Во время пути нам пришлось немного задержаться, чтобы обработать специальным раствором некоторые участки кожи. Хлор – опасная штука. Хоть мы и не попали под его прямое воздействие, лучше было применить этот санитарный пакет, раз уж он имелся в рюкзаке. Честно говоря, я понятия не имел, что это за штука – какая-то желтоватая жидкость в прозрачном пакете, похожем на те, которые ставят в капельницах, сохранилась еще с конца советской эпохи. Указания к применению подходили под наш случай, да и тащить на себе меньше. В дом мы вошли, как полагается – мой новый компаньон учился прямо на глазах: оружие наготове, прижато к плечу, взгляд бегает, уши слушают, мозг переваривает. Потенциал у паренька большой.

Стекла в домике, разумеется, были давно разбиты. На веранде стояла старая газовая плита, питавшаяся от переносного баллона с пропаном, и висел умывальник. Комната тут была только одна – с двумя кроватями, раскуроченным шкафом, некогда заполненным посудой и другими обеденными принадлежностями, столом с несколькими стульями, и небольшой печкой – не той, которая «русская», огромная, а другой, более мелкой, выложенной из кирпича, с выходившей на крышу трубой. Обои отклеились и свисали, дождь явно был способен пройти сквозь потолок. Около ковра, у одной из кроватей, стоял холодильник. Небольшой такой, беленький, стандартный «Совок», только с парой магнитов в виде фруктов на дверце. Из этого места вышел бы неплохой аванпост Анклава, но находилось оно слишком далеко от подконтрольных нам территорий. Поэтому было решено использовать его именно в таких целях – для отдыха или ночевки во время заданий. Пустой холодильник стоял на своем месте не просто так – своеобразная маскировка, под его дном находился люк в подпол.

Отодвинув рефрижератор, и заглянув вниз, я обрадовался, что все было цело. И даже больше, так сказать. Расхитители пока ни разу не догадались передвинуть заветный предмет-страж и обчистить наш тайник. Переносная радиостанция, топливный электрогенератор и запас горючего лежали на своих местах. Помимо ожидаемых вещей, я также обнаружил банку ананасов, зеленых оливок, фаршированных перцем, две банки с тушенкой, две бутылки с водой и венец этой маленькой съестной коллекции – стеклянный сосуд с вином. Напиток – муть, дешевка, но что еще воспринимать за подарок от высших сил, как не такую вот мелочь, дарующую тепло в груди и душе средь мрачных времен? Тьма сгущается перед рассветом, а бокал выпивки в нужный момент воссияет не хуже любого маяка, указывающего на верный путь. Санек с предвкушением оценил предметы будущей трапезы, вежливо оставленные про запас кем-то из наших.

После того, как мы вместе выволокли из подпола радиопередатчик и генератор, я забрался на крышу дома и установил антенну, которая также, в разобранном состоянии, была сныкана от нежелательных гостей. Обзор местности с этой высоты не стал откровением – из-за окружавших хибарку холмов далеко мой взор не ушел. Кто знает, какие биологические формы жизни могли пройти по этим местам. Придется спать по очереди. Это еще хорошо, что я смог безбоязненно отдохнуть в Волдыре столько времени, сколько необходимо моему организму для восстановления сил. Саша уже приступил к распечатыванию еды, а мое сознание потребовало совершить «маленький ритуал» для тела: спрыгнув с козырька, лег на редкую зеленую траву и полностью расслабился. Как же я обожал совершать это незатейливое действо – просто взять и полежать на траве, и не важно, где я находился и что делал до этого. Нечто таинственное, тонкое, но такое мягкое и родное, соприкасалось с моим телом в эти минуты. Именно тогда я и начинал ощущать простую истину: весь мир един, а я – его часть. Перистые облака осветило желтым угасавшее на горизонте Солнце, и где-то там, где сейчас наступал рассвет, мрак серых туч благоволил кошмарным существам, прибывшим сюда в момент разрушения этого мира. Но сейчас, конкретно в данную секунду, мне было наплевать. Наплевать на все это. Я просто жил, довольствовался тем, что существую. Чувствовал Землю, наш общий дом.

В гаснувшем небе загорались планеты – за счет того, что они расположены к нам гораздо ближе, чем звезды, их становится видно раньше, еще на закате. Только сейчас я обратил внимание, как около одного из облаков тянулась тонкая струя конденсационного следа самолета. Присмотревшись, мне удалось разглядеть маленькую подвижную точку в начале этой струи, но как только я сконцентрировал на ней свое внимание, та растворилась, распоров облако пополам, словно поняв: я за ней наблюдаю. Не заметить, что и остальные облака на пройденной части пути также были распороты, было не возможно. Через несколько секунд прозрачную тишину вечера взорвало объемным хлопком. Из дома выбежал Александр, с бесшумным автоматом наперевес.

– Ты слышал? Что это было?

– Не паникуй, – Ответил я, поднявшись с травы и принявшись отряхиваться, – Это всего лишь самолет. Перешел звуковой барьер.

– Вон там? Где облако на две части разделено?

– Да. Видимо, разведчик. Ничего особенного… Пойдем, поедим.

«У России нет таких технологий. Скорость этого летательного аппарата была просто феноменальной, да и рядом нет необходимых для взлета и посадки аэродромов или полос. Выпускать разведчика сейчас – это глупо. Он просто не сможет летать и потеряет управление, учитывая ситуацию в атмосфере. И в Аквилоне никаких упоминаний об активности Военно-Воздушных Сил не фиксировали… Странно… Ладно, позже соображу» – Подумал я, не подав вида спутнику.

Ужин сильно обрадовал своим вкусовым разнообразием – сейчас уже и не найти оливок, тем более моих любимых. Все деликатесы, что были, в первые недели растащили. Такой уж у нас народ – к трындецу мы всегда готовы. Уж целый век, считай, только им и живем. Правда, в последние годы нам эту долбанную европизацию навязали, чтоб, мол, мировым стандартам соответствовали. Только вот страну медведей не так-то просто на задние лапки поставить. Дебилов много, но крепкие суровые ребята, болт на чужие мнения клавшие, как жили, так и будут жить.

– Как же все плохо у нас получается, в последнее-то время. Совсем скатились.

– Это ты к чему? – Кровь сейчас больше к желудку приливала вместо мозга, за Саниной мыслью я уследить не успел.

– Это я о мире.

– А раньше что, лучше было?

Стандартное сообщение-призыв по радио я уже отправил, антенну мы сняли, все положили обратно, можно было и поговорить.

– Конечно, лучше.

– Эх-х… Смотрю вот на тебя, и немного завидую. Наивный ты, Саша. Думаешь, все так легко устроено.

– А как устроено? Как? Расскажи, если знаешь! Ты, между прочим, еще в Волдыре обещал рассказать, а сам на потом оставил.

– Ты какой религии? В кого веришь?

– Какое это имеет значение?

– Совершенно прямое. Так что, какой?

– Ну… Честно говоря – не знаю. Я и раньше-то особо не задумывался, а после Большого Песца, и того, что потом увидел – вообще суть потерял.

– Хорошо, а твои родители?

– Православные, как и все.

– Сильно верующие?

– Не то, чтобы очень, но достаточно. Тока все равно не въезжаю, к чему ты это? Неужели, промывать мне мозги про Бога решил, типа в нем все спасение?

– Хах… Недооцениваешь ты меня. Ни в какую секту обращать тебя никто не собирается, не паникуй. Какой смысл лишать девственности те мозги, которые и так имеют каждый день?

– На что это ты намекаешь? – Александр поднялся и прислонился спиной к стене, воссев на кровати.

– Ты только в драку не лезь. Понимаю, кулаком мне в челюсть, наверняка, уже двинуть хочешь. Любой так может. Я это все не для наездов и холивара говорю, не для оскорбления твоих чувств, ни в коем разе, а всего лишь побуждаю, чтоб ты сам разобрался. Для того и нужно учится терпению и толерантности в мыслях. Теперь мы с тобой больше друг к другу притерлись, ты меня ближе узнал, чтоб разговор на такие темы личные начинать.

– Ну да. В Волдыре я бы тебя сразу послал… А тут еще подумаю. Так, что там?

– Что недавно опустилось за горизонтом?