Кроме необъяснимой красоты, Агриппина обладала чудесным голосом, обонянием лисицы, умелыми и ласковыми руками и сильным телом античной богини. Одно было плохо: Агриппина страдала странной неизлечимой болезнью. Если бы кто-то захотел дать название этой болезни, оно могло бы звучать, как «недержание любви». Влюблялась Агриппина всем сердцем, любила страстно и преданно, но недолго. Любовь проходила сквозь нее, как нитка без узелка сквозь игольное ушко.

Никто из избранников Агриппины не мог устоять перед её чарами, и каждый спешил предложить ей руку и сердце, пока этого не сделал кто-нибудь другой. Агриппина шла под венец, сияя от счастья, но как только любовь выскальзывала из неё, сияние меркло, а волосы молодой женщины начинали менять цвет с каштанового на лавандово-пепельный.

Что происходило дальше, оставалось строжайшей тайной для всех, кроме самой Агриппины. Перестав любить, женщина принималась за вязание: из своих мыслей, смешивая их с пряжей, она для каждого опостылевшего мужа вывязывала смерть.

Как только смерть была готова, она клала её под подушку очередному супругу, и тот вскоре умирал в полном соответствии с Агриппининой задумкой. Сразу после похорон, волосы женщины вновь приобретали натуральный цвет, а сама она уезжала из города навсегда с двумя чемоданами из слоновьей и крокодиловой кожи.

Женщина с трудом могла вспомнить, сколько мужей похоронила, и потеряла счет городам, в которых оставила их могилы. По запаху, которым Агриппину встречал каждый новый город, она определяла, каким будет её здешний любовный роман. Аромат свежеиспеченного хлеба предвещал мягкую нежность, дух лошадиного навоза – сюрпризы, а запах дыма – буйную страсть.

Сняв комнату в самой красивой гостинице, она первым делом открывала слоновий чемодан, в котором хранила связанные ею смерти, раскладывала их на кровати, вспоминала своих покойников и лила обильные слёзы о каждом из них.

Вот смерть Владислава, связанная из тонкого красного шёлка. Гладенькая на ощупь, как кожа Владислава, и лёгкая, как музыка, которую он сочинял. Он умер в судорогах, съев мороженое, купленное у заезжей цыганки. Видимо, оно было густо приправлено не то арсеником, не то белладонной. Владислав был красивым, как белый журавль, от него всегда пахло клубничным киселем и ванилью…

Сальвадор не был красивым, но от его взгляда волосы Агриппины завивались в локоны, а прикосновения его крепких волосатых рук заставляли её забыть собственное имя. Смерть Сальвадора была связана из шерсти чёрной козы. Сальвадор сорвался с высокой скалы и разбился о подводные камни. Он любил рассказывать о своих снах, в которых летал над морем, а его утреннее дыхание всегда пахло соленой водой, поэтому Агриппина постаралась сделать так, чтобы перед смертью её муж успел насладиться полетом.

Для смерти Захара, высокого красавца с усами цвета белого вина, Агриппина выбрала жесткую льняную пряжу, выкрашенную луковой шелухой в золотистый цвет. Захар скончался во сне. Он был изрядно пьян и не заметил, как в рот его вполз мохнатый песчаный паук. От паучьего укуса язык и горло Захара распухли, и он умер от удушья.

Фернандо был уличным иллюзионистом, Агриппина впервые увидела его в городском парке во время одного из представлений. Вынув из кармана яйцо, фокусник собирался извлечь из него живого цыплёнка, но в этот момент увидел в толпе Агриппину, и вместо цыпленка из куриного яйца вылупился детёныш красного дракона.

Каждое утро Фернандо радовал жену каким-нибудь новым чудом. Он сочинял четверостишья и тут же превращал их в бабочек. Из сквозняка нарезал прозрачные косынки для Агриппининых волос, дольки чеснока нанизывал на леску, и прямо в его руках они оборачивались жемчужинами. Для смерти Фернандо не годилась обычная пряжа, поэтому Агриппина сплела её из собственных волос. Чернокудрый фокусник с фаюмскими глазами сгорел заживо, когда вытянул из камина пламя, чтобы нарисовать им в воздухе портрет любимой жены.

Маленькая белая смерть из хлопка принадлежала самому юному из Агриппининых мужей – Василию. Любовь к нему была похожа на облачко, которое растаяло, едва успев появиться. Что же случилось с бедняжкой Василием? Ах да, его унесло штормовым ветром вместе с лодкой и грустной песней о чьей-то несчастной любви, которую он без конца напевал. Агриппина не помнила лица Василия, только его ресницы, которые удерживали по десять спичек, и ярко-розовый длинный язык.

Задиристый Ефим был убит в драке ударом кастета в висок…

Отважный и молчаливый Себастьян сломал шею, когда его сбросила подаренная женой норовистая кобыла, такая же рябая, как меланжевая пряжа, из которой была связана Себастьянова смерть…

Мягкогубого Лео сразила холера. Его смерть из кроличьего пуха до сих пор пахнет лечебным снадобьем, которое не смогло справиться с болезнью…

Яков… бедный, бедный Яков, он был заживо съеден дикими собаками… Видит Бог, Агриппина не желала ему такой страшной смерти, просто в захолустном городишке, где они жили, не нашлось ничего, кроме грубой собачьей шерсти…

Эмиль…

Александр…

Генрих…

Исайя…

Вволю наплакавшись, Агриппина укладывалась спать. Наутро она открывала крокодиловый чемодан, доставала из него платье цвета граната, туфли на закрученных спиралью каблуках и медный перстень, украшенный окаменевшим змеиным глазом. Нарядившись и заколов слева направо волосы черепаховым гребнем, женщина шла на городскую площадь, потому что не умела жить без любви.

В тот вечер, когда Агриппина вышла из поезда на станции белокаменного южного города, название которого никто, кроме местных жителей, не мог произнести, женщине было немного грустно: на следующий день ей стукнет пятьдесят! Правда, несмотря на зрелый возраст, Агриппина по-прежнему была очаровательной, ведь каждая связанная ею смерть возвращала женщине молодость.

В городе пахло рыбой и горьким миндалём.

Агриппина решила, что это плохой знак, ведь рыба – это символ вечности, а миндаль – атрибут мужской чёрной магии. Попросив, как обычно, доставить ее в самую лучшую из гостиниц, Агриппина решила оставить все тревоги до утра. Чтобы уберечь себя от сглаза, перед сном Агриппина натерла виски, ладони и низ живота настойкой из чертополоха. Утром, когда солнце окрасило площадь в розовый цвет, Агриппина встала, подошла к зеркалу и поздравила себя с днём рождения. Её отражение впервые не понравилось Агриппине, лицо выглядело усталым. «Во всем виноват жесткий матрас», – решила она.

Приняв освежающую ванну, женщина надела гранатовое платье, туфли на закрученных каблуках и отправилась на поиски новой любви. Когда Агриппина выходила из гостиницы, медный перстень зацепился за выступ дверной ручки, соскочил с пальца и упал на ступени крыльца. Подняв его, женщина обнаружила, что змеиный глаз выскочил из гнезда и укатился куда-то. Как ни искала Агриппина свой старинный талисман, найти его так и не удалось. «Все сегодня идёт не так», – с досадой подумала она.

В уютном кафе «Лакомый кусочек», что располагалось на площади напротив гостиницы, почти не было посетителей. Агриппина выбрала крайний столик с видом на фонтан и заказала турецкий кофе и бутерброд с сушеными помидорами и овечьим сыром. Утолив голод, Агриппина подумала, что сегодня, в день рождения, можно побаловать себя, и добавила к заказу бокал мадеры и ореховое пирожное.

«Вот откуда запах миндаля!» – подумала она, когда официант принёс ароматный шарик размером с перепелиное яйцо на большом медном блюде. Шарик лежал в центре причудливой пентаграммы, нанесённой на блюдо шоколадным соусом.

Подняв глаза на официанта, Агриппина увидела, что это совсем не тот человек, который принял у неё заказ и принёс ранее бутерброд и кофе. Тот был белобрысым увальнем с лицом простака, а этот новый был стройным и гибким, с бледной кожей и длинными чёрными волосами, завязанными сзади в хвост. Он поставил блюдо и бокал с янтарной жидкостью перед женщиной, но после этого не ушёл, а остался стоять у противоположной стороны стола. Агриппина посмотрела на него, вопросительно подняв бровь.