— Коричневые полосы означают… что ангел… эм… — начал Дин.

— Проводил коррекционные работы, — закончил за него Кас.

Сэм поморщился.

— Коррекционное работы? — переспросил Мак. Дин едва заметно мотнул головой.

— Корректировал других ангелов, — пояснил Кас вполне охотно, хотя его лицо при этом оставалось бесстрастным. — Ангелов, которые отклонились от миссии. — Он оглянулся на перья. — Такая работа меняет саму сущность ангела. Природа ангела изменяется навсегда. Калкариилу приказывали это делать — мне никогда не приказывали, и в этом, я считаю, мне повезло. Мак… я мог бы использовать эти перья. И, Дин, возможно, ты прав: возможно, с еще несколькими плечевыми перьями я сумел бы перенести крылья в небесную плоскость достаточно безопасно — то есть, не улетев при этом с планеты. Но я не стану рисковать. Понимаете, перья несут на себе отпечаток характера ангела. Перья из крылышек — в наибольшей степени, ни и маховые перья тоже, и… понимаете…

— Можешь больше не говорить, — вмешалась Сара. Она соскочила с подлокотника кресла, где уселась ранее, и начала собирать перья и засовывать их обратно в бумажный пакет. — Если я правильно поняла, они могут наделить тебя какими-то чертами очаровательной личности Калкариила? Если так, я тебя к ним и близко не подпущу! Прости, Кас… Я их собрала в надежде, что они могут пригодиться, но, если нет, лучше избавимся от них.

— Сара, это очень хорошо, что ты их собрала, — сказал Кас. — Ангельские перья могут пригодиться в заклинаниях, и определенно не стоит отдавать их в руки Кроули или другому демону. Но думаю, лучше всего запереть их где-то и надежно хранить. А я поищу другой способ набрать могущества, если получится.

***

Несколько мрачное настроение развеялось за ужином. Бургеры у Роджера получились фантастические, пирог Каса тоже вышел отличным, и какое-то время они все только поздравляли Каса с полетом и отмахивались от его постоянных ремарок о том, что он неидеально приземлился. После ужина разговор снова зашел об ангельских слезах, и Кас попросил Дина достать оставшуюся слезу для осмотра.

— Вопрос только в том, — сказал Кас, подняв слезу к свету, — что стоит залечить сначала: лодыжку Дина или колено и запястья Сэма. Сэм, у тебя больше повреждений, и ты сильнее хромаешь, так что, наверное, справедливо отдать ее тебе.

— Вопрос НЕ ТОЛЬКО в этом, — ответил Сэм. — Я правда не считаю, что слезу стоит тратить на меня. Во-первых, раз уж у нас есть волшебная целительная вещица, нужно сохранить ее для чего-нибудь важного. Ну, там, для рака какого-нибудь. А во-вторых, она стоит штуку баксов!

Кас посмотрел на него искоса.

— У Дина в бункере есть еще несколько. И некоторые из этих слез были пролиты из-за тебя, Сэм. Так что логично теперь применить хоть одну из них с пользой для тебя. Кроме того, такие повреждения колена, как у тебя, могут не заживать год, а то и дольше. Не притворяйся, что оно несерьезное; плохая подвижность подвергнет тебя риску во время охоты, ты знаешь это и сам. И это мои слезы, так что мне и решать. Ее получишь ты.

На это у Сэма не нашлось ответа.

— Я пойду вскипячу воды, — сказал Роджер и отправился в кухню. Мак и Сара принялись убирать тарелки после ужина. Сэм по-прежнему выглядел недовольным тем, что целую ангельскую слезу придется потратить на его колено. Дин воспользовался минутой и отошел к Касу, который все еще изучал слезу под рабочей лампой.

— Я ценю то, что ты делаешь ради Сэма. И ради меня. Но это необязательно, пойми, — сказал Дин ему тихо.

— Я хочу, — ответил Кас.

Дин кивнул: он такого ответа и ожидал.

— Что ж, ладно, — сказал он, потрепав Каса по крылу. — Просто хотел уточнить. — Дин взглянул и на крылья Каса, чтобы проверить его настроение (он давно уже привык проверять крылья, когда хотел знать, что Кас чувствовал). Крылья были сложены, но не очень плотно: кончики не перекрещивались. Перья лежали гладко, но тоже не были плотно прижаты. Что означало: Кас был насторожен и собран, но не встревожен. — Ладно, — повторил Дин, снова оглядев чудесную расцветку оперения Каса: светло-серый у основания крыльев, сияющий белый плечевых и второстепенных перьев и эффектный черный первостепенных.

Его мысли вернулись к разговору о цветах перьев, который состоялся у них ранее. На крыльях Каса не было коричневого. Не было совсем.

И голубого не было. Даже проблесков. Дин улыбнулся про себя. Очевидно, Кас достаточно навещал Землю за годы. Неудивительно, что он так привязался к своим «уточкам» и «мышам»… и прочим смертным земным обитателям.

И… не было блестящих кончиков. Секундочку.

Разве кончики перьев у Каса раньше не были сияющими? Потому что теперь остался только серый, белый и черный. Конечно, и они были красивы, но… разве не было у него блестящих кончиков? Серебристых или вроде того? Особенно на тех перьях, что на спине? Дин попытался припомнить и сообразил, что блестящие кончики, похоже, потускнели со временем.

Это был тревожный признак.

— Эй, Кас, — сказал Дин. — А разве у тебя раньше кончики перьев не сияли? Как бы металликом? На концах?

— Он сошел, — ответил Кас кратко, бросив взгляд на Дина. Вид у него был немного печальный.

— Как это?

Кас не ответил. Он смотрел в пол.

Но Роджер услышал; он как раз вошел с кружкой горячей воды и поставил ее на столе рядом с Сэмом.

— Перья снашиваются, — сообщил Роджер Дину.

Дин посмотрел на него.

— В каком смысле?

Мак и Сара закончили уборку после ужина, и Мак объяснил:

— Кончики перьев со временем стираются. Часто на свежевыросших перьях кончики иного цвета, чем остальное перо. Но цвет на концах стирается со временем. Перья тускнеют, изнашиваются, так же как волосы у млекопитающих. На примере скворцов это хорошо видно: сразу после линьки птица выглядит рябой, потому что каждое черное перо имеет яркий кончик. Но несколько месяцев спустя скворец уже весь черный, потому что кончики снашиваются. Это случается со всеми птицами. — Он с любопытством посмотрел на Дина и добавил: — Поэтому птицы и линяют. Ты не знал? Весь смысл линьки — в том, чтобы раз в год восполнять урон, который перьям неизбежно наносит время.

Последовала короткая пауза, и наконец Кас сказал:

— Они изнашиваются быстрее с тех пор, как стали смертными. Полагаю, так и продолжится. Они и потускнели тоже… видишь, черный уже не лоснится, Дин, ты не заметил? — Кас слегка расправил крылья. По мнению Дина, черный выглядел отлично, даже замечательно, но Кас явно считал, что он прискорбно потускнел. Кас добавил: — Они никогда раньше не были настолько поношены.

В его глазах появилось беспокойство, которого Дин никогда раньше не видел.

И все это означало… если Кас так и не сможет полинять, сносятся ли его крылья совсем?

Окажется ли он в итоге как Калкариил? С одними стертыми стержнями на месте некогда прекрасных перьев?

От одной мысли об этом у Дина похолодело внутри.

Кас взял ангельскую слезу и поднес к кружке с горячей водой, готовой для Сэма.

— Сэм, держи кружку ровно, и как только я уроню слезу, тут же выпей. Пить надо быстро, пока целительное могущество не испарилось. Ты готов? — Сэм кивнул, сев прямее, и Кас занес слезу над кружкой.

— СТОЙ! — крикнул Дин. Он бросился вперед и накрыл кружку рукой прежде, чем Кас успел разжать пальцы. — Стой, Кас, погоди! Не надо!

Кас и Сэм оба в замешательстве посмотрели на него.

— Это тебе надо ее выпить, Кас! — сказал Дин, забрав у Сэма кружку. — Прости, Сэм, но твое колено и само заживет. А вот крылья Каса — нет.

— Ради бога, — ответил Сэм. — Но что ты имеешь в виду?

— Мои крылья практически здоровы, — сказал Кас. — Ты же слышал Мака. Только мышцы перетрудились, но это ерунда.

— Я о линьке! Я имею в виду линьку! Кас, линька — это ведь тоже ИСЦЕЛЕНИЕ! — воскликнул Дин с колотящимся сердцем. Это пришло ему в голову совершенно неожиданно. Пока он думал о смертных крыльях Каса, о его изнашивавшихся перьях, об их стертых кончиках… о цветах ангельских перьев и о цвете ангельских слез, все вдруг сошлось воедино. При помощи линьки крылья восполняли урон! Что означало: при линьке они заживали!