Но то была лишь небольшая часть препятствия. Лампа, которую незнакомец отшвырнул в сторону, разлила масло, и оно уже вовсю горело. Пламя захватывало всё большую площадь, заняло почти весь угол комнаты, и продолжало захватывать все большее пространство.

– Пьяный дурак! Ты сошёл с ума! – закричал я на него, отбросив всякую сдержанность, которую ещё пытался проявить. – Ты устроил пожар! Мы же сгорим!

– Плевать! Сгорим вместе!

Это окончательно вывело меня из себя. Я что есть сил отбросил его прочь, и он упал рядом с пламенем. Волосы на его теле и голове подпалились, сразу же по комнате распространился сильный жжёный запах. Он взвизгнул, вскочил и бросился к выходу. Я вне себя от гнева схватил свой меч с полу и бросился за ним, стараясь поймать. Мой противник всё же опередил меня и, когда я оказался подле него, он был уже на пороге, но спиной ко мне. Ударять в спину я не стал бы никогда, но злость во мне клокотала столь сильно, что я решил всё же поддать ему по мягкому месту, чтоб была ему наука.

И тут-то я увидел нечто невероятное! У этого человека был хвост! Не какой-нибудь там уродливый отросток, как у свиней, или что-то в этом роде. Нет! Это был прекрасный, пушистый, самый настоящий лисий хвост! Передо мной стоял оборотень! Демон, или что там ещё!

Я недолго думая схватил его за хвост. Он опять взвизгнул, и теперь я понял, что по-лисьи, как и в прошлый раз, когда он обжёгся в огне. Он завертелся, пытаясь вырваться, и при этом, не переставая, поносил меня на чём свет стоит. Я торжествующе рассмеялся и одним ударом меча легко отсёк ему хвост. Кровь хлынула потоком, он жутко закричал, метнулся к противоположной стене, еще не тронутой огнем и… исчез, словно растаял в воздухе!

Я подобрал кое-какую одежду, ведь кроме исподнего на мне ничего не было, и побежал к двери, спасаясь от огня. В хлеву тревожно блеяли овцы и ржала моя лошадь. Я бросился туда, забыв на время о неприятеле, которого я, впрочем, считал поверженным. Отсечённый лисий хвост я сунул за пазуху, распахнул ворота загона и выгнал всех животных, отвёл свою лошадь в безопасное место, затем вернулся за упряжью и седлом.

Дом уже полыхал. Пламя объяло его до самой крыши, уничтожая все те прекрасные вещицы, которые наполняли его. Тушить пожар было уже слишком поздно.

Теперь я вспомнил и о своём противнике. Мне даже стало его чуточку жаль: лишиться хвоста и крова за одну ночь – это серьёзный удар даже для оборотня. Интересно, где он и что с ним? Сгорел он, или же прячется где-то поблизости? На всякий случай я приготовил свой меч и обошёл дом, куда, по моим расчётам, он должен был попасть. Там я его и нашёл, жалкого и скулящего. Кровь ещё сочилась из его раны, но жизни его, видно, это не угрожало. Увидев меня, он начал браниться пуще прежнего, хотя и не пытался нападать. Тогда я вытащил из-за пазухи его роскошный лисий хвост и помахал им в воздухе.

– Я отрубил тебе хвост сзади, давай для красоты отрублю тебе твой отросток и спереди, а? – начал я издеваться над ним. Я всё ещё оставался зол на него и его пьяную ругань.

Увидев хвост в моих руках, он жалобно заскулил, поник и сжался. Более того, он начал ползать на коленях передо мной и молить вернуть ему хвост обратно. Я же решил наказать и проучить его, и потому сказал:

– Я не верну тебе твой хвост, демон. По крайней мере, сейчас. Я не сделал тебе ничего плохого, и лишь твоя злоба и глупое пьянство привели тебя к потере. Я был усталым путником, готовым даже заплатить за кров, но ты полностью пренебрёг законом гостеприимства. Или у оборотней совсем нет воспитания?

– Да-да, я виноват перед тобой, прости меня, – завыл он.

– Как зовут тебя, оборотень?

– Кикка́ва.

– Хорошо, Киккава, – ожесточился я, – я стал твоим гостем, хоть ты и не ждал меня. Я поел и попил у тебя в доме, умылся и поспал, накормил лошадь. Скажи, я получил что-либо сверх того, что может получить обычный гость при обычных обстоятельствах? Забрал ли я у тебя последний кусок еды или глоток чая? Нет?

– Нет, господин, всего этого у меня в достатке и даже в избытке.

– Так я и думал. Значит, ты напал на меня исключительно по своей злобе, Киккава. И, значит, ты заслуживаешь того, чтобы тебе преподали урок. Твой хвост останется у меня до тех пор, пока ты не дашь мне того, на что гость рассчитывать уже не может и не должен. Это будет цена выкупа. Не знаю, что это будет такое. Придумай сам, что может быть вершиной гостеприимства. Придумаешь и исполнишь, – что ж, хвост будет твой!

После этих слов Киккава взвыл уже совсем по-звериному, крутнулся на месте, будто гоняясь за несуществующим хвостом, и… исчез!

Я остался один. На востоке уже разгорался ранний летний восход. Жар от горящего дома не давал замёрзнуть в утреннем холодке. Настроение моё было отличное. Я почитал себя героем, одолевшим какого-то демона, и намеревался всем поведать о своём приключении и вдоволь нахвастаться. В тот миг я, конечно же, не представлял себе, какую лавину событий повлечёт за собой эта ночь.

Когда стало достаточно светло, я оседлал лошадь и продолжил свой путь вдоль берега речушки. Кусты и деревья подходили к кромке воды вплотную, и я был вынужден двигаться по колено в воде, держа лошадь в поводу. Ехать верхом я тоже не мог: ветви нависали так низко над водой, что даже пешком я был вынужден то и дело пригибаться и придерживать ветви, чтобы моя лошадь могла спокойно пройти. Всё это превращалось в тяжёлое испытание. Ноги то и дело скользили на мелкой гальке, вязли в ней, или, напротив, я ударялся ногой о крупный камень на дне. Да и вода была довольно холодной, так что очень скоро я основательно замёрз.

Вскоре стало припекать, однако растительность была такой густой, что ветви деревьев одного берега во многих местах почти переплетались с ветвями деревьев другого. Из-за этого вдоль речки почти везде сохранялись тень и сырость. Сначала я обрадовался, что это поможет укрыться от дневного зноя, однако вскоре тучи комаров стали допекать меня и мою лошадь. В общем, путь был совсем не в радость: бредёшь то по грязи, то в воде, ветки хлещут по лицу, комары кусают.

Настроение моё быстро испортилось. Вчерашние геройства и приключения начали меркнуть и отодвигаться на второй план на фоне сегодняшних мучений.

К вечеру ручей вывел меня к берегу довольно обширного озера. Невдалеке показалась лодка с одиноким рыбаком. Я окликнул его и спросил, что это за место. Поначалу он испугался меня, появившегося прямо из леса, но затем, увидев мою приличную одежду и хорошего скакуна, проявил уважение и ответил. Название местности и озера ничего мне не говорило, я понял лишь, что нахожусь от замка Шика довольно далеко.

Я назвал себя рыбаку, и он не поверил мне, однако я пообещал заплатить ему за ночлег. Ту ночь я провёл в деревеньке на берегу озера. Утром меня и лошадь переправили на другой берег, откуда можно было добраться до проезжей дороги. Рыбаки не знали, в какой стороне находится замок, но сказали, что на тракте я обязательно найду провожатых. Они снабдили меня едой и водой. Я щедро расплатился с ними, хотя они так и не поверили, что я княжеский родственник.

Действительно, к полудню я выехал на тракт и там быстро сориентировался, куда мне направиться дальше. По всей видимости, мне предстояло несколько дней добираться до замка, настолько далеко меня занесло. Впрочем, на тракте, где оживлённо двигались купеческие повозки, я приободрился. Теперь всё окружающее становилось мне знакомым, хотя в голову пришли и некоторые неоднозначные мысли. Тогда я впервые подумал вот что: «Уже прошло много времени, как от меня никто не получал никаких вестей. Я пропал на охоте и никто, кажется, не ищет меня. Встреченные подводы торговцев и крестьян не проявляют ни малейшего интереса ко мне, только лишь должное почтение. Выходит, никаких поисков не ведётся? Меня, члена княжеской семьи, никто не ищет!». Но я успокаивал сам себя: «Быть может, эти простолюдины из другой части страны, и они не слышали о поисках. Может, они ничего об этом не знают, тем более, что искать-то меня надо в лесу, а не на тракте».