Камера перехватывает кадр, позволяя нам рассмотреть невысокое здание, в четыре этажа, его фасады, которые когда-то были украшены розетками, но теперь, после такого количества покрасок, рисунки на них почти не заметны и выглядят нелепыми выпуклостями, под каждым окном.

Справой стороны от силуэта нашего героя пятно, более яркого розового оттенка. Судя по всему, там была какая-то надпись, которую ушлые строители закрасили краской не того цвета понадеявшись, что она выгорит на солнце. Но до солнечных дней ещё далеко и она бросается в глаза прямо сейчас.

Небо над крышей темного, серого цвета, как перед грозой, которых не бывает зимой. На нем нет туч или облаков.

Сама же крыша темно-зеленая, почти плоская и цвет её возможно рассмотреть лишь из-за того, что у неё есть боковые части. Где находятся крохотные окошки, в которых, я готов поспорить, скоро начнут гнездиться птицы.

Аня выходит из здания, повесив сумку через плечо и пытаясь застегнуть пальто, но стоит ей наклониться вниз, к молнии, как сумка соскальзывает, почти в самый центр огромной лужи из натаявшего грязного снега.

Женя забирает сумку, и девушка застегивает серебряную молнию своего черного пальто, почти под самое горло.

– Как твой день?

– А как твои идеальные рисунки перьев?

– Ясненько.

Ребята перекидываются словами, пока шагают вдоль того самого ярко-розового пятна, на фасаде этого, возможно, памятника архитектуры.

– Они хотят, чтобы я снова переделала смету на тот заказ. – Аня встряхивает головой, поворачивая голову к парню, и подхватывая его под руку, как только наступает своими сапогами на ледяную корку.

– На эти глупые железные прутья? – Женя закатывает глаза и сгибает локоть, чтобы девушке было удобнее держаться.

– Ага, мол «Анна, а вы уверены в своих подсчетах? Заказчик говорит, что они нецелесообразны». – Девушка забавно изображает грудной голос своей начальницы. Кривя свое милое личико в подобие высокомерной рожи.

– Посоветуйте заказчику найти какую-нибудь компанию, где это будет наиболее целесообразно. – Парень вздыхает, и смотрит на девушку.

– Я пыталась объяснить это Алевтине Аркадьевне, какое же идиотское имя, но она всегда стелется под тех, кто дает ей денег, а я, как ты понимаешь – этого не делаю.

Парень понимающе качает головой, внимательно вглядываясь себе под ноги.

– А я нарисовал восемь перьев, и мне их одобрили. – Его голос звучит не то, чтобы гордо, но нотка самодовольства там прослеживается.

– Это прекрасно. – Улыбка на лице Ане вспыхивает неожиданно, и будто бы даже немножко озаряет дорогу, ну или же мне так кажется.

Молодые люди входят на лестничную клетку. Девушка шагает чуть впереди, когда парень пропускает её вперед из лифта.

В руках у Жени два пакета, содержимое которых проглядывается через белый пластик, и я могу различить там лишь какие-то овощи, и несколько бутылок, остальное же не видно.

Девушка вставляет ключ в замочную скважину и два раза поворачивает его, пока молодой человек ставит пакеты на пол.

Героиня оглядывается назад, слыша небольшой грохот.

– Подними, тут же отвратительно грязно, и тем более, там есть хрупкие вещи. Типа яиц и ары тарелок. – Аня недовольно смотрит на молодого человека, сводя брови к переносице.

– Мои яйца ты давно держишь в кулаке. – Парень проговаривает это шепотом, но Ане, как и всему зрительному залу это прекрасно слышно.

Девушка фыркает, наконец-то справившись с дверью.

Выключатель в коридоре щелкает, но лампочка не загорается. Лица ребят видно лишь благодаря слабой подъездной лампочке.

Женя заносит пакеты в квартиру, ставит их прямо на пол, и достает из своего кармана связку ключей.

Он подходит к щитку, копается с его замком, открывает скрипящие дверцы, дергает вверх-вниз автоматы, подключенные к их квартире, а потом недоуменно смотрит на девушку.

Которая вдруг начинает виновато смотреть на мыски своих ботинок, стоящих на раздолбанной подъездной плитке, уложенной в шашечку.

Зеленый фон парадной делает её смуглую кожу бледнее, и заставляет синяки под глазами выступать яснее, и более отчетливо.

Она топчется на месте, будто бы не решаясь что-то сказать.

– Помнишь, я говорила, что, кажется, кое-что забыла? Так вот, на прошлой неделе к нам же приходили из Мосэнерго и сказали, мол, если мы не оплатим электричество, то его отключат. Так вот, – Аня делает глубокий вдох, и поднимает глаза на молодого человека. – Именно оплатить его я и забыла.

Женя смотрит на неё и неожиданно, начинает смеяться, истерично.

Аня отодвигается дальше, пускай и не выглядит испуганной. Это скорее способ выразить свое удивление, нежели испуг.

На глазах молодого человека выступает слезы¸ он вытирает их большими пальцами, а затем подходит к Ане, кладет руку ей на плечо, и громко, так, что их вероятно слышит весь подъезд, выдает лишь одну фразу:

– Превосходно, любимая.

Женя роется в ящике комода, что стоит в прихожей. В его левой руке телефон, фонариком которого он подсвечивает себе поиски.

Фонарик дает лишь одно яркое пятно, пускай луч и слегка рассеивается, мы видим парня примерно по грудь, его сосредоточенное лицо и руку, находящуюся в недрах ящика.

– Нашел! – Радостно кричит он, доставая обычную восковую свечку. Новую, потому что фитиль у неё ещё белый.

– Молодец! Я тоже нашла, аж целых две! – Девичий голос отвечает ему, судя по громкости – главная героиня где-то рядом.

Парень идет по узенькому коридорчику, почти не глядя себе под ноги. Белый, рассеивающийся, луч фонарика выхватывает потертые бордовые обои в золотистых вензелях.

Молодой человек подходит к кухонному шкафчику, открывает дверцы и достает оттуда крышку для банки. Она железная, плоская. Такими крышками закрывать банки умудряются лишь самые матерые бабушки, потому что все остальные, более молодые и менее закаленные люди, не имеют ни малейшего представления, как работает вся эта система.

Парень кладет крышку на стол, а рядом телефон, освещение от которого теперь отражается прямо от линз его очков. Те бликуют слегка голубоватым, а значит, что изготовлены не из самого дешевого стекла, что выглядит странно неуместным в обстановке такой квартиры.

Он подносит зажигалку к фитилю, держит некоторое время, ожидая, пока воск оплавится, стечет вниз и нитка, пропитанная (узнай, чем она там нахрен пропитанная), загорится.

Когда свечка загорается, молодой человек обиженно отдергивает руку, кидая жигалку к телефону и подносит палец ко рту. Он дует на появившийся, от долгого соприкосновения горячего металла зажигалки, ожог.

– Обжёгся, пока поджигал свечку? Я же говорила, что спички подошли бы для такой цели лучше. – Аня выходит, держа в руках две декоративные свечки, в стеклянных стаканах. Могу поспорить, что они ароматические и пахнут какой-нибудь ваниль, корицей или чем-то подобным.

Девушка кивает на коробок спичек, лежащий прямо рядом со старой газовой плитой.

– Я не думал, что она будет загораться так долго. – Женя пожимает плечами, осматривая свой палец со всех сторон. – Да и ты не говорила.

– Если ты что-то не слышал, это совсем не значит, что я этого не произносила. – Тон у Ани поучительный, такой, словно она говорит с каким-то первоклассником, врезавшимся в неё на переменке.

Молодой человек смешно закатывает глаза, чуть приоткрывает рот и показывает этим, что спорить на данную тему не считает нужным.

– Так что, как мы намерены разделывать с этим? – Он поднимает руки вверх, обводя ими пространство вокруг себя, будто бы пытается охватить всю ситуацию в целом.

Аня задумывается на пару секунд, а потом качает головой.

– Я бы сходила и оплатила, но мне завтра, как ты помнишь опять переделывать все эти договоры, дабы не выводить из себя Альку и чтобы она, в очередной раз, не урезала мне тринадцатую зарплату. – Парень понятливо кивает, соглашаясь с подругой.