не расстраивайся, — Джинни утешающе погладила её по руке, решив, что причиной состояния грусти подруги на протяжении всех дней был Виктор. Однако Гермиона о нём почти не вспоминала. — Мне кажется, как только он отделается от своего директора, тут же уделит тебе внимание, — рыжеволосая встала напротив зеркала, окуная пальцы в ещё одну баночку и нанося на лицо крем. — Хочешь, я?..
— Нет! — замахала руками Гермиона. — На сегодня с меня достаточно процедур красоты, — подруга улыбнулась, будто предвидев такую реакцию. — Скажи, ты поговорила с Дином?
Она задала вопрос, который волновал её ещё с прошлой недели. Джинни не выглядела разбитой, но она всё равно волновалась. Разве Дин не был первой любовью Уизли? Она всегда хотела, чтобы всё было как в книгах, и эта стала последней. Гермиона сглотнула, ожидая ответа. Джин на секунду замерла с кремом в руке, а потом продолжила его закручивать.
— Да, я поговорила, — пауза. Что ж, такой короткий ответ вряд ли сулил что-то приятное.
— И он… — подтолкнула её Грейнджер, надеясь, что не давит. — Он нормально отреагировал?
— Не очень, — лицо рыжей вдруг стало серьёзным. — Он не хотел, чтобы всё так закончилось. Не думаю, что Дин меня любит или что-то вроде. Может, я задела его самолюбие, а может, он ещё на что-то рассчитывал, — она пожала плечами. — В любом случае, это никогда не было тем, что я хотела на самом деле.
Гермиона кивнула. Это имело смысл. Она подтянула колени под подбородок, натягивая одеяло на голые ноги. Девушка была одета в спальные шорты и короткую майку с надписью «Барби», которую она с мамой купила в один из летних дней. Они проходили мимо торгового центра, и Гермиона заметила этот комплект. Пижама напомнила ей о той, которую она носила в детстве, когда половина её комнаты была завалена куклами. Правда, в то время, пока остальные девочки устраивали им чаепития, Гермиона заставляла их слушать сказки, которые читала вслух: «Золушка», «Пряничный домик», «Снежная королева». Только эта пижама была гораздо короче, чем девушка носила в детстве, но сама суть осталась прежней. Гермионе нравилось добавлять в свою жизнь какие-то вещи, которые связывали её с прошлым: барби-пижама, складывать вещи без помощи магии и всегда забывать про Агуаменти, когда хотелось пить. В этом было что-то от неё прежней.
— Джинни? — Грейнджер повернула голову. — Когда вы с Дином… — она замялась на миг. — Ну, как это было?..
У неё громко стучало сердце. Джинни была единственным человеком, единственным другом, с которым она могла бы поговорить об этом. Рыжеволосая усмехнулась, садясь обратно на свою кровать.
— Это было… — она вздохнула. — Знаешь, я ожидала большего. Когда ты не занимаешься сексом, тебе это кажется чем-то невероятным, особенным, нереальным. А потом ты понимаешь, что это просто… — девушка пожала плечами, не подобрав слов. — Нет фейерверков, помнишь?
— Нет фейерверков, да, — повторила Гермиона на автомате.
— Может, дело во мне? — Джинни грустно улыбнулась, посмотрев на свои ногти, которые были окрашены в ярко-розовый. — Может, это со мной что-то не так, и я просто…
— Боже, Джин, нет! — Гермиона села к ней, обняв её руками за плечи. — Даже не думай об этом!
Сердце Грейнджер сжалось от понимания того, что всё это время Джинни предполагала свою вину в произошедшем. Она спросила у подруги, лишь потому что ей казалось, что с ней самой происходит что-то дикое. Гермиона всегда была мисс Рациональность. Она являлась той, кто руководствуется разумом. В последнюю очередь ей подумалось, что кто-то столь чувственный как Джинни может решить, что она недостаточно хороша.
— Это… это… — Гермиона пыталась подобрать слова, но это было практически невозможно, учитывая то, что она на самом деле не знала, что там произошло. Не то чтобы девушка хотела это знать.
— Да, я думала, может, это потому что я не любила его на самом деле? — спросила Джинни, кладя голову на её плечо. — Потому что всё было нормально. За исключением пустоты внутри.
— Послушай меня, — Грейнджер взяла лицо подруги в свои руки и внимательно посмотрела в глаза, — ты одна из самых потрясающих девушек, которых я знаю. Это не был Дин, значит, это кто-то другой. Кто-то, кто появится в твоей жизни и перевернёт весь твой мир.
Джинни сдавленно засмеялась, резко вдыхая носом воздух.
— Ты говоришь, как герои моих любимых книг, — улыбка всё ещё украшала её лицо.
— Хоть что-то там правда, — фыркнула Гермиона, обнимая Уизли крепче.
Вдруг Джинни отскочила от неё с вытаращенными глазами.
— О, Боже! — воскликнула она так, что Гермиона обернулась, проверив чары уединения на их стороне спальни. — Ты что же, думаешь, вы с Виктором?..
Теперь уже Грейнджер смотрела на неё безумным взглядом.
— Что?! Мерлин, нет! — она приложила руку к груди. — Я даже не думала об этом!
— Ну, ладно, но если вдруг подумаешь, то Падма рассказывала мне о зелье, которое состоит из мятных листьев, эссенции растопырника и ещё парочки простых ингредиентов. Оно вроде как должно… — Гермиона резко подняла голову, и остальные слова подруги стёрлись из головы из-за того, что звук её голоса полностью был заменён работой шестерёнок в голове Грейнджер.
Мятные листья. Зелье. Чёрт. Она подхватилась с кровати и, порывшись в тумбочке, достала оттуда зелёную тетрадь с выписанным рецептом зелья, которое они с Малфоем готовили. Пришло время его смены, и Гермиона дала ему об этом знать, отправив записку. Это было странным действием, учитывая, что они находились в одном замке, но мысль о том, чтобы подойти к нему и сказать вслух, образовывала колючую проволоку вокруг её горла. Девушка напоминала Гарри четырежды вернуться к своему зелью и добавить нужный ингредиент, но совершенно забыла о том, что последним компонентом на её этапе работы со своим собственным, были мятные листья.
