Любовь Алексеевна прекрасно понимала, что всё это значит. Случайным людям в грядущем Предприятии места нет. Сейчас стоит задача найти кадровый резерв. Нужно найти достойных людей и вести их, чтобы ни при каких обстоятельствах страна и всё человечество не осталось без своих первопроходцев. В деле превращения вида homo sapiens из локально-планетарного в космический нет места случайностям.

На её лице проявилось огорчение. Ей казалось, что ни дочь, ни внук, не унаследовали высоких данных, которые она и её родители пронесли в своих генах от далёких предков, стоявших на страже России со времён Средневековья. Может, в каком-то смысле, она была слишком высокого мнения о своих предках, она понимала это, но, насколько хватало её собственной памяти, вся родня по восходящей линии состояла из людей чрезвычайно одарённых.

И что это говорит в ней? Неужели это желание продлить себя, расширить свой собственный род? С чего вдруг такое желание, чтобы именно её потомки летели покорять другие миры? «Похоже на древнюю формулу человеческого бессмертия – примитивное расширение своего рода», – подумала она. За этими тяжёлыми мыслями она даже не обратила внимания, что мыслит о дочери и внуке как о кроликах. Она любила дочь и внука. Но это чувство было исковеркано её прошлым: она не отделяла личное от интересов государства и общества.

Отбор кандидатов начал вестись задолго до технической готовности к межпланетному расселению. Возможно, несколько поколений людей прожили жизнь, числясь в кандидатах для колонизации, сами не зная того.

Они проехали через Циолковский и по прямой дороге добрались до закрытых ворот. Всё ещё бледный, но уже бойкий Ваня спустил ноги из машины и, раскрыв рот, направился в сторону охраняемого входа. Смотрел он, конечно, не на вход и охранников, а на то, что было за ними. Гигантский котлован выложенный бетонными плитами, был ему не виден, зато вытянутый корпус ракеты с ярко выделяющимся головным обтекателем поразил до заскучавшего мальчика и полностью захватил его внимание. Он уже был осведомлён и о космических полётах, и о способе их осуществления, но никакие слова не могут передать этого величия конструкции, которая должна оторваться от поверхности планеты, и ничто в его жизни прежде не производило на него столь глубокого впечатления.

Родители решили не показывать конверт и записку, полученные от матери Светы, и прошли вместе со всеми по купленным у турагентства билетам. Запуск должен был состояться через полтора часа, а уставшим после дороги требовался отдых. Они направились в ресторанный дворик, но Ваня оказался настолько поглощён видом ракеты, что ни Света, ни Тагир не стали мешать ему, тем более, что в начале пути он не хотел ничего видеть, а хотел остаться дома и играть в игры.

Взрослые кругом толпились, словно дети: в ожидании, когда же наконец прозвучит звуковой сигнал и объявят о старте. Детям в этой толчее не было видно и середины ракеты, но большинство, как Ваня, завороженно смотрели на чудо человеческой инженерной мысли, и их юные, незатуманенные «реальной жизнью» головы переполняли мысли о полёте в далёкие непредставимые пространства, где их ждали невозможные приключения, что-то иное, непередаваемо новое, не похожее ни на что из того, что они уже знали. Все люди в этом месте были воодушевлены предстоящим полётом, словно это они полетят.

Через какое-то время на площадке стало настолько людно, что Ваню пришлось посадить на плечи, чтобы его кто-нибудь случайно не толкнул. Примеру Тагира последовало ещё несколько родителей, и скоро над головами взрослых появился целый рой голов поменьше, превратив толпу в сборище странных двухфаланговых созданий.

За каждой головой вырастала ещё одна, так что свободного пространства, чтобы нацелить свой взгляд на ракету, просто не оставалось. Тогда Света подумала о конверте. Она с подозрением относилась к действиям матери, и была часто уязвлена её холодностью и поэтому всё, что с ней было связано, она старалась держать подальше. Но она так любила сына, что решила, что будет несправедливо не дать ему увидеть запуск из-за подозрений. Она порылась в рюкзаке и вытащила оттуда конверт из плотной жёлтой бумаги, словно попавший сюда прямо из прошлого века. Эта бумага, даже её запах наводила на мысли о чём-то мрачном, холодном, что всегда заставляло её чувствовать напряжение в присутствии матери. Света едва сдержалась, чтобы не бросить конверт под ноги толпы.

Тагир искал место, откуда вид на ракету будет лучше, поэтому Света, не предупредив его, пошла в сторону выхода.

Нелюбезный и видимо уставший охранник не сразу вник в сказанное. Он привык, что к нему обращаются со всякой чепухой: где здесь туалет, где вход в гостиницу и т. д., так что слушать Свету он не стал, а сразу кивнул на значок женской уборной. Ей пришлось несколько раз повторить вопрос и ткнуть запиской ему прямо в лицо, чтобы он наконец включил сознание и сделал что от него требуется. Когда эмблема с двуглавым орлом, сияющей звездой и расчерченной планетой вызвал в голове этого человека правильные ассоциации, он подтянулся, лицо стало сосредоточенным.

– Это нужно передать начальнику управления полётами, – произнесла Света, чувствуя смущение.

Он что-то сказал по рации и вежливо пригласил Свету следовать за возникшим позади неё молодым охранником. Света сказала, что ей нужно позвать мужа с сыном.

– Конечно-конечно, – сказал охранник, изображая на непривыкшем к такому выражению лице доброжелательную улыбку.

Через полминуты, в сопровождении охранника, который раздвигал перед ней толпу, Света оказалась рядом с мужем и сыном. Она тронула Тагира за плечо.

Он среагировал не сразу, так как в толпе постоянно кто-то кого-то задевает, и ей пришлось ритмично потеребить его за руку.

– Пойдём, – сказала она, посмотрев в глаза.

Объяснять что-либо в шуме толпы, было глупо, но он и так всё понял. Видимо у него из головы тоже не шёл тот конверт, только он старался спрятать мысль о нём поглубже. Ваня стал яростно протестовать против их ухода и дёргался на шее своего отца. Когда они наконец вышли из зоны громкого шума, мать ему объяснила, что у них будут лучшие места, откуда ему будет видно всё, и никто не будет закрывать ему обзор. Света не была уверена в своих словах, ведь мать не сказала ей, что в том конверте.

Когда они проходили сквозь рамки металлоискателей, разного рода сканеры и другие приборы безопасности, находясь под прицелом десятков камер и взглядами молчаливых вооружённых людей, она уже серьёзно жалела, что приняла такое решение: ну можно ведь было постоять и среди всех, ничего страшного, ракету всё равно будет видно, когда она взлетит. Но было поздно: их вели по прямому холодному коридору к металлическим дверям какого-то лифта.

Подъём занял не больше трёх секунд: всё было оборудовано, чтобы в случае нештатных ситуаций руководители и специалисты в кратчайший срок могли оказаться в пункте управления.

О них уже знали. У выхода из подъёмника, в пункте их назначения стояла небольшая делегация из двух человек: один молодой, в костюме с незастёгнутой сверху пуговицей рубашки, второму было лет за пятьдесят, у него было круглое лицо, нос неправильной формы и в целом он походил скорее на директора провинциального ресторана, чем на человека, связанного с космической отраслью. Одет он был в обычную рубашку и джинсы и держался очень свободно. Но его умные глаза и какое-то неуловимо-тонкое выражение острого интеллекта, словно невидимая вуаль на этом неправильном лице, выдавали в нём управителя всего этого комплекса.

– Здравствуйте. Меня зовут Николай Васильевич, – спокойно, очень естественно сказал он и протянул руку.

Было заметно, что он торопится, поэтому, поздоровавшись, Света торопливо и неловко передала ему конверт.

– Пройдёмте в мой кабинет, – мягко сказал он.

В кабинете за своим столом он быстро распечатал конверт, с невероятной скоростью, которая равнялась примерно трём секундам, ознакомился с содержанием письма и с облегчением, которое уловила одна Света, поднял на них глаза.