— А куда мы полетим, — прошептал Дин.

Кас задумался.

— Может, на то озеро, которое тебе снилось? Можно отправиться туда и… гм… искупаться?

— Да, — согласился Дин, постепенно представляя себе, как это будет. — Да. Хорошо. Да… Это озеро — в Миннесоте, на самом деле, и… Можно отправиться туда во второй половине дня… и искупаться, да, и ты сможешь помыть крылья. Смыть пыль после линьки? А я могу порыбачить. Поймаем пару рыбешек и принесем их домой… для следующего пикника. Для пикника в честь линьки!

Новая картина обретала четкость. Дин и Кас у озера. Небо над ними будет ярко-голубым; может быть, с редкими пушистыми облачками. Темно-зеленые деревья будут отражаться в зеркальной глади озера. Дин нырнет первым: вода поначалу покажется холодной — как бывает, когда ныряешь в жаркий день. Вода смоет все дочиста. Кас, может быть, войдет в воду — из-за крыльев. Войдет по пояс, окунется с головой, потом поднимет крыльями фонтан радужных брызг.

Может быть, они устроят сражение брызгами. Кас победит, конечно, — с такими-то огроменными крыльями. Наверное, прямо сразу завалит Дина. На мелководье у берега. Будет смотреть на Дина сверху, а с крыльев будет капать вода, и можно будет поцеловаться, и…

Озеро будет принадлежать только им.

Они будут делать, что захотят, на этом солнечном берегу. Часами.

Потом можно будет посидеть на пирсе: Дин будет рыбачить, а Кас может полежать на солнышке на теплых досках рядом и вздремнуть, пока сохнут его перья.

— Ты возьмешь меня на озеро, — сказал Дин.

Он знал, что этого не будет никогда.

Он знал, что Кас сейчас отметит, насколько это нереально.

Но Кас сказал:

— Я возьму тебя на озеро.

***

В конечном итоге Дин заснул. Во сне он видел, как его обнимали крылья Каса. Как перья нежно поглаживали его по рукам. Они были на берегу у голубого озера, над головой светило яркое солнце, и Кастиэль лежал рядом с ним.

***

С первыми лучами рассвета они вновь отправились в путь по паутине мелких дорог между Санта-Крузом и Монтереем. Небо на востоке только начало светлеть. Сара снова следила за распятием (она сделала это своей личной работой: Дин был практически уверен, что она вообще не спала, а, наверное, всю ночь в автобусе провела, глядя на распятие). Кас диктовал с телефона Дина маршрут по всем проселочным дорогам прибрежных городов, какие они еще могли найти.

Текли часы. Солнце взобралось над горизонтом; они закончили объезжать один город и добрались до следующего, непрерывно проверяя радиостанции на предмет новостей по поводу волн. Дин проехал через кофейню, где они, не выходя из машины, взяли кофе, и посмотрел на Каса и Сару, передавая им стаканы. Сара выглядела бледной и изможденной; она следила только за распятием и ни за чем больше. Кас выглядел не менее вымотанным. Морщинки в уголках его глаз, казалось, стали глубже за ночь, под глазами были темные круги, и голос был тяжелым от усталости.

Но Кас смотрел по сторонам, вертя головой и иногда закрывая глаза. Его крылья постоянно были полурасправлены и упирались в борта автобуса. Дин знал, что он слушает, не появится ли Сэм, не начнет ли молиться.

В десять утра Кас внезапно напряженно скомандовал:

— Стоп. Это Сэм.

Дин тут же остановился у обочины. Они были среди холмов возле территории калифорнийского университета при Санта-Крузе. Это была достаточно высотная местность, и напротив был парк с толпами беженцев из прибрежных территорий, которые разгуливали и обменивались историями о затоплении низменных регионов. Многие стояли и смотрели на отдаленные волны. Кас снова просто выпрыгнул из автобуса и расправил крылья. Дин взглянул по сторонам: полно людей. Полно потенциальных свидетелей. И не все в этот раз смотрели на океан.

Но Дину было уже все равно, и Саре, видимо, тоже: она просто выскочила на улицу, вынула телефон и открыла приложение-компас. Дин схватил карты и цветные карандаши, готовый отмечать новые показания, и они вместе уставились на Каса, который пытался определить, откуда шла молитва. Посреди бела дня в многолюдном парке субботним утром. На этот раз люди заметили.

Сначала один, потом двое, потом трое. Они начали тихо переговариваться: «Это… костюм?» — «Эй, посмотри на того парня…»

— Мы опробуем костюм для пьесы, — объяснил Дин. — Проверяем, раскрываются ли крылья. Это для нашей религиозной общины. В которую мы вас всех приглашаем! Вы нашли путь к Иисусу, товарищи? — Он направился к людям, протягивая сложенные карты, словно памфлеты.

Толпа, как по волшебству, растворилась.

Дин вернулся назад. Кас к этому моменту указывал на юго-восток, и его крылья трепетали от возбуждения.

— Он близко, — сказал Кас, часто дыша. — Он близко, Дин, Сара, я чувствую. Гораздо ближе, чем вчера. Молитва громче, условно говоря. И четче. Он… а!

— Что?

— Он замолчал, — ответил Кас, глядя на юго-восток. Его лицо перекосила тревога; он был так напряжен, что крылья дрожали. Он повернулся к Дину и доложил: — Что-то произошло. Сэм сказал, Калкариил завязал ему глаза и выводит его из помещения. И еще Сэм боится, что Калкариил догадается про молитву, поэтому он помолился очень коротко. Он не может понять, почему Калкариил просто не перенесет его на крыльях. — Кас снова посмотрел на юго-восток и добавил: — Я начинаю думать, что, может быть, Калкариил не очень-то хорошо может летать.

— Давайте, поехали, — позвал Дин.

Они запрыгнули обратно в автобус. У Дина внутри снова все было завязано в узел: Сара была бледна, как полотно, но им не оставалось ничего другого, кроме как ехать на юго-восток.

Кас после этого не складывал крылья, а ехал, упершись одним крылом в ногу Дина, другим — в ногу Сары.

***

В конце концов им пришлось сделать остановку. (Сара настояла. Дин понимал, что она права: годы опыта научили его, что даже в такие длинные и отчаянные дни очень важно было не забывать есть. Иначе просто будешь не в форме для сражения.) Сара сбегала в закусочную за бургерами и картошкой на всех троих, пока Кас обновлял свою последнюю карту и выбирал следующий маршрут.

Дин стоял, опираясь на открытую боковую дверь, и смотрел, как Кас работает. Кас сидел боком на своем кинокресле, лицом к Дину, неловко приподняв левое крыло, чтобы не задевать ни за что плечевыми перьями. Карта была разложена у него на коленях, и он методично вычеркивал на ней города, которые они уже объехали.

У Дина был вопрос, который он все откладывал. Но момент задать его настал. Другого шанса может и не быть.

— Кас? — позвал Дин. Он набрал воздуху и спросил: — Что Сэм говорил в конце?

— Что? — не понял Кас, подняв голову.

— Сэм говорил тебе что-то еще. В конце каждой молитвы.

— А, это… — Кас замялся. Он сделал вдох. — Сэм сказал…

Долгая пауза.

Кас смотрел на Дина с нечитаемым выражением лица.

— Кас, — начал Дин, — он мой брат. И я…

— Да, — кивнул Кас. Он опустил глаза, прикусил губу, потом сказал: — Сэм говорил разные вещи, на самом деле. Ему свойственно добавлять в конце что-то серьезное, и… в общем, я не хотел тебя волновать.

— Кас.

— Ладно. Например, в первый раз он сказал… — Кас прочистил горло. — Он сказал: «И, Кас, если, когда вы меня найдете, я буду уже мертв, пожалуйста, присматривай за Дином. Ты ему нужен».

Кас бросил на Дина быстрый взгляд. Дин мог только смотреть на него.

— А во второй раз, — продолжил Кас, вновь опустив глаза, — он сказал: «И, Кас, если Дин к этому времени не говорит тебе каждый божий день, что любит тебя, врежь ему за меня». Потом… я даже думал, он закончил молитву, но он начал снова, чтобы добавить: «И когда я говорю “врежь”, я имею в виду сильно и по носу».

Дин тихо усмехнулся.

— Черт бы тебя побрал, Сэмми…

— Так что, наверное, я должен врезать тебе за каждый день? — рассудил Кас, глядя на руки. — Сэм просил меня, но…

— Я люблю тебя, — сказал Дин.

Просто само вышло. Невозможные слова; пугающие, такие сложные слова — и они просто выскользнули сами.