Мог ли он замышлять что-то? Может, например, украсть перья Каса? Дин был почти уверен, что были и другие перья, пропавшие после операции. Например, мелкие перышки, покрывавшие крыло, и несколько серых перьев, росших у основания крыла. Что случилось с ними?
Дин прошел за Роджером в кухню и отвел того в сторонку, чтобы задать несколько вопросов. Он решил перейти прямо к делу.
— Роджер, — сказал Дин тихо, — у тебя еще остались перья Каса? Потому что они правда нужны мне назад все.
— О, да, — ответил Роджер без малейшего колебания. — Да, у меня еще кое-какие остались. Я их тоже упаковал, чтобы отдать ему. Они вот здесь.
Он показал Дину еще три лежавших на кухонной стойке пакетика, полных пушистых перьев. В одном было несколько мягких серых перьев со спины Каса; во втором — ком мелких белых перышек, покрывавших крыло; а в третьем — целый ворох ошметков и пуха, которые Дин даже не помнил.
— Я их все почистил, — сказал Роджер. Дин посмотрел на него пристально, но Роджер вел себя открыто и непринужденно, как человек, говоривший правду. (Или как хороший лжец?) Роджер продолжил: — Когда я убирался в операционной после, я обнаружил кругом множество остатков перьев — слипшихся в крови, налипших на губки и инструменты. И разбросанных по полу. И парочку снаружи. Я не знал, важны ли они, но собрал их все на всякий случай и отмывал все Рождество. Сначала я почистил большие плечевые перья, конечно, — их я отдал Маку, — а потом за Рождество отмыл и прочие остатки, и они все здесь.
— Э… спасибо, Роджер, — ответил Дин. Он немного успокоился, но все равно было что-то немного странное в таком фанатичном внимании к деталям со стороны Роджера.
Дин был просто уверен, что Роджер чего-то не договаривал.
Дин решил выложить карты на стол.
— Слушай, Роджер, честно говоря… можно я просто спрошу: почему ты тратишь на это столько времени? То есть… я понимаю, почему Мака это вштыривает — он ветеринар, — и понимаю, что встретить ангела — это событие, но… ты отчистил каждый пучок этого пуха? И провел все эти эксперименты по подпериванию? Даже не зная, заинтересуется ли этим Кас?
Роджер только кивнул.
— Мы очень это ценим, — сказал Дин. — Очень. Но можно узнать почему?
Роджер молчал, теребя в руках пакеты с перьями.
— Для моей дочки, — сказал он наконец. Он протянул пакеты Дину.
Дин молча посмотрел на них, думая: «Для дочки?» Так значит у Роджера была семья?
Дин снова осмотрелся. На первый взгляд это была типичная холостяцкая хата, но теперь, когда Дин пригляделся, он заметил пару старых фотографий маленькой девочки на холодильнике и пару поблекших детских рисунков.
И тем не менее… в холодильнике одно только пиво, вспомнил Дин. Разведен? Ребенок живет в другом месте? Или, может, уже вырос?
Рассказал ли он дочери про Каса?
Дин сказал со вздохом:
— Роджер, ты же не рассказал ей про Каса, правда? Мак тебе объяснил, что об этом нужно помалкивать?
Роджер молча смотрел в пол.
— Роджер, мне нужно знать. Это важно. Все, кто знает о Касе, — потенциально в опасности. Что именно ты ей сказал? Как много она знает?
— О нет, я никому не говорил, правда, — ответил Роджер в пол. — Ее нет в живых. Уже много лет. Она погибла при одном из тех землетрясений.
Дин моргнул, глядя на него.
Роджер продолжил, по-прежнему обращаясь к полу и потягивая за бороду:
— Пять лет назад. Ей было шесть. Мы с ее мамой после разошлись — она была нашим единственным ребенком, и, в общем… В общем, мы разошлись. Ее мама потом снова вышла замуж. Моей девочке сейчас было бы одиннадцать.
Он по-прежнему не поднимал глаз.
Дин снова взглянул на холодильник. Поблекшие рисунки. Старые фотографии, напечатанные пять лет назад. Никаких более свежих фотографий.
«Вот почему он мог посвятить все Рождество чистке перьев», — подумал Дин.
Роджер продолжил:
— После этого я перешел в ночную смену. Знаешь, работа ночного смотрителя хороша тем, что не надо ни с кем разговаривать. Просто заботишься о животных, и говорить ни с кем не надо. Никто тебя не трогает. И с животными интересно, и это важная работа: многие из них — под угрозой исчезновения, и иногда появляются детеныши — у нас теперь жеребенок горной зебры и малыш птицы-носорога, и маленький пятнистый тапир, и моя работа — за ними присматривать, следить, чтобы они были живы-здоровы… и… В общем… Ну и я подумал. После того, как вы, ребята, приехали. Я подумал. Если бы тогда этого не произошло, я бы не перешел в ночную смену; а если бы я не работал по ночам, меня бы не было там в ту ночь, когда появились вы с ангелом, с мистером Кастиэлем. И я чувствую, что это важно. Что он важен, ведь так? Все нынче слышали эти истории о плохих ангелах, но… Мистер Кастиэль же хороший, да?
Дин кивнул.
— Ну вот, и… если я могу как-то ему помочь… или… как-то помочь вам… я понимаю, что это, наверное, прозвучит несуразно, но я подумал, если я могу помочь ангелу снова полететь — хорошему ангелу, важному, — потому что работал ночным смотрителем в ту смену, может быть, это значит, что моя девочка…
Все это время голос у Роджера был совершенно ровный, но тут он вдруг замолчал на середине фразы.
Потом он прочистил горло и сказал:
— В общем, вот все перья. Клянусь, это все что есть. Я собрал все, что нашел. И отчистил их, как смог. — Он сунул пакеты Дину в руку, отвернулся, схватил пиво и отправился в гостиную, прежде чем Дин успел что-либо произнести.
Но Дин знал, что пытался сказать Роджер.
«Если я могу помочь ангелу снова полететь, может быть, это значит, что моя девочка не умерла напрасно».
***
Вскоре они уже сердечно прощались с Маком и Роджером. Оба предложили остановится на время у них дома, но Дин объяснил, что им нужно было подготовиться к вечерней молитве Сэма и выезжать сразу после этого. Однако они договорились, что Сара пока оставит машину у Роджера, чтобы путешествовать в автобусе с Касом и Дином. Сара решила вернуться за ней позже («когда заберем Сэма», как она оптимистично выразилась).
Потом пришло время расставаться. Каса пришлось силой удерживать от его обычных двукрылых объятий. («Перья, Кас! — все напоминал ему Мак. — Помни: я велел тебе ни обо что ими не задевать еще как минимум четыре часа!») Кас в итоге обошелся однокрылым объятием с Роджером и Маком и без конца благодарил их с блеском в глазах, то и дело глядя на свои вновь обретенные плечевые перья.
И потом Кас спросил весьма робко, не хотят ли Мак или Роджер сохранить на память по одному из его «испорченных» перьев. И Мак, и Роджер явно были взволнованы таким предложением и нависли над пятью поврежденными перьями, выбирая, какие два оставить себе.
Дин наклонился к Касу и прошептал:
— Разве ты не должен хранить все перья?
Но Кас прошептал в ответ:
— Иногда старое перо предлагаешь другу, который тебе помог. Это жест доверия. Жаль только, я не могу предложить им перьев получше.
Мак выбрал П5 — то, что так давно хранил в своем кабинете; а Роджер оставил себе П8 — то, что было целее всех.
У Дина пока не было возможности рассказать Касу историю Роджера, но перед самым уходом он наклонился к Роджеру. Роджер держал П8 возле груди, глядя на него, и Дин прошептал:
— Он полетит снова. Я найду ему могущество, и он полетит. И ты будешь знать, что ты был критически важен. Помяни мое слово.
Роджер едва заметно напряженно улыбнулся.
Пока пришлось расстаться на этом.
***
Сара, Дин и Кас отъехали от города и заселились в маленький мотель к югу от Солт-Лейк-Сити в тихом сельском местечке рядом с небольшой рощей, где Кас мог незаметно ни для кого расправить крылья. Сэм снова немного запаздывал с молитвой, и Дин все пытался не волноваться, пока усаживал Каса в кинокресло перед телевизором с еще двумя бутылками пива (у Кас снова тянулись к перьям руки).
Внезапно Кас встал и поставил оба пива.
— Это Сэм, — сообщил он и вышел наружу в деревья.
Он повторил тот же ритуал локализации молитвы с расправленными крыльями и медленным вращением по кругу, какой выполнял предыдущим вечером. Закончил он лицом в другом направлении, чем предыдущим вечером. Между западом и юго-западом, насколько Дин и Сара смогли определить по своим компасам.
