Джинни медленно спустилась к ней, преодолев несколько ступенек между ними.

— Ничего, я просто… только что рассталась с Виктором, — ответила Гермиона на выдохе.

Лицо Уизли вытянулось от удивления. Её зрачки быстрее запрыгали по лицу подруги, пытаясь прочитать между строк.

— Ты что?.. Но почему? Он что-то сделал? — она перескочила ступеньку, дотронувшись до плеча Грейнджер.

— Нет-нет, он замечательный, он… — ещё рано было об этом говорить, не прошло даже десяти минут, поэтому, наверное, её глаза вновь наполнились слезами. Слезами сожаления.

— Тихо, Гермиона, спокойно. Расскажи мне, — просто поразительно, как взбалмошная Джинни резко становилась спокойной и собранной, когда ситуация того требовала.

— Просто он не тот. С ним ничего не получается, — сдавленно проговорила Гермиона, стараясь не заплакать вновь. — Нет фейерверков, понимаешь? — она подняла на неё голову, и рыжая вздохнула, молча её обнимая.

— Понимаю, — наконец ответила она, больше не задавая вопросов.

Джинни действительно понимала.

***

Они шли по тропинке от Хагрида, и Гермиона всё ещё чувствовала, как ныл зуб, павший безвольной жертвой кулинарных способностей лесничего. Она пыталась не хмуриться, слушая рассуждения мальчиков, но не получалось. Они обсуждали последнее письмо Сириуса, что и стало предметом споров.

— Я думаю, что Гарри следует пойти одному. Так он будет привлекать меньше внимания, — повторила она эту фразу третий раз за разговор.

Сириус назначил ему встречу в Хогсмиде, которая должна была состояться через неделю, и они всё ещё вели споры.

— Но именно одинокие волшебники вызывают больше всего подозрений, — парировал Рон, проигнорировав её реплику о том, чтобы он застегнулся. — Даже в Министерстве, папа говорил, что…

— Но одинокий волшебник сможет спрятаться под мантией-невидимкой, — надавила Гермиона, прервав его тираду. — А она нас всех больше не скрывает, ты знаешь. Так будет гораздо безопаснее.

Рон нахмурился, надув щёки. Против такого аргумента у него ничего не было.

— Думаю, Гермиона права, — наконец вздохнул Гарри, произнося эту фразу, наверное, в тысячный раз за всё время их дружбы. — В конце концов я постараюсь запомнить в подробностях обо всём, что он мне скажет, и передам вам. Нет причин так рисковать.

— То-то и оно, — кивнула Грейнджер, потянув на себя тяжёлые двери Хогвартса, понимая, что выиграла спор. — Не забудь купить Добби подарок, он здорово нас выручил.

Сразу после того, как Добби согласился помочь с жаброслями, Гарри сказал, что по окончании второго тура купит ему столько пар носков, сколько дней в году. Гермионе понравилась эта идея.

— Когда второе задание позади, у нас есть ещё одна вещь, о которой следует позаботиться, — заметил Гарри, когда они зашли в гостиную, стаскивая с себя куртки.

Гермиона рассказала им о том, что они с Крамом больше не вместе. Сначала парни завалили её вопросами, но потом, она подозревала, что с лёгкой руки Джинни перестали поднимать эту тему и вообще обходили его имя стороной, что ей не особо нравилось, но лучше уж так, чем наоборот. Возможно, есть предел у всякой выдержки, так что она насторожилась. К тому же, теперь ребята стали видеться с Виктором гораздо реже, что немного расстроило мальчиков, потому что они лишились постоянного источника разговоров о квиддиче. Каким-то чудом о расставании ещё не успела прознать вся школа, хотя дело было всего три дня назад.

— Твоё желание, — уточнил Поттер, садясь на кресло у камина и убирая тёмные волосы со лба. — Нам нужно придумать, как избавиться от него.

Гермиона напряглась, открыв рот, и замерла с курткой в руке, так и не повесив её на спинку кресла. Гарри смотрел на неё выжидающе, так что она моргнула и засуетилась, складывая одежду вдвое.

— Да, но… в этом больше нет необходимости, — наконец сказала Гермиона, делая вид, что всё нормально.

Поразительно, но она совершенно забыла об этом. О желании. Избавившись от него, Гермиона совсем не чувствовала облегчения, потому что на самом деле давно не ощущала желание грузом, лежащим на плечах. Перестала, когда Малфой дал ей своё обещание. Это было отдельной темой для раздумий о том, как так вышло, что слово слизеринца стало значить для неё так много, но факт оставался фактом.

— Как? В смысле? — опешил Рон, вытаращив на неё глаза.

— Ну, он уже воспользовался своим желанием, — ответила Гермиона. — Он спросил, что ты использовал на втором туре. И мне пришлось ему сказать.

— Чего?.. — поднял брови Гарри вверх от изумления. — То есть, у Малфоя был один единственный шанс у тебя что-то выведать, и он потратил его на это?

— Полагаю, ему было действительно интересно, потому что, судя по его реакции, когда я рассказала, он понятия не имел о жаброслях, — пожала плечами Грейнджер, пытаясь выглядеть как можно более непринужденно. — Да и Бэгмен тогда не объявил, что именно ты использовал. Возможно, Малфой думал, что это что-то запрещённое и…

— Точно! Слизняк явно рассчитывал уличить тебя в чём-то! — хлопнул по коленям Рон, победно усмехаясь тому сценарию, который он успел сам себе выдумать.

Гермиона вздохнула, но решила, что такая версия событий куда безопаснее, чем то, что случилось на самом деле, так что просто вновь пожала плечами и потянулась за сумкой. Чтобы как можно скорее уткнуться носом в записи.

— Тогда это ведь хорошие новости, правда? — повернулся к ней Гарри с улыбкой на лице. — Пусть знает, мне-то что теперь! Зато ты свободна от Малфоя!

— Верно, — вернула она ему улыбку и предложила им поиграть в карты, зная, что сейчас они вряд ли горят желанием садиться за уроки.

Мальчики поддержали её идею, потребовав, чтобы Гермиона сыграла с ними хотя бы первую партию. Девушка согласилась, подтягивая под себя ноги и думая о том, как бы она себя сейчас чувствовала, если бы последняя реплика Гарри действительно оказалась правдивой. Словно перенестись на год назад, когда не было Виктора, который теперь избегал её, явно не желая смущать, не было тайн от мальчиков. Неважно, насколько сильно Гермиона пыталась убедить себя, что её личная жизнь — не их ума дело, и девушка не обязана посвящать друзей во все подробности, это всё равно не переставало давить на неё. Особенно теперь, когда она рассталась с Виктором, который чувствовался как прослойка чего-то правдивого в её жизни, чего давно стало просто мизерное количество.

Как было бы, если бы не существовало Малфоя. Гермиона кропотливо рисовала картинки того, как бы она легко себя ощущала, и с каждой секундой понимала, что предложи ей стереть всё из памяти, отказаться от всего: от этих воспоминаний, где он усмехается прямо в поцелуй, зная, что опять заставил её потерять голову, где его глаза становятся тёмными от желания, от всех этих касаний, от знания того, как он выглядит совершенно безоружным… Девушка бы не смогла это отпустить. Никогда не смогла бы от этого отказаться. И осознание того, что всё то, что она переживала сейчас, вся та душевная инквизиция полностью окупалась одной его ухмылкой… Что ж, всё становилось только хуже. Всё хуже и хуже с каждым днём.

***

Раздался хлопок двери, и Малфой повернулся, задержав руки на поясе хлопковых спальных штанов.

— Это мужская душевая, Пэнси, — устало озвучил он очевидный факт.

Девушка стояла у дверей, не отводя глаз от его торса. Обычно это ему льстило, как и все подобные взгляды, но сейчас вызывало раздражение. Он реально был настроен на душ.

— Раньше тебя это не волновало, — с вызовом ответила она.

И правда. Не счесть количества раз, когда парни ломились в дверь, потому что они закрывались тут с Паркинсон. Теперь Драко просто закатил глаза, будто зная, что она именно это и скажет. Предсказуемо.

— Я хочу помыться, — отрезал он.

Этот диалог походил на общение умственно отсталых.

— Давай я составлю тебе компанию, — она игриво расстегнула две пуговицы на своей блузке, которая казалась маленькой — так сильно натягивалась на её груди.