Спустя некоторое время в клубе стало людно. Среди общего шума ко мне подошел один знакомый яхтсмен из Эстонии Томас Сакс. Он держал в руках последний номер журнала «Катера и Яхты», с интервью, которое я дал пару месяцев назад, когда стал вторым на местном первенстве профсоюзов (получив из призового фонда целых пятьдесят рублей), и о котором уже совершенно забыл. Эстонец бросился меня поздравлять. Он говорил, что был моим соперником, и что, по справедливости, эта статья должна была бы быть про него, так как именно он занял тогда первое место. Мы хорошо посмеялись, похлопали друг друга по плечу и пожелали друг другу хороших стартов. И тут на сцене появляется одна из давешних девушек, дико извиняется за произошедшее и, в качестве компенсации, предлагает сходить куда-нибудь сегодня же вечером. Никуда я с ней, конечно, не пошел – только улыбнулся и занялся своей лодкой. На следующий день чемпионат начался.
Первый день был посвящен многоборью. Мы бежали на время три километра, подтягивались, приседали на одной ноге и держали статический пресс – то есть, демонстрировали все то, чему учил нас жесткий тренер из Украины. Бег на короткие дистанции никогда не был моей любимой дисциплиной, поэтому я финишировал где-то в середине списка, но во всем остальном преуспел. В результате, по итогам многоборья и перед началом основных соревнований, я занимал второе место.
Первые гонки прошли хорошо. Я шел третьим в общем зачете, и настроение у меня было боевое. На пятый день поднялся сильный ветер, но, несмотря на это, как и на то, что было практически объявлено штормовое предупреждение, гонку все равно решили провести. Половина флота рисковать не захотела и на старт не вышла. Среди тех, кто на воду все-таки спустился, был, разумеется, и я. Старт я взял хороший, шел под дистанции ровно, а после того, как на втором круге ветер еще усилился, и многие начали переворачиваться, и вовсе возглавил гонку. Я уже подходил полным курсом на нижний знак, из последних сил удерживая лодку в равновесии, как вдруг прямо навстречу мне вышла быстроходная яхта класса 470. По всем правилам, они должны были уступить мне дорогу, но явно не собирались это делать. Избегая столкновения, я сделал маневр и все же слегка зацепил чужую лодку корпусом. Она накренилась, черпнула воды, и тут я увидел тех самых блондинок из местного яхт-клуба. На дискуссии времени не было, я ринулся к финишу, но в результате добрался до него только третьим – неожиданный маневр отнял у меня драгоценные секунды. Кто победил? Мои коварные подружки.
Дальнейшее было кошмарным сном. Как только я практически без сил добрался до гостиницы, появился старший тренер и заявил, что на меня подан протест и поэтому меня срочно ожидают в судейской. Там к тому времени уже собрались все судьи, а также обе блондинки, как ни в чем не бывало. Оказалось, что я нарушил все правила, не избежал столкновения и, к тому же, нецензурно ругался на знаке. Ни один из судей, впрочем, подтвердить этого не смог, зато подтвердила одна из девушек.
Сначала я подумал, что это шутка. Но потом просто взбесился и довольно резко спросил, какой же должен быть слух, чтобы расслышать мой мат во время шторма. В ответ меня выставили в коридор, а немного погодя вызвали снова и сообщили, что я дисквалифицирован до конца соревнований. Более того, если я не осознаю всю глубину своего падения и не попрошу прощения, судьи будут ходатайствовать в Федерацию парусного спорта об отстранении меня от всех соревнований в течение последующих двух лет. Я был уничтожен. И, несмотря на то, что тренер мой все же мне внушил, что есть люди, которых обманывать нельзя, хоть они того и стоят, и убедил вернуться в проклятую комнату и принести свои извинения, чемпионат России в Анапе для меня закончился. Заявление в Федерацию составлять не стали – и на том спасибо.
Тренер долго потом со мной говорил. Я понял, что жизнь не всегда бывает справедлива, и что с женщинами (особенно с их самой коварной, русалочьей разновидностью), лучше не спорить. Что не всегда красота лица является доказательством красоты и щедрости душевной (а чаще всего все происходит ровно наоборот). Что надо быть сдержанным во что бы то ни стало – просто ради себя самого. Наблюдая за оставшимися гонками с берега, я с горечью думал, что мог бы сейчас стоять на пьедестале почета, а вместо этого стою здесь, на причале, и вообще чудом избежал отлучения от спорта на ближайшие годы. Спорт для меня тогда был главным делом в жизни, и думать так было очень страшно.
В Москве меня успокаивали отец и мой тренер Алексей. Говорили, что надо учиться держать удар, и что голова не болит только у того, у кого ее нет. Нужно взять себя в руки – повторяли они, и я изо всех сил пытался это сделать.
Ближе к зиме пришло время очередных сочинских сборов, но мне вместо этого предложили поехать на Домбай, чтобы отвлечься, успокоиться и прийти в себя. Надо ли говорить, как я обрадовался? Домбай был в те времена самым крутым горнолыжным курортом СССР – с лучшими трассами, бассейном и саунами. Родители мои тоже были в восторге, так что очень скоро я оказался в Карачаево-Черкесии, на горной поляне, откуда хорошо просматривались Эльбрус и Чегет, на родине своих предков.
Компания у нас была небольшая: Виктор (главный тренер СССР по виндсерфингу), я и еще четверо спортсменов, двое из которых оказались симпатичными девушками. Одна из них, Маша, была младше меня, другая, Валентина Краснова, – на пять лет старше. Как выяснилось, именно Валя, которая давно и успешно занималась горными лыжами, а также и стала призером Олимпиады в восьмидесятом году в классе виндгляйдер, организовала этот импровизированный зимний сбор. Все умели кататься, и у всех были свои лыжи. Я, конечно, тоже в детстве любил съезжать с крутых горок и даже подпрыгивал на трамплинах, но тут было совсем другое. Поэтому Валя и Маша взяли для меня лыжи в прокате и принялись обучать тонкостям мастерства. Пока все носились по длинным укатанным трассам, я осваивал технику катания плугом и учился правильно падать на маленьких горках для «чайников».
Зато, когда азы были освоены, меня уже было не остановить. Очень скоро я вышел на серьезные трассы, где съезжал вместе с остальными, едва поспевая за ними и поминутно рискуя свернуть себе шею. Через несколько дней полез на целину и не без успеха спускался и там, падая, крутя непроизвольные сальто, но затем поднимаясь вновь. Спустя неделю, не на шутку втянувшись в это интересное дело, я уже катался вместе со всеми среди камней, опасных отвесов и скал. Экстрим давал мне необходимую дозу адреналина, и я был счастлив. Не обошлось, конечно, без травм: во время одного из падений я ударился головой. Меня отвели в местный медпункт и наложили несколько швов. Однако через несколько дней я стащил с головы повязку и снова отправился в горы.
Опасностей, впрочем, хватало и без лыж. Например, мы несколько раз ходили в поход на Эльбрус. Помню, как мы блуждали по склону, среди заснеженных сосен, горных речек и скал, а один раз пришлось перебираться через язык сошедшей лавины. Это было очень опасно: мы карабкались по покрытому льдом участку горы, и под нами открывалась бездна. Еще мы катались верхом, и однажды мне доверили настоящего кавказского скакуна, который был слишком резвый и все норовил меня скинуть. К счастью, я быстро вспомнил навыки верховой езды, которые получил в манеже «Динамо», куда я ездил заниматься целый год, когда мне было лет десять.
Помимо походов и лыж, мы ходили в местный бар. Бар был маленький, домашний, оформленный в том неповторимом горном стиле, который так хорошо сочетает в себе дерево, камень и горящий камин. Валентина приглашала меня на все медленные танцы. Мне она очень нравилась, и я ей, судя по всему, тоже, но у нее был параллельный роман с нашим тренером, так что я старался все же держаться на дистанции. Одним словом, про Анапу я уже забыл, раны затянулись, и я дышал ровно.
Позже, уже будучи взрослым человеком, я бывал на многих горнолыжных курортах – в Испании, Франции, Швейцарии и Андорре, но нигде и никогда в жизни мне не было так спокойно, как тогда на Домбае. Две недели пролетели, как один день. Со свежими силами я вернулся в Москву, где продолжалась моя привычная жизнь, и где меня еще ждало множество приключений. К чести для себя, я переосмыслил ситуацию, и был даже благодарен негостеприимной Анапе – ведь не будь ее, не было бы и чудесного завершения этой истории.
