– И что тогда? – Он выглядит немного настороженным, и все ещё придерживает обожжённый палец у лица.

– Поэтому придется сделать это тебе. И да, кажется мне, что через мобильный банк этого сделать не получится, поэтому завтра ты весело пойдешь на почту и будешь там умолять, стоять на коленях, ныть, в общем, делать то, что хочешь – но узнаешь, как нам вернуть обратно освещение в нашу уютненькую квартирку. – На последних словах молодой человек слегка морщится, надеясь, что сумеет избежать этой участи, но девушка понятливо поднимает вверх указательный палец, подводит его к самым глазам молодого человека и начинает водить им из стороны в сторону, это было бы похоже на гипноз, если бы она не делала этого так быстро. – Надеюсь, ты понял про мобильный банк.

Парень следит за её быстро мелькающим пальцем, пока не ловит его ладонью.

– Окей. – Он кивает головой и отпускает её руку из плеча, потом же поднимает свой ехидный взгляд обратно на лицо Ани и спрашивает, говоря мягким, елейным голосом: – Милая, а как ты собираешься готовить ужин при освещении из трех слабеньких свечек и одного телефона, аккумулятор которого скоро сядет, а паур банк потерян где-то в недрах нашей квартиры.

Девушка обречённо стонет.

Молодые люди сидят напротив друг друга за узким кухонным столом. Между ними стоят три свечи, освещение слабое, но его хватает, чтобы увидеть, что в их черных тарелках лежит курица с жареной картошкой.

Вилки отблескивают в этом теплом, приятном и интимном свете.

– Как хорошо, что у нас газовая плита иначе, пришлось бы, есть холодный борщ. – Девушка говорит это, как только дожевывает последнюю картофелину, нанизанную на вилку.

– Я как то раз ел холодный борщ, мы тогда пришли домой накуренные, есть хотелось безумно, а греть нам было лень и мы просто ели его практически ледяной. Я после этого ещё около полутора года не мог видеть никакие красные супы, потому что у меня подступали не очень приятные воспоминания. – Парень жует и параллельно строчит что-то в своем телефоне, экран которого мерцает слабым светом.

– Это совсем не так часть твоей биографии, которую бы я хотела знать. – Тон у Ани серьезный, но ямочки на щеках выдают то, что это всего лишь небольшая шпилька, пущенная в адрес молодого человека.

– Но теперь ты её знаешь и тебе никуда не деться от этих воспоминаний. – Он усмехается, приподнимая голову вверх. – Знаешь, по тому супу сверху плавали островки оранжевого жира, я никогда не думал, что жир действительно такой мерзкий на вкус, ведь сало оно вкусное, а этот был мерзкий.

– Пожалуйста, не надо. – Девушка запрокидывает голову назад, все ещё немного улыбаясь. Она говорит это со смешинкой.

– Он словно обволакивает твой рот, все рецепторы и полость щек, и все становится таким маслянистым. – Женя тянет последнее слово, делая на нём ударение. Он готов рассмеяться в голос, но не делает этого. После последней фразы, он подбирает на вилку последний кусочек куриного мяса и начинает его тщательно пережевывать.

– О, господи у меня сейчас от этого начнется токсикоз, а я надеялась, что меня пронесет! – Аня уже смеется в голос, и бьет раскрытой ладонью по столешнице. От её удара свечки немного подпрыгивают в воздух, и их огоньки начинаю метаться как от небольшого сквозняка.

Молодой человек же лишь усмехается, все ещё заглядывая в свой телефон, лежащий на столешнице.

– На что ты там так судорожно любуешься? – Девушка поднимается со стула и заходит за спину молодого человека, внимательно вглядываясь в смартфон, который как раз сигналит о только что пришедшем сообщении.

– Тот чувак, с перьями, пообещал мне перевести аванс, чтобы работа шла «легче, проще и быстрее, Евгений». – Аня закидывает руку на плечо парня и усаживается к нему на колени, уложив свою голову ему на макушку. Из под её распущенных волос виден лишь блеск очков парня, потому что, все остальное, его лицо, занавешено её длинными волосами. Словно сцена кулисами.

– И сколько он перевел? – Девушка аккуратным движением откидывает свою шевелюру назад, которую Женя до того пытался сдуть как мешающуюся прядь.

– Восемь тысяч, как раз хватит, чтобы сделать хотя бы небольшой взнос за свет, забывчивая женщина. – Он поднимает взгляд наверх, и обнимает девушку за талию правой рукой, а левую кладет на её бедро, обтянутое черными джинсами.

Парень облокачивается на стену, находящуюся прямо позади него. Из-за смены положения, голова девушки теперь покоится на его плече, а указательный палец правой руки водит по надпись на груди его футболки.

Аня поднимает взгляд и лукаво улыбается, когда рука молодого человека начинает по одной расстегивать пуговицы на её блузке. Он делает это аккуратно, неторопливо, находясь в полном праве для этих действий. Девушка же даже не следит за его рукой, а её темные глаза будто бы поглощают мягкий, не яркий свет. Из-за освещения они кажутся почти черными, и заметить зрачок почти невозможно.

Кадр меняется и вот, мы видим расстёгнутый ворот рубашки, сползающий на плечо, видим ступни ног, висящие в воздухе и не достающие до пола на несколько сантиметров, видим губы, по которым проходится язык, смачивая их слюной.

Молодой человек целует героиню, мягко поглаживая по щеке, совсем не обращая внимания на её открытые глаза. Девушка скашивает взгляд на свечи, и прикрывает веки.

Камера уходит в затемнение.

Мы видим Женю, стоящего в огромной очереди на почте.

Помещение небольшое, не больше чем гостиная, в квартире тих двух молодых людей. Стены покрыты панелями под дерево, на их стыках находятся небольшие черные плинтуса, и это делает помещение больше похожим на тюремную камеру, ведь эти темные полоски между светлыми панелями выглядят, как решетки.

Впереди Жени, стоит какая-то женщина бальзаковского возраста, размахивая извещением и говорит, что оно пришло ей только вчера, а сегодня посылка уже ушла. Голос у неё громкий и противный, бьющий по ушам не хуже визга свиньи.

У неё сливовая беретка и красное фетровое пальто в белых катышках и налипших кошачьих волосах. Она тыкает извещение в окошко раз за разом, явно не собираясь спускать все на тормозах.

Работница почты, лицо которое покраснело от напряжения, втолковывает ей очевидные вещи.

– Женщина, оно не могло прийти вчера! – Барышня, сидящая за кассой, повышает голос так сильно, что наш молодой человек вынимает наушники из ушей, начиная с интересом наблюдать за происходящим конфликтом.

– Но оно пришло вчера! Я проверяла почтовый ящик, и он был пуст!

– А как вы мне это докажите? – В ответ на это тетка в пальто, начинает возмущенно открывать рот как рыба, выброшенная на берег.

– Вот и я о чем! – Торжествующе восклицает работник почты, чуть ли не вскидывая вверх кулак, в знак победы, но вовремя сдерживает себя, дабы не вызвать новый припадок истерики.

Женя усмехается, запихивая и второй наушник за ворот куртки.

В его руках несколько счетов и парочка крупных купюр.

– Что вам, молодой человек? – Женщина сидит, созерцая экран своего компьютера и щелкая старой мышкой, у которой, скорее всего, еще есть колесико. Экран у её монитора он выпуклый, а сам его корпус белый и достаточно большой.

Мне вспоминается, как на таких же компьютерах мы изучали информатику в школе.

– Здравствуйте, мне надо оплатить счета. – Парень тянет счет и купюры в узенькое стеклянное окошко, куда бумаги проходят еле-еле.

Пару секунд Алина Георгиевна, как написано на её бейджике, внимательно всматривается в данные бумажки, а потом очень ехидно смотри на молодого человека.

– Отключили?

– Да, вчера. – Голос у Жени обреченный. Судя по его пристыженному виду он готовится выслушать очередную тираду, но видимо все силы женщины были исчерпаны на предыдущую клиентку.

– Предупреждение было? К вам приходили? – Молодой человек лишь отрицательно качает головой, виновато опустив взгляд на деревянный прилавок.