Повисла пауза, и Драко медленно развернулся. Вряд ли Блейз за ним следил. У сукиного сына была кроличья лапка, зашитая в жилах, потому что всё, что касалось коварства и обманов, липло к нему, раскрывая свои карты по щелчку пальцев. Скорее всего, Блейзу повезло сложить дважды два, так как ни у кого отсутствие Драко пока что не вызывало никаких вопросов.

— Я не могу тебе сказать, Блейз, — произнёс он после затянувшейся тишины.

Если бы Забини хотел, то проследил бы за ним. Но он не хотел, уважая личное пространство Драко. Наверное, поэтому они были лучшими друзьями.

— Как хочешь, но если ты снова вляпался…

— Я никуда не вляпывался! — резко оборвал друга Малфой, и они услышали, как кто-то ворочается в кровати под стенкой. Реакция Драко была неестественной, и он почему-то чётко ощутил, как интонация стала подозрительно похожей на оправдания. — Всё нормально, — добавил Малфой спокойнее, чтобы сгладить эффект, — просто у меня есть некоторые дела, которые нуждаются в приватности.

— Если бы об этом узнала Нарцисса, она бы продолжила спать спокойно? — спросил итальянец, прощупывая почву.

Это была их игра, которую они придумали ещё в детстве — задавать этот вопрос, чтобы расценить уровень последствий.

— Она бы… — с ума сошла от шока, — была в норме, — уклончиво ответил Драко.

— Береги свой зад, Малфой, ты задолбал вляпываться в неприятности, — буркнул мулат и упал обратно на подушки.

Драко закатил глаза, хоть этого и не было видно в темноте. От привычек трудно избавляться. Он вышел из комнаты и уже через пару минут вдыхал сырой воздух замка, дождь за окном которого намочил камни, и из-за этого в коридорах стоял влажный запах. Наконец-то осень образумилась.

Малфой шёл по знакомым коридорам, довольствуясь лунным светом из окон и не зажигая Люмос, хотя тот не сильно помогал, учитывая облачность неба. Драко толкнул дверь в больничное крыло, которая была сделана из матового стекла, и оставил на ней парочку своих отпечатков. Подсобка оказалась приоткрыта, но с этой стороны было не видно входящего, если не привстать и не выглянуть вправо. Скорее всего, сегодня на дежурство заступила Мариэлла, потому что вряд ли Помфри вот так беспечно спряталась бы за столом и дремала, свято веря, что никакого студента не занесёт сюда среди ночи, как и в предыдущие дни.

Безмолвно наложив на свою обувь заклинание тишины, Драко прошёл в конец коридора и на секунду замер, думая, какого чёрта он творит? Ему не спалось, и такое бывало часто, но обычно парень отправлялся на астрономическую башню — видимо, кровь Блэков бурлила, делая его неравнодушным к созвездиям. Но с созвездиями невозможно поиграть. А с Грейнджер — да.

Драко сжал зубы и закрыл глаза, прислонившись к дверной раме с замершей рукой у ручки. Какого. Чёрта. Это не была забота — он себя знал. Возможно, небольшой интерес. Чистое искреннее любопытство.

Это успокоило Драко достаточно, чтобы надавить на ручку. Запоздало слизеринец подумал, что на входе к ней могли стоять охранные заклинания, но дверь легко поддалась, секундно завибрировав магией, как всегда, и, видимо, опознав его, впустила внутрь.

Едва заметный тёплый жёлтый свет светильника на тумбе бросал блики на стены, и его вытянутая фигура в тени выглядела точь-в-точь как на иллюстрациях детских сказок. Если злодей пробирается куда-то, задумывая недоброе. Что же он задумал? Драко хмыкнул, смотря на этот свет. Вот было бы забавно, если бы вдруг выяснилось, что бесстрашная гриффиндорка боится темноты. Малфой аккуратно ступил вперёд, подходя к кровати.

Гермиона была укрыта объёмным одеялом, и ему пришлось обойти кровать, чтобы посмотреть на её лицо. Несколько дней, что они не виделись, так ярко читались на состоянии девушки во сне, что он медленно выдохнул, обводя взглядом тёмные круги у неё под глазами. Брови Грейнджер часто сводились у переносицы, будто она постоянно боролась с болью или кошмарами, даже когда её мозг этого не осознавал. Она подложила ладошки под щеку, и Драко увидел, что ночная рубашка прилипла к плечу Гермионы. Очевидно, её лихорадило, и дрожь, которая сотрясала тело девушки, только доказывала, насколько на ней сказалось его отсутствие.

Гермиона выдохнула и немного повернула голову во сне, подставляя правую часть лица под тусклый свет лампы. На щеке кожа была почти прозрачной, и красная точка под скулой кровоточила, обещая завтра покрыться розами. В комнате стоял стойкий запах антисептических мазей, которыми ей было велено протирать раны, и с каждым днём он становился только более концентрированным.

Драко протянул руку и коснулся щеки гриффиндорки, обводя указательным пальцем контуры назревающего цветка. На секунду парень остановился, прищурившись, потому что ему показалось, что недостаток сна всё же сумел затуманить его разум, но в следующий миг он понял, что это не был обман зрения. Та точка у скулы Гермионы разгладилась и перестала походить на рану, что вот-вот вскроется. Чёрт возьми.

Он вздохнул и убрал руку. Гермиона тут же сжалась, и её брови вернулись в это оцепенелое состояние спазма, будто два солдата, которые то и дело несли караул. Казалось, расслабься Грейнджер хоть немного даже во сне, боль поглотит девушку целиком.

Он вернул руку на её подбородок, чувствуя физическую потребность разгладить эту складку на лице Гермионы.

***

Гермиона вздрогнула и открыла глаза, чувствуя, что высохли губы. Обезвоживание — это побочный эффект от зелья Помфри, которое давно перестало помогать. Гермиона пила его скорее по привычке, чем в надежде. Ну, и, конечно же, чтобы успокоить душу целительницы, которая, казалось, просто не могла видеть больного пациента без возможности хоть чем-то ему помочь.

Гермиона сморгнула слёзы, что всегда выступали в эти короткие моменты сна ночью, когда её организм был настолько выбит из сил, что разрешал ей поспать без кашля и спазмов. Девушка попыталась приподняться, и почувствовала, как в ребро врезался шип из-за неудобной позы. Гермиона поморщилась и немного сместилась, не отрывая от него взгляда. Её губы были солёными, когда она облизала их, и рубашка на теле казалась сырой, но всё, что в этот момент её волновало, — галлюцинация. Об этом не шла речь ни в одной из тех книг, что девушка читала, и даже переводчица, которую привели на сегодняшний осмотр и которая изо всех сил пыталась держать Гермиону в курсе происходящего, не проронила об этом симптоме ни слова. Мерлин, что, если она действительно сходила с ума? Что, если это правда перестало быть фигурой речи?

— Д-Драко? — спросила Гермиона сиплым голосом, смотря, как в таком освещении глаза слизеринца напоминают помутневший жемчуг.

Она рассчитывала на то, что подсознание подбросит какую-то правдоподобную реплику в ответ? Что ж, тогда он должен сейчас оскорбить её. В такое Гермиона бы поверила. Но Драко только выдохнул и, схватив свою футболку за воротник сзади, стянул её и бросил на тумбу прямо рядом с ночником.

— Подвинься, — сказал он, снимая обувь.

Гермиона всё так же неподвижно лежала и наблюдала за его действиями. В голосе Малфоя был какой-то странный микс, который она не слышала ранее. Возможно, дело было в одном единственном ингредиенте — грусть. Он звучал грустно.

— Что?.. — Гермиона попыталась сглотнуть, но Малфой уже аккуратно отодвигал её дальше по матрасу, ложась рядом.

Грейнджер закрыла глаза, пытаясь понять, может ли она так реалистично спать. Но вряд ли её организм был способен воспроизвести это потрясающее чувство облегчения, которое всегда окутывало девушку с головы до ног в его присутствии. Она зачерпнула ртом воздух, вдыхая глубже, потому что обычно не могла себе позволить такой роскоши. Обычно при таком глубоком вдохе девушка сгибалась над полом, покрывая его бледно-розовыми лепестками.

Парень повернулся к ней торсом, и она провела по его плечу рукой, понимая, что если это сон, то он будет самым потрясающим из всех, что ей снились. Хотя сны с участием Драко всегда оставались особенными в её сознании, Гермиона не забывала ни один из них.