– Произведение искусства неподвластно времени. Сколько лет прошло, даже не припомню, а он всё такой же. Хоть бы накренился – нет, стоит как новый, – слабым старческим голосом заговорила старуха, присевшая возле меня на скамейку. Она тяжело дышала и, прищурившись, смотрела на журчащую воду.

– Господи, как вы меня напугали! – Я заметно дёрнулась и вылупилась на неё, как на призрака. От страха сердце ушло в пятки. – Я думала, здесь нет никого.

– Только душевно слепой не заметил бы, сколько труда и сил было вложено в этот сад, – продолжала говорить старуха. Её дряхлые руки дрожали, когда она поднесла их к кустам и с трепетом потрогала листья.

– Я помню того, кто построил фонтан, – задумалась она, и взгляд её блуждал по парку, а морщинистые руки тряслись от старости. – Ох, если бы кто-нибудь знал, как это было нелегко создать условия для жизни, – парк стоит на болоте, и растения живые. Они умеют говорить. Например, цветы лепечут, трава шумит, кусты галдят, а деревья стонут. Они самые старые жители сада. Самым древнем из них миллионы лет.

Казалось, что старуха не в своём уме.

– Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, милая, – сказала она. – Да, представь себе, и растения тоже можно обмануть, создав им комфортную среду обитания. Для этого необходимы талант и многолетняя практика.

– Чтобы создать такой райский уголок в городе с отвратительным климатом, нужны в первую очередь деньги. Много денег, – ухмыльнулась я и взглянула на старуху с подозрением. Хотелось сказать, кому вы втираете, но решила не грубить дружелюбной бабушке. Она была и в самом деле очень старая. «Сколько же ей лет?» – гадала я, рассматривая её желтоватое лицо в глубоких складках. Её кожа была как печёное яблоко.

– Верно. Климат отвратительный, – неопределённо отозвалась она и облизнулась, промокнув платком заслюненные губы. Она что-то скрывала и на вопросы отвечала уклончиво, разве что представилась владелицей парка и призналась, что ей очень много лет, сказала, что это чудо света ей досталось в наследство от дедушки. В своё время он был важным человеком, зажиточным, имел в распоряжении не одну усадьбу. Жил одиноко в своём поместье, и что случилось с его имением она не знала. Тогда она была ещё совсем ребёнком и мало, что помнила из той жизни. Возраст брал своё. Родственников больше не осталось, и здоровье сильно пошатнулось, и скоро саду нужна будет новая хозяйка, а иначе он погибнет вместе с ней. Этим она и была обеспокоена последние десять лет – поиском надёжных рук на замену своим, к сожаленью, никуда негодным.

На первый взгляд старуха выглядела немощной, и было трудно поверить, что этот роскошный сад принадлежал ей. Но, с другой стороны, парк, несомненно, был странный, поэтому не верить её словам и сомневаться в них было бы глупо.

– Позволь спросить, что такое прелестное создание делает в моём парке? – Голос старухи был непривередлив и воспитан, и я вежливо ответила:

– Отдыхаю. Можно?

– Разумеется, дитя моё. Нами движет страх одиночества, мучают угрызения совести и чувство вины. Всем нужен отдых. – Старуха поменялась в лице, и голос изменился – стал более живым. Казалось, что она душой помолодела лет на двадцать. «Вот так дела» – изумилась я и приняла надменный вид.

– С чего вы решили, что я одинока? Вы меня совсем не знаете.

– Ах, Сильвестра, ты многого ещё не понимаешь, – вздохнула старуха.

«Она знает моё имя». – Я начала побаиваться эту женщину. Её напористость и низкий голос насторожили меня, а её бодрый дух плохо вязался с её старческой внешностью. Она задавала вопросы и ни раз упоминала о своём плохом здоровье, и сводила тему разговора на меня при виде моих испуганных глаз, в то время как её глаза сверкали. По всей видимости, она полагала, что только так сможет держать меня в напряжении. Это доставляло ей удовольствие. В ответ я мялась и медлила, ссылавшись на усталость и головную боль, чтобы хоть как-то намекнуть, что её слова действовали мне на нервы.

– Тебя зовут Сильвестра, ведь так? – монотонно протянула она, пожирая меня своими небольшими, хитрющими глазёнками. Я покачала головой и остановила взгляд на её любопытном лице. Мне давно стало ясно, что и парк этот был особенный, и старуха была не от мира сего, и что ей было нужно от меня, я тоже понемногу догадывалась. Я отчего-то не сводила с неё глаз, хотя мне стоило уже давным-давно уйти, но я сидела неподвижно, словно приросла к скамейке.

– Откуда вам известно моё имя? – спросила я вполголоса.

– Мне много что известно, – прохрипела она и прокашлялась. Несмотря на всю свою убогость, она держалась молодцом и вела себя нагловато.

– Например, что ещё вы знаете? – смело выдала я.

– До чего же ты любопытна. Прям, как я в молодости, – пробурчала старуха и опёрлась о трость.

– Вы не ответили на мой вопрос, – твёрдо заявила я, глядя ей в глаза. – Ах, я знаю к чему вы клоните. У вас здесь хорошо, но на меня не рассчитывайте, – сказала я как отрезала. – Вы, конечно, извините, но не могу я взвалить на себя такую ношу. Я другую жизнь себе представляла.

Старухе это не понравилось. Она скривилась, но не расстроилась – очевидно, была готова к отказу на просьбу о помощи. Вероятно, желающих на её место было немного, а ей хотелось человека помоложе, вот она и возложила на меня свои надежды. Она не плакалась, не умоляла, не говорила жалостливым голосом, а уверенно откланялась и скрылась за деревьями, но прежде заявила:

– Скажу тебе напоследок одно, прелесть моя, не успеешь и глазом моргнуть, как всё, что пожелала, исполнится.

Глава 2

«Ленгише»

1

Семь часов утра. Ненавижу это время суток. Я полуночница, люблю ложиться поздно и вставать не раньше десяти. Когда я была маленькой, то было всё гораздо проще – за порядком следили родители, не позволяли пропускать школу по мелочам, проверяли уроки, но с переездом в другой город и началом взрослой жизни вся ответственность за дисциплину легла на меня. От рук я не отбилась, и только иногда бездельничала. Вот, как сейчас, когда пора вставать, а я лежу в постели: простыня сползла, подушка влажная, а одеяло, скомканное на краю кровати. Голова затуманена смутными воспоминаниями: непонятный сад, странная старуха и отрывки из беседы, которые мне ни о чём не говорили.

Время пока позволяло поваляться в постели. Я вертелась, зевала, поглядывала на часы. Странно, что Аннет ещё спала. У неё было такое мирное выражение лица. Она обычно вставала раньше меня, и наблюдать её спящую доводилось крайне редко, но каждый раз во мне всегда непроизвольно просыпалась зависть. Не очень-то приятно собираться и видеть, как она ещё спит. Я лежала и продумывала каждый шаг, чтобы быстро собраться и не опоздать на первую лекцию. В мыслях я прошлась по своему гардеробу и придумала, что надеть, далее прокрутила быстрый путь от дома к школе и вспомнила тот чудный парк и дряхлую беззубую старуху с её пророчеством. «Не сходи с ума. Тебе это приснилось», – утешала я саму себя, но моё предчувствие подсказывало мне, что всё это произошло со мной по-настоящему.

Я соскочила с кровати, подбежала к зеркалу и ужаснулась: круги под глазами, бледное лицо и вид уставший. Я пристально смотрела на себя и на вещи, отражавшиеся в зеркале. «Резкость бы немного навести, – думала я, – а так вроде всё в порядке. Так безобразно выглядеть с утра – обычное дело. Пора уже давно привыкнуть». Из отрывков воспоминаний я воссоздала картинки. Они стояли у меня перед глазами и казались невозможными. Я вспомнила фонтан и сморщилась, потом раздула ноздри от сладких запахов, проникших снова в нос.

Нужно было срочно отыскать тот парк, встретить там старуху, имени которой я не знала, и вытянуть всю правду из неё. Дорогу я помнила смутно, но решила, что вспомню её на ходу, и в этом мне поможет окрестность: магазины, дома – что угодно. Главное – найти зацепку, а потом тянуть понемногу за ниточку и разматывать клубок. От нашего дома всего одна дорога пролегала вниз. С неё и нужно было начинать, а там по мере продвижения я разберусь, куда идти.