— Так, ладно, Дин, кажется, он стабилен. Пока что. — Они все посмотрели на Кастиэля: он лежал на спине на новом слое прохладных полотенец с наброшенной на бедра простыней, мокрым полотенцем на груди и прохладной тряпкой на лбу.

Он выглядел даже неплохо.

Дин сделал прерывистый вздох.

— Дин, — сказала Сара, легко коснувшись его руки. — Ты вымотан. Ложись-ка поспи. Я послежу.

Дин покачал головой.

— Мне еще нужно проверить крылья.

— Дин… — начал Сэм. — Ты уже посмотрел…

— Нужно проверить в раскрытом состоянии, — ответил Дин. — Я не посмотрел как следует. Он мог что-то повредить. Я понимаю, что он бил только по подушкам, но нужно проверить.

Сара и Сэм не стали спорить: Сара уже направила лампу на левое крыло, а Сэм обошел эйри и взялся за оставшиеся черные первостепенные перья на левом крыле.

Сэм осторожно потянул за перья. Крыло плавно раскрылась в сторону от Каса, и они уставились на пеньки.

— О нет… — произнесла Сара.

Сэм прошептал едва слышно:

— Черт побери…

Дин ничего не сказал. Он только опустился на колени рядом с Касом и смотрел.

Несколько пеньков на левом крыле были погнуты.

Сильно погнуты.

***

Теперь, когда крыло было расправлено, это было ясно видно. Самые длинные пеньки были погнуты посередине, так что загибались в сторону от остальных под примерно тридцатиградусным углом. Когда крыло было сложено, это было не так очевидно, но на расправленном крыле было видно хорошо.

— Его перья, — произнес Дин оцепенело. — Его новые перья…

В огромном темном помещении было так тихо, что Дин слышал биение собственного сердца.

— Но это же не плечевые перья… да? — спросила Сара.

— Нет… — согласился Дин. — Несколько первостепенных и несколько второстепенных. — Похоже, погнуто было в общей сложности пять пеньков. Он протянул руку и потрогал их. Они были еще теплые. Дин погладил их легонько, повторив: — Первостепенные и второстепенные. — Он был совершенно оглушен.

«Каждый ребенок знает, что первостепенные перья обеспечивают тягу (ускорение вперед), тогда как второстепенные обеспечивают подъем…» Крылья должны быть симметричны.

— Это была моя задача, — проговорил Дин, поглаживая серебристые стержни пеньков. — Следить за тем, чтобы перья выросли прямо. Это была моя задача. — Он взглянул на лицо Каса, на его закрытые глаза, и подумал: «Он еще не знает. Как я ему скажу, когда он проснется?»

— Дин, — позвал Сэм, глядя на него поверх расправленного крыла. — Это не твоя вина.

— Это была моя задача, — повторил Дин. — Я собираю старые перья, я за ним ухаживаю, я его охраняю и… и я слежу, чтобы перья росли ровно. Это моя задача.

Сара произнесла очень мягко:

— Дин, ты замечательно справляешься, ты же знаешь…

— Не очень-то замечательно, раз он полумертвый от лихорадки, и его новые перья испорчены, и…

— Прекрати! — рявкнула Сара неожиданно резко. Дин поднял глаза на нее. Она протянула руку прямо над крылом, взяла Дина за подбородок и сказала, глядя ему в глаза: — Ни в чем этом ты не виноват. Не смей себя винить! У него мало могущества, и это не твоя вина!

Дин вздохнул.

— Ладно. Я знаю.

Она отпустила его подбородок и медленно снова села.

Сэм сказал:

— Мы как-то можем их выправить? Они еще растут — может быть, они могут зажить и снова выпрямиться?

Дин устало пожал плечами.

— Не знаю… Я собирался погуглить пеньки и почитать про них — посмотреть, как они выглядят у птиц, может быть. И собирался спросить у него, как только он проснется. Но потом он так и не проснулся. И в книге мало что написано об этой стадии — я пролистал ее вдоль и поперек, но потом сообразил, что эта стадия там не описана, потому что Шмидт-Нильсен, наверное, ее не видел. Его не приглашали в ангельское эйри. Похоже, ангел, который его консультировал, описал ему процесс, но так как он не видел этой стадии сам, то там и иллюстрации нет. И я не успел поискать в интернете, черт…

— Я поискал, — сказал вдруг Сэм. — Прошлым вечером. И Сара поговорила с Маком. Как выяснилось, они и у птиц так выглядят. Тонкие, серебристые, остроконечные.

Сара кивнула.

— Мак сказал вчера вечером, что и у птиц они сначала кажутся очень тоненькими, а потом, эм… как бы распускаются. Он даже попросил, чтобы утром я прислала ему фотографии.

Ничто из этого не приободрило Дина. Он заметил:

— То есть вы мне говорите, что его пеньки были в норме до сего момента. Но теперь нет. Да?

Сара и Сэм переглянулись.

Дин смотрел вниз на крыло. «Это моя ответственность, — подумал он. — Должно же быть что-то, что можно сделать. Что я могу сделать?»

— Я только одно умею делать, — пробормотал Дин. — Святую салатную заправку. Поэтому ее и сделаю. — Он поднялся на ноги, подошел к бюро, где стояли святое масло и святая вода, и начал готовить новую смесь.

***

Сара следила за Касом, пока Дин рисовал символ удачи на новой замшевой тряпочке и смешивал свежую порцию святого масла со святой водой. Когда он вернулся к Касу, Сэм и Сара расправили крыло, и Дин начал обрабатывать замшей один из погнутых пеньков, как можно бережнее.

Святая салатная заправка, похоже, немного размягчила пенек. Скоро Дин обнаружил, что может разогнуть его обратно в прямое положение, что на мгновение его воодушевило.

Но пенек согнулся снова, как только Дин убрал палец.

Дин почувствовал тесноту в груди. Он сделал глубокий вдох.

— Попытайся еще, — предложил Сэм. — Смочи его пообильнее. Заправкой для перьев… для салата, или как ты ее называешь…

— Да, попробуй протирать подольше, — поддержала Сара. — Не сдавайся.

Дин посмотрел на них.

— Да я ничего в этом не смыслю… Я только и умею, что убивать. — Он посмотрел на Каса и снова прижал пенек. Тот снова выпрямился; Дин его отпустил, и пенек снова вернулся в согнутое положение. — Я только и умею, что убивать. И пить. И готовить стейки и бургеры.

Сара и Сэм переглянулись. Дин смотрел на Каса.

Они сидели рядом тихой летней ночью. Небо уже начало светлеть, и первые птицы подали голоса. «Должно быть, рассвет скоро, — подумал Дин. — Мне нужно готовить обед Касу… Стейки и бургеры… Бургеры и стейки…»

И тут ему пришла в голову идея.

— Дай-ка мне один из этих целлофановых пакетов, в которые ты клал лед, — попросил он, взглянув на Сэма. Сэм поднял брови, но передал Дину пакет. Дин вернулся к бюро и смешал новую порцию святой салатной заправки. Порцию побольше.

— Что ты хочешь сделать? — спросила Сара.

— Замариновать их, — ответил Дин, вылив целую чашку святой салатной заправки в целлофановый пакет.

— Что?

— Замариновать пеньки, — пояснил Дин, вернувшись к эйри. Он опустился на колени рядом с Касом, осторожно держа в руках пакет. — Я стейки так мариную: кладу их в целлофановый пакет с маринадом и даю пропитаться. Чтобы они размякли. Вероятно, это не сработает, но… Можете приподнять крыло немного, чтобы перо было под наклоном? Чтобы я мог опустить его в пакет?

Сара помогла Сэму наклонить крыло, и Дин подставил пакет под самый длинный пенек и погрузил его полностью в салатную заправку, включая ту часть, где был сгиб. Дин начал легонько массировать стержень через пакет, пытаясь заставить его выправиться.

— А, понятно. Маринад для пеньков, — сказал Сара.

— Угу, — подтвердил Дин, массируя перо.

Он продолжал какое-то время, потирая перо по всей длине. Корень пера погружен не был, и Дин плохо чувствовал пенек через целлофан, так что спустя минуту он проворчал: «А, черт с ним» — и сунул руку прямо в пакет. Вымочив пальцы в «заправке для перьев», он начал нежно потирать пенек до самого корня.

И потом вспомнил кое-что из Шмидт-Нильсена: «Товарищ по линьке помогает перьям правильно укорениться, чтобы они насытились благодатью».

Дин давно уже размышлял над этими строками и даже начал временами массировать корни, надеясь, что это как-то поможет. И теперь он сделал то же рукой, покрытой заправкой для перьев. Начал гладить причудливый серебристый стержень от корня до кончика, думая: «Ну же, Кас… Пожалуйста. Пожалуйста. Давай, ангел… Я хочу, чтобы ты полетел. Я хочу, чтобы с тобой все было хорошо, чтобы ты был счастлив, и чтобы ты снова летал».