– Ну что, ты так сильно испугался меня, что отправил её ко мне, чтобы я смягчился?

Хозяин похлопал глазами.

– Я не понимаю, мой господин, – промолвил он.

– Ну-ну, не отпирайся. Эта девушка просто какое-то чудо. Ты знаешь, она не должна прозябать здесь. У тебя хорошая гостиница, даже очень хорошая, но она со своим музыкальным дарованием заслуживает гораздо большего.

– Мой господин…

– Я понимаю, что ты много потратился на её обучение. К тому же ты теряешь, если она не будет больше выступать здесь. Сумма выйдет круглая, я полагаю, но мы ведь с тобой договоримся, а, старый плут?

– Мой господин, я, правда, не понимаю, о чём вы говорите. Я никого не посылал к вам, ведь вы же велели вас не беспокоить. Может быть, какая-то из моих девушек и пробралась к вам ночью, но, клянусь, что это она сделала на свой страх и риск. К тому же, среди моих слуг нет особенно одарённых на музыкальном поприще, тем более таких, которые бы понравились вам как человеку придворному и знающему толк.

Мне стал надоедать этот разговор, и я просто описал ему девушку, виденную ночью, и сказал, какие песни он играла и пела мне. Хозяин отрицательно покачал головой.

– У нас нет таких девушек, и никто из тех, кто есть, не умеет так искусно играть и петь, мой господин.

Я потерял терпение, топнул ногой и приказал ему привести ко мне всех его служанок и музыкантов, вообще всех девушек, которые есть в гостинице. Поднялась суматоха, раздались крики и причитания. Я видел неподдельный испуг хозяина и понимал, что он говорит правду, и все мои приказы напрасны. Но и остановиться я уже не мог, и не успокоился, пока не увидел перед собой всех девушек, каких удалось сыскать в гостинице. Это оказались и работницы, и служанки, и даже пара дочек постояльцев, которые со страху также присоединились к всеобщему показу.

Я быстро убедился в том, что никого, хоть чуточку похожей на мою ночную певунью, среди них нет. Мне стало неловко, и я извинился перед постояльцами и их дочерьми, а также перед хозяином гостиницы. Тот, похоже, испугался ещё сильнее и отказался от оплаты за ночлег.

– Выстави счёт, когда придёшь в себя, и перешли его в Олений замок. Можешь даже чуть завысить его за беспокойство, – сказал я.

Хозяин принялся благодарить меня, уверяя, что он лишь рад смиренно служить мне, моему дому. Ещё одна мысль пришла мне в голову:

– Послушай, хозяин, этой девушки здесь нет. Но ведь кто-то же играл в моей комнате и пел. Уверен, что ты ложишься поздно и встаёшь рано, думаю, ты должен был бы слышать это. Она пела в полный голос и играла не таясь. Так ты, по крайней мере, слышал музыку из моей комнаты?

Хозяин опустил глаза и промолвил тихо:

– Мой господин, после того, как вы ушли спать и отослали слуг, из вашей комнаты не донеслось ни звука. Один из слуг спал под дверью, на случай, если вам что-нибудь понадобится. Я уже спросил его, он также подтверждает, что никто не входил и не выходил. Но может быть, он что-то слышал.

Хозяин подозвал паренька, который ночью оберегал мой сон, и задал ему вопрос:

– Ты всю ночь провёл под дверью в комнату господина. Ты отлучался куда-нибудь?

– Нет, хозяин. Я спал под дверью, как вы сказали.

– Ты слышал что-нибудь из-за двери? Музыку или пение?

Паренёк посмотрел недоуменно на хозяина, потом на меня. Предугадывая его ответ, я услышал:

– Нет, хозяин, ни музыки, ни пения из комнаты господина не было слышно. Ночь была тихая и спокойная. Давно таких чудесных ночей не было.

В Олений замок я добрался к вечеру того же дня. Всю дорогу я размышлял о своей ночной гостье, гадая, был ли это сон, или же всё произошло в действительности. Особенно меня волновало то обстоятельство, что никто из постояльцев и служащих гостиницы ничего не слышал. Может быть, я начал сходить с ума? Может быть, я вижу и слышу то, что другие не могут? Это пугало меня. Однако, музыка и пение, слышанные мною прошедшей ночью, наполняли мою душу покоем и радостью. И если таково моё сумасшествие, то я готов был принять его без раздумий.

О том, ищут ли меня, или нет, я как-то уже и не думал. Теперь это казалось мне не особенно важным. Когда я подъехал к воротам замка, привратники тотчас узнали меня и выбежали навстречу. Мою лошадь приняли и увели, меня же любезно проводили в мои покои. Создавалось впечатление, будто бы за последние дни ничего значимого и не произошло, будто бы не было ни охоты, ни моего долгого отсутствия в замке.

Я задал слугам несколько вопросов, но они толком ничего не ответили. У себя в покоях я поговорил с моими людьми. Я не являлся значительной фигурой при дворе, но всё же у меня был небольшой круг воинов и придворных, служащих лично мне и как будто бы преданных. Насколько я знал, после исчезновения моих родителей почти все их вассалы перешли под знамёна моего дяди Ёшиды, и лишь небольшая горстка продолжила традицию и осталась верна мне. Возможно, это была лишь некая милость князя, так как своих доходов я не имел, значительных поместий тоже, а сам был полностью на его содержании. То же касалось и моих людей. Но как бы то ни было, князь был щедр, соблюдал традиции и приличия, так что я всё равно не нуждался и не чувствовал себя ущемлённым.

Мои покои размещались довольно далеко от покоев князя Ёшиды, в отдаленном крыле замка, и отличались небольшим размером и скромностью. Однако в них я был полновластным господином, и охраняли их мои воины, главой которых был Яма́то Хайси́н. Все мои люди были очень молоды, и никто из них не мог помнить моих родителей.

Не успел я войти на свою половину и распорядиться о ванне и ужине, как Ямато уже стоял передо мной.

– Мой господин! Хвала небесам, вы вернулись!

– Ямато, я рад видеть тебя, но я не понимаю, почему ты здесь? Ты начальник моей стражи и командуешь всеми моими людьми. Твой господин пропал, и ты должен был бы искать его повсюду, а не охранять пустые комнаты! Что скажешь?

– О, мой господин, – Ямато опустился на колени, – мы ещё во время охоты пытались искать вас. Однако князь Ёшида приказал в тот вечер возвращаться к замку и поиски прекратить. Во все следующие дни он велел всем вашим людям оставаться в ваших покоях и не покидать их до тех пор, пока он сам лично не распорядится. Так что даже сейчас, когда вы уже здесь, никто из ваших воинов не может выйти из комнат. Мы провели всё это время здесь и ничего не могли поделать, боясь нарушить княжеский приказ.

Моим первым побуждением после слов Ямато было немедленно отправиться к дяде и потребовать, чтобы он разъяснил положение вещей. Однако я сдержался и почёл за лучшее предстать перед ним завтра утром, чистым и отдохнувшим. Уже опускалась ночь, а мой дядя очень не любил, если его беспокоили поздним вечером. Он всегда предпочитал оставлять вечернее время для своих личных нужд, было известно, что он обычно рано ложился спать, либо же просто читал в тишине.

В общем, я принял ванну, поел, поговорил с Ямато, хотя и не рассказал ему ничего о своих приключениях. Сказал лишь, что заблудился и долго плутал в лесу. По поводу того, что я вернулся одетый не в свою одежду, я оправдался тем, что моя пришла в негодность, и эту я приобрёл у проезжего купца на тракте. Напоследок я приказал Ямато устроиться на ночь у дверей моей спальни и строго следить за тем, чтобы никто не входил и не выходил. Ему я мог доверять намного больше, нежели служке в гостинице.

Когда я остался один в комнате, я спрятал лисий хвост в тайнике, который сам когда-то сделал в полу под циновкой. Там лежали кое-какие деньги, несколько любовных писем и стихов, которые писал я сам и получал от придворных дам. В тот вечер я сделал нечто, чего не делал очень давно – перечитал все эти записки. Некоторые из них показались мне теперь чересчур откровенными, некоторые – вычурными. Но все они, и мои, и чужие, казались мне совершенно бесталанными в сравнении со стихами и песнями той девушки. Я ещё раз перечёл все письма и, не раздумывая дольше, бросил их в тлеющую жаровню с пахучими смолами.