– Извините, что задержался, но сами понимаете, – Дела, дела, вечно дела…

Брызжущая энергией улыбка чужого почётного академика на Сан Саныча Ходикова не подействовала. К концу рабочего дня интерес его ко всяким громким, по большей части – самодельным титулам и именам, особенно заграничным у него стихал.

– А как это вы сюда вошли, уважаемый? – вместо ответного приветствия поинтересовался он строго, – Мы ходоков не принимаем. …

И уже взялся было за телефон, чтобы устроить бездельникам на вахте разгон, но господин, назвавшийся академиком Шутовым – не дал. Направив угрожающий указательный палец вверх, будто готовую к старту ракету, он сверкнул на Сан Саныча жутковато черным бездонным глазом и произнес со значением:

– А я и не ходок вовсе, дорогой Александр Александрович. Я, видите ли, больше по другим способам перемещения во времени и пространстве специалист.

– А! Ну тогда вам вообще не ко мне, – обрадовался Ходиков возможности скоро и официально избавиться от не ко времени явившегося типа, – Идите к Караваевой. В шестую комнату! Она вам там как раз и подскажет куда именно вам следует обратиться… С вашим вопросом…

– А у меня нет вопросов! – рассмеялся Шутов, – У меня-тот как раз одни ответы! И какие ответы!… Причем самые что ни на есть революционно-фундаментальные!.. Поворотные в истории как науки, так и вообще…

– Вот-вот! – энергично закивал Ходиков, – Прямо туда! В шестую комнату! Там вас как раз…

– Караваева мне не нужна, ни под каким соусом, – оборвал академик, – Я ее знаю хорошо. Она у вас отлупами занимается. Высшей квалификации сотрудник. По изобретателям вечных двигателей и им подобным техническим мечтаниям специалист.

Улыбка у него на лице шевельнулась почти угрожающе.

– Фантастическая женщина, – пояснил он, – Всегда четко знать – чему никогда не бывать! Это ведь, знаете, тоже талант… Ага… Но мне, Александр Александрович всё равно – не к ней. Мне – к вам, уважаемый вы мой господин Ходиков. У вас, как я справлялся, тоже хоть и серенький, но все-таки како-никакой «физтеховский» диплом в анамнезе, и даже научная степень имеется, причем не халтурная, а из тех еще, что еще на исправно работавшем синхрофазотроне приобретались… Так что прошу вас, не прибедняйтесь…

Сан Саныч вздохнул и печально посмотрел на висевшие над дверью часы. Часы показывали без пяти пять. То есть – на шестичасовую электричку он уже не успевал.

– Но вы, главное, не расстраивайтесь, – посетитель ободряюще улыбнулся, – Великая советская наука еще возродится. Непременно.

– Да уж, возродится она, – пробормотал Ходиков, – Как же… Жди больше… Поезд ее ушел. Причем давно…

– Не скажите, – возразил академик, назвавшийся Шутовым, – У нее еще имеется шанс снова триумфально выйти на передовую всего, как некогда говорили – «прогрессивного человечества». И никакие поезда ей при этом уже будут не нужны. У нее для достижения этой новой великой цели совсем иные средства передвижения иметься. И совсем иные технические возможности. Под стать ее новым великим задачам…

– Ну-ну… – уклончиво мотнул головой Ходиков, – Если вы с великими задачами, то вам к Петру Петр…

– К Отшельникову не пойду! – оборвал его гость снова, – Я эту падлу хорошо знаю. Он трус, лентяй и приспособленец. Проклятый волюнтарист. Ему попросту не дано оценить мой труд. Не всем дано… К тому же он… если верить слухам, нечистоплотен. Вы понимаете, о чем я…

Сан Саныч понимал, но этого ему не было легче. Он снова посмотрел на часы, маячащие над головой этого, не ко времени заявившегося к нему изобретателя, и снова вздохнул.

– Ну ладно, – сдался он, – Показывайте, что у вас там…

– В этой вот простенькой папке – произнес академик, торжественно расправив плечи, – Великое изобретение, которое спасет не только нашу многострадальную страну, но заодно и всю нашу не менее многострадальную цивилизацию!

– Даже так? – откликнулся Ходиков без энтузиазма, – Ну-ну… А если без красивых вводных фраз?

– Пусть не я колесо истории изобрел, – провозгласил Шутов, – Но по-настоящему крутиться его – я заставлю!

Сан Саныч отлепил руки от стола поднял их рывком вверх, как бы давая гостю понять, что аудиенция окончена. Но гость жест этот проигнорировал.

– Извольте же ознакомиться, – сказал он, развязывая заскорузлые тесемки на своей папке, – Полюбуйтесь! Перед вами – «Машина Времени»! Усовершенствованная модель!

Сан Саныч вздрогнул и направил на посетителя яснее ясного взгляд. Тот самый хорошо отшлифованный и отточенный взгляд, которым во всех патентных ведомствах мира встречают специалистов по вечным двигателям, философским камням и «машинам времени».

– Да не псих я, не псих! – тут же прочитал несложную Сан Саныча мысль академик Шутов, – Меня к вам сам Главный направил.

И он своим длинным, ракетообразным пальцем указал на линялый от времени и пыли потолок Ходиковского кабинета.

– Вся фишка в том, – подмигнул он при этом со значением, – Что мой проект не идет вразрез ни с одним из общепринятых законов физики. Напротив. Изобретенная мною «Машина Времени» не имеет ничего общего с дешевыми антинаучными фантазиями Верна, Уэллса, Лема и прочих безграмотных господ новейшего времени, заполняющими не только Голливуд, но и все киностудии мира своей неугомонной халтурой. Что касается ожидаемого КПД моей машины – то он огромен. На сегодняшний день – практически неизмерим. Хозяйственная выгода от него будет измеряться в мириадах долларов. О рублях и человеко-часах – и говорить страшно. Таких цифр ни сегодняшняя математика, ни тем более – сегодняшняя история пока не знают. Пока не знают… Пока…

Сан Саныч перевел взгляд на разлапистую папку у себя на столе. Содержимое ее в часы своего рабочего времени, в дни своей уже немолодой, к пенсионному итогу подбирающейся жизни обратил. Вздохнул протяжно.

– Работа вам, Сан Саныч, и впрямь предстоит серьезная, – прочитал его мысль изобретатель, – Хотите, я вам для вашего же облегчения весь мой проект на пальцах изложу? Прямо тут же. Не сходя с места. Вы позволите?

И не дождавшись позволения, изобретатель «машины времени» новейшего образца вертанул узким своим сложно приталенным телом и присел на сваленной в углу Ходиковского кабинета груде исписанной и исчерканной бумаги. Тощую ногу на ногу возложил, обнажив при этом безволосые плоские икры и, под цвет галстука интересные свои, в модных космических разводах носки.

– Значит так, – заговорил он доходчивым, без особой ученой зауми голосом, – Как приметил еще старик Эйнштейн: время – весьма тривиальная штука. Ну как расписание, что ли, автобуса. Изменить его нам – раз плюнуть. Перекраивать время, сжимать его, разжимать, гнуть во все стороны, крутить, выворачивать наизнанку – решение всех этих задачек вполне уже в наших современных силах. Бесспорным доказательством этого факта является так называемый «парадокс близнецов». Вы конечно же, слыхали про таких, Александр Александрович, двух братов-акробатов? Впрочем, любой, даже самый нерадивый школьник с ними знаком.

Сан Саныч мотнул головой, будто отгоняя муху.

– Представьте себе: один из братьев-близнецов на хорошей скорости и всерьез отчалил в космос, – заговорил дальше изобретатель, пытаясь заинтересовать Ходикова неприлично тривиальными для хоть и давнего, но все-таки физтеховского выпускника фактами, – Как вы думаете, в каком состоянии застанет он по возвращении своего брата?

Сан Саныч сердито шевельнул бровями и с решительностью ответил:

– Соскучившимся…

Академик поелозил по шее кадыком и снисходительно улыбнулся.

– При возвращении домой, – мягко уточнил он, – Брат-космонавт, парнишка еще с цветением юности на лице и в теле, застанет своего домоседа-братца уже глубочайшим стариком. Если вообще застанет…

– Ух ты! – притворно изумился общеизвестной для любого физика истине Сан Саныч, чувствуя однако, как от непостижимых скоростей и классических космических чудес, да еще и под самый конец рабочего дня у него начинает ломить в висках, – Бедняга… Так ведь лучше ж ему было тогда вообще не возвращаться. А что случилось с его женой? С семьей его, не знаете?…