— Мак не хотел их отрезать, — сказал ему Дин. — Правда не хотел, Кас, он спрашивал меня об этом…

— У него не было выбора, — сказал Кас, пожав плечами. — Если бы он не скрепил кость, я бы умер. Благодать рано или поздно вытекает совсем, если кость сломана, и тогда становится невозможно дышать. Мак спас мне жизнь. И никак по-другому он этого сделать не мог. Просто… я…

Он помолчал, глядя в землю, потом сказал что-то так тихо, что Дин не расслышал.

— Что? — переспросил Дин, подойдя ближе.

— Я так старался… — повторил Кас шепотом. Он стоял рядом со своим камушком, глядя в землю, и его крылья постепенно складывались все дальше. Дину пришлось подкрасться поближе, на расстояние пары шагов, чтобы слышать его отчетливо. Кас повторил, таким же тихим шепотом: — Я так старался, Дин. Это было так трудно… Это было самое трудное, с чем я когда-либо сталкивался. Я приложил столько усилий…

— К чему? — спросил Дин. — Старался сделать что?

Кас поднял голову и снова посмотрел на поля внизу. На вид с высоты.

— Научиться быть человеком, — ответил он тихо.

— И ты отлично справился, Кас, — сказал Дин, не понимая, к чему Кас ведет, но твердо вознамерившись выразить поддержку. — Ты офигенно справился.

— Я справился посредственно, — сказал Кас твердо. Его взгляд на секунду соскользнул на Дина, потом вернулся обратно на вид с холма. — Я справился посредственно. Я выжил, я что-то выучил. Достаточно, чтобы справляться самостоятельно. Пусть и в самых базовых вещах, но я сумел найти работу, заработать какие-то деньги, покупать себе еду… У меня было свое жилье — та хижина, помнишь?.. Я мог ездить на автобусе. Мог купить себе зубную щетку. Купить еду. Я даже приобрел несколько друзей, Дин. Не таких, как вы с Сэмом, конечно, но… я мог разговаривать с людьми. Мог с кем-то поздороваться. Узнать, как их зовут. Завести разговор… — Он снова остановился.

Дин начинал понимать, к чему все это.

Кас сделал глубокий вдох.

— Теперь я уже никогда не смогу функционировать как человек, Дин. Я никогда не впишусь. Ну… наверное, я и раньше не особо вписывался, но я мог сойти за человека. Я мог сойти за него. Но теперь… — резкий смешок, — я даже в библиотеку пойти не могу. Не могу взять книгу. Я не смог бы купить батон хлеба, если бы понадобилось. Я никогда больше не смогу работать. Даже на заправке Дин, на той работе, которую ты так презирал…

— Я был идиотом, — сказал Дин тихо.

— Ну, ты посмеялся надо мной тогда, Дин, и, если тебе было смешно тогда, тебе должно быть тем более смешно сейчас, потому что я никогда больше не смогу работать на этой работе. Я никогда больше не смогу даже снять место для жилья. Или воспользоваться приютом для бездомных. Я не смогу сходить в магазин купить себе еды. Я не могу показываться людям на глаза. Вообще. Ты был прав в этом. — Кас взглянул на свое правое крыло, затем на левое, и, когда он заговорил снова, его голос стал неровным. — Все, чему я научился — вся работа, что я проделал, Дин, все это теперь бесполезно, я потерял все. До этого я потерял свою жизнь ангела, я лишился Рая, но по крайней мере, я обрел жизнь человека.

Дин смотрел на него. Он обо всем этом даже не думал до сего момента, но теперь это вдруг становилось ясно.

Кастиэлю наверняка было достаточно тяжело, уже когда его изгнали из Рая. Теперь его изгнали и из человеческого общества. Из человеческой расы, которую он так любил, которой был так очарован, ради которой он отказался от всего…

Теперь он был исключен из человечества совсем.

— Я лишился Небес, и теперь я лишился Земли, — сказал Кас тихо. Он снова смотрел в поля. — Куда мне теперь идти? Что делать? Я даже не знаю, чем я стал. Кто я теперь, Дин? Не ангел, не человек… Наверное, Зифиус была права: я уродец. — Он вздохнул и добавил: — На таких, как я, ты охотишься.

— Нет, Кас, нет… — начал Дин, но Кас не слушал. Он повторил:

— Куда мне идти? Куда я теперь могу пойти? Я не могу остаться с тобой и Сэмом: вам нужно уезжать. И когда вы уедете… прошлой ночью я понял, что не смогу кормить Мэг. Когда вы с Сэмом уедете, я не смогу покупать для нее кошачий корм. Я сосчитал свои деньги прошлой ночью и понял, что у меня есть только два доллара сорок два цента, и нет возможности заработать еще, и на это я могу купить только две банки кошачьего корма, и этого хватит только до конца недели. Но потом я понял, что не могу даже пойти в магазин! Я не могу купить ей даже две банки! Я пытался придумать способ добыть для нее еду, и ничего не смог сообразить. Я думал об этом долго… В конце концов я додумался до того, чтобы упросить Сару взять ее.

На протяжении всей этой речи Дин стоял, внутренне сжимаясь от мысли, как Кас лежал один в своей комнате в темноте прошлой ночью, переживая обо всем этом.

Неужели он на самом деле думал, что Сэм и Дин оставят его и Мэг голодать? Что они бросят его одного?

Может быть, это потому, что Дин уже бросал Каса одного раньше. Даже несколько раз. И не так давно.

«Он, наверное, всю ночь не спал, переживая, — подумал Дин с болью. — Надо было мне остаться с ним. Надо было мне остаться с ним».

Кас продолжал:

— Но даже когда я додумался отдать Мэг Саре, я понял, что мне самому придется голодать все равно, потому что я не могу купить еды даже для себя. И с вами поехать я не смог бы, Дин, не смог бы даже теоретически, потому что не помещаюсь в твою машину! И кроме того, я просто… Я совершенно бесполезен теперь, Дин. Я бы только создал вам проблему.

Кас стоял, слегка отвернувшись, лицом к садившемуся солнцу. Его левое крыло было ближе к Дину, так что Дин поднял руку и положил ее на сгиб крыла. Он уже набрал воздуху, чтобы сказать: «Какой же ты идиот, мы бы ни за что не оставили тебя или Мэг на голодную смерть», когда Кас добавил почти безучастно:

— Так что я решил, что лучше всего будет закончить свою жизнь. — Тут он вынул из кармана своей флисовой куртки пистолет Дина с рукоятью из слоновой кости, а другой рукой вытряхнул из рукава ангельский клинок. Кас посмотрел на них с абсолютным спокойствием и сказал: — Я выбирал между обесплечиванием и пистолетом. Еще один метод, конечно, это сломать оба крыла или отрезать их — любое из этих действий убьет ангела, — но это сложно сделать самому.

Дин так и замер с рукой на его крыле.

Кас продолжил, по-прежнему совершенно спокойно, глядя на пистолет и клинок:

— Но, поднявшись сюда, я засомневался. Большей частью из-за того, что ты сказал, но еще потому что… все так старались восстановить мое крыло. Доктор Мак, Сара — все. Я не хотел выглядеть неблагодарным. Поэтому я передумал. Но я так и не могу сообразить, куда идти, когда вы с Сэмом уедете.

Кас вдруг поморщился и обернулся на Дина, и его крыло в руке Дина дрогнуло. Дин заметил, что стиснул крылышки Каса на сгибе крыла железной хваткой. Он заставил себя расслабить пальцы.

— Дин? — спросил Кас, нахмурившись. — Что-то не так?

Дин отпустил крыло и выхватил пистолет и клинок из рук Каса так внезапно, что Кас вздрогнул от удивления, и оба его крыла дернулись. Дин проверил пистолет, пока Кас лишь смотрел на него в удивлении. Пистолет оказался заряжен; черт. Предохранитель был снят; черт, черт. Дин поспешно взвел предохранитель, вынул магазин и проверил затвор. Он сунул пистолет в один карман пальто, магазин в другой и заткнул клинок за ремень сзади. Он заметил, пока делал все это, что у него трясутся руки.

— Дин, в чем дело? — спросил Кас.

«В чем дело?» Кастиэль и правда только что задал этот вопрос?

Дин почувствовал прилив слепящего гнева. Он схватил Каса за плечи, силой развернув его, чтобы Кас оказался к нему лицом. Кас споткнулся о край своего камня и чуть не упал, внезапно выбросив в воздух оба крыла, но Дин не дал ему упасть и поставил обратно на ноги, заорав на него:

— НЕЛЬЗЯ этого делать никогда, Кас, НЕЛЬЗЯ! Даже НЕ ДУМАЙ! НЕ СМЕЙ! СУКИН ТЫ СЫН!

Кас только смотрел на него недоуменно. Он чуть наклонил голову, как делал обычно, и сказал: