– С винтовкой, – прошептал Пакслан.

– Вижу. – Лоркус приоткрыл дверь. – Посторонние не пользуются оружием. – Он высунулся из электромобиля. – Нужна помощь?

– Вы еще люди? – Полицейский ускорил шаг. – Твари испортили машину. Чуть не выковырнули меня из нее, но что-то отвлекло их. Куда направляетесь?

– По делам «Феликома», – солгал Лоркус. – Можете сопровождать нас. Мы не возражаем против вооруженной поддержки.

Полицейский сел за Паксланом. Отогнав электромобиль задним ходом к перекрестку, Лоркус выбрал другое направление. Пакслан чувствовал себя неуютно: полицейский, дышащий в затылок, напоминал недавнюю поездку с всадником два-три-шесть.

– Какие новости? – спросил Лоркус.

– Никаких. – Полицейский протер перчаткой защитное стекло шлема. – Какое дело у «Феликома», когда кругом посторонние?

– Спасение.

– Отлично. – Откинувшись, полицейский закрыл глаза. – Давно пора. Я видел посторонних по долгу службы, но не столько! Целое стадо! Особей шестьдесят. И все ломятся в машину.

– А израсходовано всего шесть человек, – сказал Пакслан. После осады трактора посторонними, он понимал полицейского. Но человек в униформе не вызывал сочувствия. – На одного человека десять посторонних. У вас такой учет, всадник?

– Именно, – подтвердил полицейский. – Из человека получается десять посторонних. Шесть опасных преступников – уже крупная неприятность. А между шестью преступниками и шестьюдесятью посторонними – разница существенная. Отряд зачистки справился бы с ними. Конечно справился бы. Но где эти отряды? После того, как меня вытащили из постели по общей тревоге, я ни одного не видел.

Пакслан не вполне понимал его.

– Что с другими всадниками?

– Нет связи. Может, встретим кого-нибудь.

«Кого-нибудь, кто знает, что я сбежал от всадника два-три-шесть, – подумал Пакслан. – Если хочешь достойного общества, представитель Колониальной администрации будет последним в списке».

– Еще тупиковый ход, – проворчал Лоркус. – Но отчаиваться рано.

Полицейский распахнул глаза. Пакслан глядел по сторонам. На обочине стоял фургон отряда зачистки. За ним лежал на крыше перевернутый патрульный электромобиль. Медицинская карета с вмятиной в боку сверкала синими проблесковыми маячками.

Под колесами хрустело битое стекло, по днищу стукнул оторванный от патрульного электромобиля укрепленный бампер. Полосатые ограждения валялись среди луж крови, винтовок, ружей, обрывков униформы и защитных костюмов.

Там, где прежде высотное здание «Феликома» разрывало тучи, зияли огромные воронки. Бо́льшая часть прилежащего квартала превратилась в груды строительного мусора.

– По-моему, пора искать надежное место, – проворчал полицейский. – У вас нет на примете ничего такого?

– Какой смысл? – Пакслан повернулся к нему. – Нас везде отыщут. Дайте пистолет.

– Не время для самоубийства. – Лоркус развернул электромобиль. – Держите пистолет при себе, патрульный.

– Я и не собирался давать, – отозвался полицейский.

– Не время для самоубийства, – повторил Пакслан. – А для чего тогда время?

– Напряжение в зарядных ячейках ниже четверти. – Лоркус пощипал усы. – Много потратили зря, на бесполезные телодвижения. – Он выключил климат-контроль. – Я всегда утверждал: самоубийство в одном измерении рано или поздно повлечет самоубийство в другом. Самоубийство – надлом. Личность раскалывается, становится ущербной.

– Вы верите в эту чушь? – спросил полицейский. – Ну, о множестве измерений?

Ларкус направил электромобиль на свободную от ограждений улицу.

– Если множество измерений – чушь, забудьте о спасении. Вас убьют посторонние. Вам от них не спрятаться. Они везде, разве не ясно?

– Ясно, – невнятно произнес полицейский.

– Вам, Пакслан, придется обратиться к врачу, – продолжал Лоркус. – Иначе в исходной действительности вы будете иметь непреодолимую склонность к самоубийству.

– Вы правы, – признался Пакслан. – Я думал об этом. И о самоубийстве, и о лечении. Тяга к самоубийству – это как разновидность зависимости. Хочется умирать и умирать. Но, Лоркус, причина может заключаться в Сдвиге, а не в зависимости.

– Что вы хотите сказать?

– Обстоятельства вынуждают нас искать лазейку из погибающего измерения. И пока только самоубийство – действенный способ перехода.

– Неубедительно.

– Правда?! – разозлился Пакслан. – Куда мы едем?

Из темноты проступило выгнутое длинное здание в голубой подсветке, очерчивающей пальмы на лужайке перед главным входом.

– Исследовательское подразделение, здесь я работаю. – Лоркус причмокнул от удовольствия. – Не повреждено. Дело за малым.

Без климат-контроля салон переполняла духота. Пакслан стер пот со лба. Вера Лоркуса в успех не воодушевляла, замысел Кнода казался неосуществимым. Иссякло бодрящее возбуждение, надежда покинуть измерения померкла, он чувствовал обреченность. На него навалилась душевная усталость.

Сбросив скорость у пустующего павильона службы безопасности, электромобиль спустился по круговому скату на подземную стоянку. Лоркус резко затормозил напротив проходной. Двигатель смолк.

Они выбрались из салона. Вдыхая пропитанный запахом дыма воздух, Пакслан разминал затекшие ноги. Если потребуется бежать, он побежит так быстро, как только сумеет. Полицейский крутил головой, пытаясь различить мерцание среди теней.

Оставив электромобиль заряжаться, Лоркус повел их к проходной. Они минули вращающиеся двери. Тишина звенела, пол блестел чистотой – ни пятен крови, ни обрывков униформы.

– И никого, – пробормотал Пакслан.

– Условности легко забываются, когда нет жесткого порядка, – сказал полицейский. – Только железная рука заставляет людей соблюдать правила.

– Доктор, в хранилище тоже никого не будет, даже если оно уцелело, – сказал Пакслан. – Вы видели воронки на его месте. Затея с заборником обречена.

– Пакслан, не унывайте преждевременно. Или вы предпочитаете сдаться?

– По-моему, мне уже все равно.

– Тогда закройте рот.

Рамка досмотра запищала, предупреждая отсутствующую охрану о вторжении троицы.

– Не нравится мне это, – проворчал полицейский. – Шум привлечет посторонних.

Служебное удостоверение Лоркуса, обладающего как ведущий сотрудник широкими полномочиями, отмыкало любые электронные замки. Они очутились в узком коридоре, под ногами валялась рваная одежда. Полицейский толкнул дверь комнаты службы безопасности, Пакслан заглянул через его широкое плечо – на полу, возле опрокинутого стула, лежал пистолет, по стене стекало подсыхающее буро-серое месиво с клоками черных волос.

– Кто-то застрелился, – определил полицейский. – Но тела нет.

– Пропустите. – Лоркус схватил видеофон. – Работает!

Пакслан замер у голографических экранов, отображающих десяток посторонних. Они блуждали по холлам с торговыми автоматами, неспешно перебирая гибкими конечности. Забрав пистолет, примененный для самоубийства, полицейский вышел в коридор.

– Кнод! – закричал Лоркус в видеофон. – Кнод, я нашел его! Мы пробуем пробраться в хранилище!

– Пакслан с тобой? – Голос Кнода звучал устало и напряженно. – Хорошо. Мне звонила Унла…

Унла сидела на краю дивана. Кейра не выпускала видеофона из рук. Женщина, потревоженная их вторжением, переминалась у окна.

– Офис полиции захвачен, – повторила Унла. – А мне нужен начальник порта. Мы теряем время.

– Центр кишит посторонними, – отозвалась Кейра. – Мы не можем выйти из здания, даже из квартиры.

Женщина повернулась к ним.

– У меня мало еды. Недостаточно на троих.

– Мы скоро уйдем, – пообещала Унла. – Согласуем дальнейшие действия и уйдем.

Женщина кивнула.

– Доктор, вы хорошо решаете за других, – проворчала Кейра, набирая номер офиса полиции. – Куда мы пойдем?

– Будет ясно, когда я свяжусь с начальником порта. Или не свяжусь с ним. В любом случае наша ближайшая цель – порт.