Введение

Первыми на экране вспыхивают титры и логотип компании. Она лишком популярна, до такой степени, что практически единолично захватила весь концерн производства книг. Фильмов и сериалов.

Знаете, как говорят: «жизнь придумывает самые удивительные сценарии».

Каждый уважающий себя «дарящий» мечтает, чтобы именно она сняла фильм по его воспоминаниям.

Это значит, что ты получишь не только славу и возможность увековечить себя, историю своей жизни, но и дополнительные проценты с продаж. Не только начальный гонорар, а в десятки, возможно в сотни раз больше, чем планировал. Но и шанс выпуститься именно у этой компании – он мизерный, везет далеко не многим.

И я никогда не думал, что повезет именно нам.

Начальная сцена каждого фильма – не должна быть идеальной, но должна полностью отражать всю стилистику того, что вы будете созерцать ближайшие полтора часа – три часа, и должна содержать крючок, цепляющий зрителя. Что-то, что заставит его высидеть все время, для объяснения начальных кадров.

Хороший фильм – захватывает с первых восьми кадров, а «MM» всегда выпускает исключительно хорошие фильмы, иначе бы их премьер не собирали так много знаменитостей разного калибра, оттеснивших меня на второе место третьего ряда, близко к какой-то старушке, от которой навязчиво пахнет духами «Красная Москва», выпуск которых был прикрыт более, чем лет тридцать назад и мне предстоит терпеть это ближайшие три часа. Единственный путь, который я вижу в данной ситуации – святое смирение.

Чертово святое смирение.

Зал погружен во тьму, но даже в легких лучах экранного света видна ярко-красная, похожая на капли крови – обивка кресел. Эта дорогая бархатная ткань прекрасно отражает от себя даже легкий голубоватый свет с экранов айфонов. Создается впечатление, словно отблески по ней пробегают сами, но я прекрасно вижу, что кто-то из небольшого вип-зала решил разнообразить начальные благодарственные титры созерцанием новостной ленты. И в новостях точно есть упоминание о премьере фильма, где мы восседаем сейчас. Хотя бы одно коротенькое сообщение о ожидаемой три года премьере.

Я бы мог сказать, что мне это лестно, но если быть предельно честным, к самому фильму я не имею никоего отношения, в отличие от его сценария, пускай и в его написании я участвовал не так уж и явно, но все таким именно это выбило мне билет на сегодняшнюю премьеру.

Наконец-то логотипы всех сопутствующих съемке компаний и всех спонсор заканчиваются, являя нам последнюю картинку с огромными буквами «ММ», выполненными в сине-голубых цветах на черном фоне.

Я бы назвал их безвкусными, но никто не спрашивает моего мнения.

Часть I

Завязка

Два огромных голубых глаза, они расположены прямо по центру экрана. Смотрят в объектив прямым четким взглядом. Кристально-чистая радужка, зрачок, размер которого не превышает примерно трех миллиметров в диаметре. Зрачок абсолютно нормального трезвого человека, суженный от яркого дневного света.

Ничего особенного.

Ресницы длинные, темные и загнутые вверх. Такие же, как было модно наращивать около пятнадцати лет назад, если судить по старым фотографиям, но тут они абсолютно натуральные.

В уголках глаз корочки, скопившиеся от долгого сна, из зеленоватого гноя.

Отвращающая реалистичность.

Камера медленно отъезжает назад, представляя крупный план лица актера. Если пытаться быть объективным – он привлекателен. Этот его аккуратный прямой нос, ямочка на подбородке и высоко вздернутые брови, придающие лицу слегка удивленный вид. Нет, не испуганный, а именно удивленный, удивленный чему-то хорошему, этому способствуют уголки губ, слегка приподнятые вверх.

Я никогда не видел, чтобы люди просыпались такими счастливыми.

Белые, увитые синеватыми венами руки, с крупными ладонями и тонкими пальцами поднимаются к самому лицу, растирая красноватый след от подушки на его щеке. Выглядит достаточно мило ,и я буквально физически ощущаю мечтательную улыбку всех дам, присутствующих тут. Им, несомненно, хотелось бы просыпаться каждое утро с таким красавчиком, ведь за ретушью и гримом абсолютно не видно темные синяки под глазами, не вовремя выскочивший прыщик на лбу или же еще какую-нибудь мелочь.

Все больше и больше, нам показывают не заправленную кровать, на которой он сидит, за его спиной старые и давно выцветшие обои в цветах, разбросанные вещи у голых ступней, и небольшой уголок письменного стола, с выдвижными ящиками.

Стол, как и кровать, достаточно старые, они сделаны из древесины темного цвета и покрыты лаком в такое количество слоев, что отблескивают под бликующим, из окна, солнцем. Видно, что один из трех ящиков плотно не закрывается, поэтому его ручка, в форме серебристого цилиндра, с небольшим углублением для пальца, точит чуть дальше, чем надо, касаясь сбившейся с кровати, простыни.

Часть одеяла лежит на старом, облупленном паркете, изначально желтого цвета. Теперь же он весь в серых проплешинах. Доски расположены елочкой, что выдает ремонт еще времен СССР, когда такая укладка полов считалась единственной возможной.

Белье на его постели синее, уже застиранное, но хлопковое – это видно по тому, как сильно оно помялось за время использования. Синтетика не мнется, но спать на ней отвратительно, так же, как и на шелковых простынях, чтобы не пропагандировали герои романтических фильмов.

Они слишком сильно скользят.

Молодой человек громко зевает и прислоняет свою худощавую, с проглядывающими костями, ладонь ко рту.

Это первый звук, появившийся в фильме, помимо сопровождения самой заставки «Mnemosyne».

Громкий зевок, он идет по нарастающей, начиная от практически незаметного выдоха и спустя пару секунд дорастая до громкого гула самолетной турбины. Он прокатывается по колонкам – от начала зала, к концу, чтобы создавалось ощущение, ощущение присутствия.

В этот момент, на экране, прямо по груди молодого человека, словно бордовое пятно, расползается название фильма, пока задний план бледнеет, в отличии от самих букв, становящихся лишь ярче.

В финальном моменте – цвет которого почти причиняет боль твоим глазам.

Этот белый экран, с названием фильма – он держится три секунды. Чтобы ты успел прочесть, запомнить, но он не успел тебе надоесть.

Красные буквы на белом фоне, выглядят как пятна крови, на чистом белом полотне. Обычно используют черный фон и белые буквы или же наоборот – так упрощают прочтение, но здесь решили идти иным путем, добавив в классику какой-то блеск новизны. Чтобы изначально становилось понятно, что мы смотрим не комедию и не философскую драму – там обычно используют менее кричащие тона, удерживая все приглушенным.

Здесь же эти буквы словно кричат вам в лицо. Привлекают внимание, орут «посмотри на нас» и я, как завороженный, не могу отвести взгляд ожидая, что они брызнут мне в лицо яркой, алой и густой артериальной кровью.

Кадр сменяется и по ушам бьет грохот и гудок приближающегося поезда.

Молодой человек, увиденный нами ранее, стоит на платформе, около одной из витееватых арок, по которым мы с легкостью можем опознать самый центр города. И стоит он не один.

Рядом с ним стоит девушка, которая засунула своим маленькие руки в большие карманы его бежевой куртки. Она смотрит на него снизу вверх, и открыто улыбается.

Её густые волосы выбились из под темно-синей шапки и теперь развиваются от ветра приближающегося поезда метро.

Девушка, говорит что-то ему, но парень показывает на свои уши и кричит, что не слышит её, в ответ на это она обиженно надувает губы, слегка хмурит брови и обиженно отворачивается от него, но руки из кармана все еще не вытаскивает.

Поезд останавливается, и мы видим, как они заходят в синий вагон, с белой полосой по боку, и садятся на места, спиной к зрителям.

Поразительно, но такие вагоны вышли из обихода ещё лет восемь назад.