— Не стоит.

— Почему? — голос Пэнси дрогнул, словно она предполагала такой ответ.

— Потому что моего геля для душа не хватит на двоих, — начал раздражаться слизеринец, плюясь сарказмом. — Потому что я не настроен, ясно?

— Я больше тебе не нравлюсь? — он чётко слышал слёзы в её голосе, и такое бесило ещё больше. Только, блять, не это. — Ты ко мне не притрагиваешься! Ты с кем-то ещё? Точнее… Почему это больше не я? Никогда не я?

Малфой выдохнул, закрывая глаза. Раздражение, пронёсшееся по его венам, превращалось в ненависть ко всему окружающему. Почему это не Пэнси? Ответ был прост.

— Потому что я не хочу? — Драко равнодушно пожал плечом, упершись о холодную стену.

— Ты не хочешь меня? — она задала этот вопрос с такой интонацией, будто действительно не могла в это поверить.

Он и сам не мог. Недостаток секса сказывался на нём, но его совершенно не тянуло к Паркинсон. По правде говоря, его не тянуло ни к кому так, как бы ему того хотелось, но с Пэнси было вообще невыносимо.

Вчера подвернулась какая-то девчонка. Гриффиндорка. На год старше. С кудрявыми волосами, знакомой серой юбкой и достаточно длинными ногами, чтобы повернуть её к себе спиной. Но у неё был чертовски высокий писклявый голос, так что Драко хотелось заткнуть гриффиндорку навсегда, когда она начала издавать звуки, разрушая всю иллюзию.

Это помогло. Немного. Настолько, насколько вообще могло помочь, потому что ему было чертовски мало. Мало этого расслабленного ощущения мышц после оргазма, мало всплеска эндорфинов в мозгу. Драко будто плотно сидел на какой-то дряни, которая заставляла его капилляры взрываться, кожу саднить от желания, а потом вдруг прекратил её приём.

В пятнадцать, когда он почти не мог держать себя в руках при появлении девчонки в комнате, Блейз смеялся, рассказывая идиотские истории о том, что чем больше секса в жизни, тем больше мозг к этому привыкает и требует увеличивать дозировку. Этот монолог заканчивался заключением, что годам к восемнадцати Драко настолько слетит с катушек с таким темпом, что перейдёт на садовых гномов для подстёгивания сознания. Забини никогда не отличался здравым рассудком, но сейчас его теория, придуманная под палёным алкоголем на очередной слизеринской вечеринке, оказалась слишком реальной. Драко будто не хватало чего-то, что подстёгивало бы его. Удовольствие было пресным, отсырелым, никаким.

— Салазар, Паркинсон, я могу помыться? — не выдержал он.

— Да что с тобой происходит?! — крикнула она так, что её голос отскочил от пустых стен, ударяясь эхом об его барабанные перепонки. — То ты подходишь и целуешь меня, то просто делаешь вид, будто меня не существует! Будто нас нет.

— Да потому что нет никаких «нас», Пэнси! — повысил Драко голос. — Я вроде бы не давал тебе чёртов обет верности, нет? И сказал, чтоб ты не ждала от меня подобного!

— Но ты вообще не обращаешь на меня внимания! Это разные вещи! — слёзы полились у неё из глаз, сопровождая красное от обиды лицо.

— Не доёбывай, — предупредил он. — У меня такое чувство, будто я обязан тебя трахать. Будто я не исполнил супружеский долг! Хочешь секса? Найди себе какой-то другой член, окей?

Последнее, что ему было нужно — это оправдываться перед Пэнси. Драко слишком долго оправдывался перед собой. Он объяснял это усталостью, нервами по поводу Турнира, ещё миллионом вещей. Реальная причина тупо ходила по Большому залу, сидела на противоположной стороне во время приёмов пищи и закалывала волосы, которые под солнцем становились золотистыми.

Ему не нужно было это анализировать. Видно, Блейз оказался прав: чтобы получать то самое крышесносное удовольствие от секса, Драко нужно знать, что он трахает грязнокровку. Сколько их в школе, которым исполнилось как минимум шестнадцать и которые выглядели так, чтобы его это устраивало? Нужно навести справки.

— Это так Турнир на тебя влияет? Драко, я могу тебя расслабить, если ты…

Пэнси всегда знала, когда он на грани, и тут же делала шаг назад, опасаясь его гнева. Опасаясь, что он может, как всегда, оттолкнуть её, но на этот раз так далеко, что ей станет не под силу найти дорогу обратно.

— Мне реально нужно повторить миллион раз, чтоб до тебя дошло? — рявкнул слизеринец как раз в тот момент, когда в ванную зашёл Забини, закинув полотенце себе на плечо, и замер, переводя взгляд с Пэнси на Драко, явно не ожидая кого-то здесь увидеть.

— Малфой в последнее время стал таким забывчивым, когда доходит до запирающих заклинаний. Мне следует волноваться о том, что слава повредила тебе рассудок? — хохотнул он, видя, что Паркинсон полностью одета, и прошёл дальше.

— Мы не собирались трахаться, — огрызнулся Драко.

— О, тогда, кажется, мне стоит переживать вдвойне, — иронизировал Блейз, снимая рубашку. — Пэнс, ты ещё что-то хотела? Например, посмотреть на реально достойного самца? Если так, оставайся, я с удовольствием…

Но она всхлипнула и, развернувшись, побежала к выходу, задевая туфлями лужу у раковин и создавая неприятный звук, прежде чем захлопнуть дверь.

— Что это с ней? — поднял бровь мулат, продолжая раздеваться.

— Бесится, что мы не спим, — Малфой был настолько взбешён, что ответил правду, заходя в душевую кабину.

— Ты разве не был вчера с какой-то девчонкой? Гриффиндоркой, — Забини сделал акцент на её факультете, и Драко открыл глаза, позволяя воде попадать на лицо.

Голос друга звучал отдалённо, но он знал его достаточно хорошо, чтобы различить насмешку. Драко понимал, почему. Гриффиндор никогда не был верхушкой его послужного списка.

— Она оказалась слишком настойчивой, — равнодушно ответил он, сплёвывая воду.

Но это не было особой правдой. Он просто увидел её в коридоре сзади. Знал, что это не то, что нужно, но… всё же. Пара улыбок, пара фраз, пара щепоток природного очарования, и она сдалась, как и остальные. Это даже оказалось неинтересно. Забини явно увидел их, когда они шли назад из южного крыла поздно вечером.

— Пэнси говорила, что ты раздумываешь над отношениями с ней. Я имею в виду реальными отношениями, — донёсся до него голос Забини из другой душевой кабины.

— Пэнси бредит, — отмахнулся Драко и выдавил себе на руку гель для душа.

Тёплая вода текла по его телу, но не согревала внутри совершенно. И даже не то чтобы он чувствовал холод. Драко привык к холоду за все эти годы в подземельях, привык к холоду в окружении, в голосе, в маске на лице. Сейчас он чувствовал пустоту, которая пугала не своей яростью и злобой, а безразличием. Словно немое, бесконечное, бездушное ничто внутри него, и Драко не знал, как заполнить эту дыру, которая с каждым днём становилась всё больше.

***

Третий вздох по счёту вырвался из её рта, когда она потёрла уставшие глаза. Гермиона заколола карандашом кудри, чтобы перестали лезть в лицо, свернув их в растрепанный низкий пучок, но пара прядок всё ещё были непоколебимы в своём непослушании, так что она оставила их в покое.

Сегодня выдался просто кошмарный день, каким и полагалось быть понедельнику. Грюм, кажется, решил впихнуть в один урок всю теоретическую часть за полгода, так что через девяносто минут непрерывного письма Гермиона не чувствовала кисти. Девушка сомневалась, что вообще сможет разобрать те каракули, в которые превратился её почерк уже через полчаса писанины. Затем Макгонагалл дала отработку трансфигурации животных, которая выносилась на экзамен в конце года. Профессор страшно злилась, что после пары ЗОТИ ни один студент не был в состоянии как следует управлять своей кистью для безупречного исполнения. На Травологии Спраут вновь решила заставить студентов письменно классифицировать лечебные виды растений — отличная идея. Так что сейчас задание по Арифмантике, которое она взяла дополнительным, было не то что некстати, а давило на неё своей огромной глыбой, лежа прямо перед глазами в тусклом свете библиотеки.

Гермиона посмотрела в окно прямо за собой, наблюдая за тем, как на замок опускаются сумерки, и девушку ещё больше начало клонить в сон. Она решила, что её хватит максимум на полстраницы, а всё остальное допишет потом. Сегодня был явно не её день.