И, как выяснилось, они удивительно хорошо подходили друг другу как любовники. Кас давно преодолел свои первоначальные страхи и оказался бесконечно щедрым и страстным партнером. Смелым, любознательным, изобретательным, посвящавшим себя тому, чтобы делать приятное Дину (но и получавшим ответное удовольствие при этом). И обладавшим сексуальным драйвом не слабее, чем у Дина (а то и сильнее). Дин же, в свою очередь, не мог перестать укорять себя за то, что так долго сопротивлялся этому.

Из них вышла хорошая пара.

Даже отличная пара.

Единственное, что тревожило, — это грядущая линька (или ее отсутствие). Дин заметил, что, по мере того как приближался август, Кас становился все более страстным, более любящим. Он покрывал Дина поцелуями по ночам, прижимал его к себе ночами напролет, обвивался вокруг него по утрам.

Иногда Дин просыпался ночью и каким-то образом понимал, по тому, как Кас обнимал его, что Кас не мог заснуть, но оставался с Дином все равно. Часами. Оберегая его, укутывая крыльями.

И нигде в мире Дин не чувствовал себя в большей безопасности, чем в крыльях Каса.

***

Кас в конце концов прервал покусывания и сказал тихо Дину на ухо:

— Здесь ты напомнил мне, что я не один. Что мне не придется одному справляться со своими проблемами. Помнишь?

Дин сжал руки поверх рук Каса. Воспоминание о том снежном дне не отпускало его с тех пор, как они поднялись сюда.

— Еще бы не помнить… — произнес Дин хрипло.

— И ты был прав, — прошептал Кас ему на ухо. — Я был не один. И… смертная жизнь может быть хорошей. Она может быть чудесной. Мне так повезло, Дин…

«Уверен, что это мне повезло», — подумал Дин. Он повернул голову к Касу, и Кас встретил его поцелуем. На этот раз человеческим поцелуем.

Его не хотелось разрывать.

В конце концов Кас отстранился, чтобы сказать:

— И еще тогда я впервые понял, что ты, может быть… в общем, может быть, хочешь, чтобы я был рядом. В твоей жизни. В какой-то роли.

— Во всех ролях, Кас. И мне ужасно жаль, что у меня ушло столько времени, чтобы это понять.

— Я хотел привести тебя сюда на твой полу-день рождения. Чтобы подарить тебе еще один подарок.

— Тебе правда не нужно дарить мне никаких подарков…

— Этот тебе понравится, — сказал Кас, и его крылья начали складываться, оборачивая их обоих в чудесное объятие перьями, которое так любил Дин. Перья крылышек начали поглаживать Дина по щекам, и Кас принялся расстегивать пуговицы на его рубахе. — Подарок заключался в том… в общем, у меня в сумке есть одеяло. И смазка.

— Ах такой подарок, — ответил Дин, у которого уже перехватило дыхание. — Ну ладно, раз ты настаиваешь.

— Я настаиваю, — сказал Кас. — Для меня это удовольствие. Гм, в буквальном смысле.

***

Совсем скоро Кас и Дин уже разделись полностью и лежали на одеяле: Кас путешествовал по телу Дина, целуя каждый дюйм, в то время как его изумительные перья гладили Дина повсюду. Повсюду. Везде.

— Нужно… держать оружие близко… — выдохнул Дин, взглянув на кучу одежды, которую Кас бросил в траве неподалеку. — На всякий случай. Мы не дома…

— Твой пистолет возле твоей руки, — пробормотал Кас. — Под одеялом. Я знал, что ты захочешь иметь его рядом. Но я защитил весь холм. Все деревья — в прошлом месяце. — Взглянув вверх на шелестевшие листья старого дуба, он добавил: — И нас охраняет воздушный элементаль.

— Воздушный элементаль? — переспросил Дин. Было немного тяжело сосредоточиться при том, что Кас делал в этот момент руками (и перьями), но Дин заметил шелест листьев и ниже по холму тоже. — Что, смотрит на нас?

— Он не на нас смотрит, Дин. Он охраняет периметр холма. Расслабься.

Вскоре Дин забыл думать о чем-либо.

Солнце село к горизонту, небо налилось янтарным светом и вспыхнуло оранжевым. Кас подводил Дина близко, так близко ртом, и руками, и перьями, но удерживал его у самого края, не давая ему двигаться, так что Дин задыхался, жаждая разрядки. Наконец Дин не смог больше терпеть: он ухватился за крылья Каса (может быть, даже слишком грубо), и дернул его вверх над собой.

— Где эта чертова смазка? — прорычал он только.

Минуту спустя Кас уже оседлал Дина. Забирая его внутрь, морщась при этом, закрыв глаза, он опускался медленно, расправив трепетавшие крылья.

Это был уже далеко не первый раз (Кас и Дин уже испробовали почти все возможные позиции и регулярно менялись и позами, и ролями). И все же ощущения каждый раз были словно впервые. Каждый раз было так потрясающе, так чудесно (и так невероятно эротично) видеть реакцию Каса. Смотреть на него снизу вверх и видеть, как он прикрыл глаза, как его руки стискивают плечи Дина; слышать его стоны с придыханием. Иметь возможность обхватить его рукой и подвести так близко к краю…

«Мой ангел, — думал Дин, восхищенно глядя на закрытые глаза Каса. — Мой ангел. Мой. Мой. А я его».

Вскоре все немного вышло из-под контроля (как обычно и случалось). Настал момент, когда Кас со стоном запрокинул голову, его дрожащие крылья расправились, и Дин едва не сошел с ума: он, не думая, протянул руки и схватился за оба крыла. Кас заныл от удовольствия, его крылья напряглись, и Дин сел и, дернув его на себя, одним рывком перекатил на спину, затолкал одеяло под его бедра и начал загонять ему со всей силы. Одеяло сбилось вокруг них, огромные крылья Каса бились в траве, и Дин держался за них, пока они вдвоем спутывались в траве под закатным небом.

«Мой ангел».

«А я его».

***

После они лежали в траве, полузапутавшись в одеяле, Дин поверх Каса. На холмы опускался сумрак.

— Уже поздно, — сказал наконец Кас, посмотрев снизу вверх на Дина. — Наверное, пора возвращаться. Сахарные капли ждут.

— Еще чуть-чуть, — попросил Дин, снова ухватившись за крылья. — Останься со мной еще немного. Ох, блин, Кас… вот честно… я не хочу никогда тебя отпускать.

— Никогда? — спросил Кас, глядя на него с легкой полуулыбкой.

— Никогда, ангел, — ответил Дин, обхватив его руками так крепко, как мог, целуя его губы, лицо, крылья. — Никогда. Никогда.

***

Минуты текли медленно, мирно, пока Дин лежал, растянувшись поверх Каса. Он потерся носом о шею Каса и пробрался под нее руками, чтобы почесать его по затылку. Кас едва не растаял под ним, и его крылья крепко обернулись вокруг Дина.

Наконец Дин заставил себя скатиться с Каса, но тот в итоге лишь расправил одеяло под ними и набросил угол им на ноги для тепла. Потом Кас снова устроился под боком у Дина, спрятав лицо у него на шее, и перебросил через Дина левую руку и крыло. Дин начал поглаживать крыло, глядя на первые звезды на небе.

Он пытался впитать каждое мгновение, каждое ощущение: руки Каса на своей груди; длинного крыла, укрывавшего его; чудесного аромата перьев, смешанного с запахом травы, цветов и летней пыли… Ночной ястреб начал жалобно зазывать в небе над ними. Стрекотали кузнечики. Легкий ветерок шевелил листву (воздушный элементаль все еще был начеку, знал Дин). И Кас так уютно уткнулся носом в шею Дина…

«Я хочу, чтобы это мгновение длилось вечно, — подумал Дин. — Пожалуйста, пусть оно длится вечно?»

Дин приласкал крыло Каса, скользя рукой по мягким перьям снова и снова. Когда он в очередной раз пробегал по ведущему краю крыла протяжным жестом, он вдруг заметил, что одно из перьев скользнуло вслед за его рукой. Оно вдруг отслоилось от крыла и оказалось у Дина в пальцах, само по себе.

Дин недоуменно моргнул. Он поднял перо к свету сумерек и несколько мгновений непонимающе смотрел на него. Неужели он вырвал перо, когда схватил Каса за крылья?

— Кас? — позвал Дин. — Ох, черт, Кас, я что… я вырвал тебе перо? Я обращался с крыльями слишком грубо?

— Что? — не понял Кас и повернул голову. Он увидел перо и вздрогнул, потом приподнялся на локте.

Дин показал ему перо.

— Кас, прости меня, я должно быть, вырвал его… Должно быть, вцепился слишком сильно… я не хотел… черт, прости меня…

— Ты его не вырвал, Дин, — ответил Кас. — Посмотри на него. — Кас вынул перо у Дина из пальцев и поднял чуть выше, так что оно поймало последние лучи садившегося солнца. Тут Дин сообразил, что перо было четыре дюйма в длину. С ассиметричным стержнем. И черное.