– Господь даёт нам хлеб, но он даёт нам и мозоли от тяжкого труда, ибо хлеб, со времён грехопадения пращуров наших, даётся лишь тяжким трудом. Он даёт нам не только любимых чад, но и муки родов и тяжкий труд иждивения чад наших. Он даёт нам невзгоды и бури, как житейские, так и природные, выгляните за дверь, неужто нам всем не хотелось бы, чтобы там сейчас светило летнее солнце? Разве не хотелось бы нам жизни без мозолей на наших руках, без невзгод и бурь?

Его Высокопреосвященство сделал пазу, выжидательно вглядываясь в толпу. Люди внимательно слушали проповедника.

– Но ведь это всё у нас уже было! Мы, люди, жили в Эдеме – прекраснейшем месте, созданном Господом специально для нас! И мы не рожали детей в муках, мы не знали нужды и тяжкого труда, мы не знали и смерти.

Что же случилось?

Почему Господь изгнал нас из этого благословенного места?

И, выдержав ещё одну паузу, продолжил.

– Вы все прекрасно знаете, что произошло. Наши пращуры ослушались Отца, а ослушавшийся Отца не достоин вкушать плодов сада Его. Но в этом ли только дело? Неужели Господь не мог простить им одного единственного ослушания?

Конечно, мог! Но наши предки не просто осквернили себя ослушанием, они (кардинал поднял руку) по наущению змия решили стать равными Господу, Вседержителю и Отцу всего сущего! – последние слова священнослужитель почти прокричал в лица прихожан, с трепетом внимавших ему.

– Зло, дети мои, присутствует в этом мире – продолжал он, понизив свой голос почти до зловещего шёпота. – Зло – Змий, Люцифер, Антихрист, их приспешники, как в Аду, так и на земле – существуют попущением Божиим. Пути Господни к сердцам нашим неисповедимы и Господь попускает зло в искушение нам, дабы души наши трудились не меньше, чем тела наши. Руки наши в мозолях, ибо добывают хлеб насущный, также и души наши испещрены следами борьбы добра со злом, Господа и Сатаны – мозолями добытия хлеба духовного! – кардинал снова повысил голос, отражавшийся эхом под сводами храма.

Всё вокруг достойно любви нашей – и невзгоды, и радости наши, но Зло, искушение наше, противное Господу нашему и разлучающее нас с Ним, не может и не должно быть любимо! Как Архангел Михаил не возлюбит Змия, но сокрушит его всей силой своей, – Архиепископ грозно взмахнул кулаком, – так и мы должны яростно сокрушать сатанинское отродье, встающее на пути нашем к Господу и милости Его!

Это и есть истинная любовь к Господу и всем творениям Его!

На улице вновь отчаянно завыл ветер, витражи стёкол базилики Святого Публия задрожали.

– Дети мои, – продолжил Его Преосвященство неожиданно низким и хриплым голосом, – Зло пришло в наш город.

Скажите, что за отродья бродят среди нас, смущая взоры не только детей Христовых, но даже и скотов, чурающихся их? Как демоны есть злые пародии на ангелов Господних, так и чудодейства колдунов и ведьм – надругательство над истинными чудесами, являемыми Отцом нашим и через Святого Духа святыми угодниками Его.

Но кто же истинный автор сего богохульства, если не Отец Лжи и Князь мира сего? Прихожане! Новый безумный Симон-маг поселился среди нас и в неслыханном дерзновении пытается уподобиться Богу! – с низкого голоса епископ перешёл почти на визг в звенящей тишине базилики.

– Создавая с помощью чародейства этих адских тварей, пытаясь в безумии своём уподобиться Господу, он обрекает душу свою на вечные муки, но мало того, он обрекает на гнев Божий нас всех! – Архиепископ ткнул пальцем в самый центр толпы прихожан. – Новое великое искушение попущено нам Господом, как некогда праотцу нашему Адаму, и мы не вправе вновь ошибиться!

Вспомните судьбу Содома и Гоморры, – уже почти что рычал епископ, – и десяти праведных не найдёт Господь среди вас, ибо спросит Он, где были вы, когда на ваших глазах творилось такое поругание веры?! И не найдётся вам ответа, огонь и сера падут на головы ваши и головы детей ваших!

Дети мои, это искушение и тяжкое испытание нашим душам попущено свыше, и мы должны с кротостью и смирением принять его, – гремел голос служителя Церкви.

– Но кротость и смирение не в том, чтобы терпеть у себя в доме этот вертеп грехопадения, пред которым грех Содомский – невинная шалость! Они в том, чтобы повиноваться воли Господней и, подобно Архистратигу Михаилу, сокрушить сатанинское отрепье, выжечь эту язву с тела нашего города! Братья и сёстры, нельзя более искушать терпение Господа нашего, нельзя более ждать!

Господь поведёт нас, а мышца наша и ярость наша будут в помощь нам!

Амен!

Вскоре огромная, ревущая и пышущая ненавистью толпа текла сквозь непогоду по городу, освещая себе дорогу факелами, поглощая случайных прохожих и слоняющихся забулдыг, распугивая патрули карабинеров. Большая часть направилась к дому Карло, часть же отправилась на другой конец города к мастерским мастера Иосифа и казармам деревянных солдат, располагавшимся неподалёку. Про театр же Манджафоко в суматохе просто забыли.

Архиепископ шёл ва-банк. Он не только растерял свою влиятельность после размолвки с Королём и почти полностью утратил её после стремительного взлёта Карло, он видел, что сама Церковь, частью которой он являлся, находится под смертельной угрозой, поскольку сама её основа, само миропонимание, которое внушала она своим прихожанам, рассеивалась, как туман, в одночасье. Священники докладывали ему, что едва ли не ежедневно прихожане терзали их вопросами о происходящем, но поскольку и само священство пребывало в растерянности, то их смущённые и противоречивые ответы вызывали недоверие прихожан и опасные сомнения. Архиепископу было ясно, что никакие катары и вальденсы, никакие язычники и дьяволопоклонники никогда не представляли для Церкви большей опасности. Уже полтора месяца назад Архиепископ послал секретную депешу в Ватикан с пояснениями всей серьёзности положения, а также с просьбой о разъяснении ситуации и вмешательстве. Целый месяц его доверенное лицо ждало ответа, обивая пороги канцелярий Престола. Но Ватикан молчал и гонцу дали понять, что ответа не будет никакого.

Священный Престол можно было понять. С одной стороны, было очевидно, что Архиепископ был прав. С другой стороны, Тарабарское королевство всегда было верным союзником Папы и помогало ему в борьбе с испанцами. Конечно, сейчас королевство растеряло своё могущество, однако разведка Священного Престола произвела развёрнутый доклад, из которого следовало, что, судя по всему, в связи с известными событиями, мощь Тарабарского королевства вскоре не только восстановится, но и многократно приумножится. Этим обстоятельством невозможно было пренебречь, поэтому после долгих раздумий и молитв, Ватикан принял решение попросту игнорировать щекотливый вопрос до поры до времени. Получив в ответ молчание, Архиепископ пришёл было в ярость и собрался ехать в Ватикан самостоятельно, дабы напомнить Престолу строки Евангелия от Матфея: «Но да будет слово ваше: «да, да», «нет, нет»; а что сверх этого, то от лукавого». Однако, поразмыслив, он пришёл к выводу, что молчание можно трактовать по-разному, в связи с чем решил трактовать его так, как нужно ему.

И Архиепископ пошёл ва-банк. Впрочем, слово «пошёл» не следует понимать буквально. Возбудив горожан на сражение с дьявольским отродьем и даже выйдя с ними из базилики, он вскоре уступил верховенство другим, сам же, смешавшись с толпой, тихонько вернулся под своды храма, подальше от непогоды и мирских страстей, которые неминуемо привели бы к эксцессам, бывшим не к лицу служителю Церкви.

Надо сказать, что решение Его преосвященства посвятить своё время молитве, было весьма разумным. Наша слава бежит впереди нас, и у дома Карло толпу встретил взвод карабинеров в полном боевом снаряжении. А из зареченских казарм к столице походным маршем следовал поднятый по тревоге эскадрон драгун.

Из толпы к карабинерам вышел убелённый сединами медник и объяснил солдатам, что толпа – это просто добрые христиане, которые пришли исполнить свой христианский долг, а именно содрать живьём шкуру с двух христопродавцев – Карло и его приятеля мастера Иосифа, а их вертепы с исчадиями Ада сжечь. Кроме того, он достаточно коряво попытался пересказать солдатам недавнюю проповедь Архиепископа, однако был остановлен капитаном карабинеров, который в ответ заявил, что солдаты тоже сплошь добрые христиане, поэтому первый залп они произведут поверх голов. А следующий – прямо по неразумной пьяной скотине, собравшейся здесь против законов и воли его величества Тарабарского Короля. Толпа заволновалась, и в сторону солдат полетели было камни и палки, однако капитан был человеком слова и вечерний полумрак, освещаемый лишь редкими фонарями и факелами возмущённого люда, прорезал грохот ружей и всполохи пламени. Толпа ахнула, присела, но услышав громогласное «цельсь!» в ужасе заревела и бросилась врассыпную. И уже через четверть часа, площадь Святого Публия совершенно обезлюдела. Похоже сложились обстоятельства и у той части толпы, что ринулась к казармам. На полпути к цели, на пересечении переулка Кривой Марты и площади Тарабара Великого, они встретились с эскадроном драгун и в течение пяти минут были рассеяны.