— Привиделось! — решает паренёк, ещё не подозревающий, что станет известен во всей Венгрии и в мире. — Расскажу отцу Михаилу. Держу пари, он не поверит!

Мне так и не удалось отыскать свиток в лабиринтах крепости, да и хотелось ли на самом деле? Покинув Эгер я не жалел, что потратил время попусту.

_________________________________________

Эгер* — имя города происходит от венгерского слова égerfa (ольха).

Ваал** — первый из семидесяти двух демонов, король, правящий на востоке и управляющий более чем 66 легионами адских духов. Он появляется в различных видах: иногда как кот, иногда как жаба, иногда как человек, а иногда во всех этих образах сразу, и имеет хриплый голос.

Ключ Соломона*** — книга, содержащая описания 72 демонов: их внешний облик, который они принимают перед магом, то, чем демоны могут быть полезны чародею, какими демоническими силами командуют и какое занимают положение в иерархии духов.

Гоэтия**** — (от др.-греч. γοητεία).Одна из ранних частей Ключа Соломона. Другие известны под названиями: «Теургия Гоетия», «Арс Паулина», «Арс Алмадель», «Арс Нотория» — самая древняя.

Токката***** — Блэкхарт имеет в виду знаменитую Токкату и Фугу ре Минор, Иоганна Себастьяна Баха.

========== История седьмая. Защитник веры. ==========

Хеврон. 2010 год.

Жизнь в Хевроне всегда начинается с приходом сумерек, когда палящее солнце пустыни уходит за горизонт. Многие уличные кафе и ресторанчики мгновенно открывают свои двери для туристов и посетителей. Я находился как раз в одном из них.

Заиграл приторный мотивчик LOWKEY Ft. SHADIA MANSOUR — TOO MUCH, напомнив мне, как один мой знакомый человек, в уже далёком 2000 году, напевая нечто подобное, что звалось группой «Отпетые мошенники» — «Девочки бывают разные…», надраивал свою ржавеющую десятку, с такой энергией, что я диву дался. Забавно. Меня даже передёрнуло, да так, что я едва не подавился кофе, в который официант щедро налил коньяка. Россия любопытная страна, так же как и люди, живущие в ней, но мне больше нравится Палестина — она мой дом родной, в прямом и переносном смысле.

После того, как Гонщик вернул меня в Ад, заставив почувствовать страдания всего легиона проклятых душ, я оказался на самом дне Бездны, в ловушке, выбраться из которой оказалось выше моих сил. Люцифер был в ярости, я в опале, но Нут просила за меня. Зачем?

Не понимаю, откуда зародилось чувство нелепой жалости в её пылающей душе? Ведь она с точностью знала, что я затаил злобу и обязательно попробую отомстить, осуществив задуманное снова! Осмелюсь предположить, что у этой коровы был личный план, который не расходился с моим, однако он провалился в тот миг, когда моя мать призвала гнусные души из договора Сан-Венганзы к себе, а вместе с тем и проклятье наказующего взора. Мы поменялись с Нут местами. Зря.

Я вновь явился на Землю, став намного предусмотрительнее. У меня было время подумать.

А здесь, на Святой Земле, гнев Люцифера и остальных мне не страшен. Они и шага сделать не смогут.

Так я размышлял, ненадолго выпав из окружающего мира. Официант-араб подозрительно покосился на меня, а после подплыл к тому месту, где я расположился. Какая у него холёная физиономия! Правильные черты лица, белая рубашка, плавно перетекающая в фирменный фартук с эмблемой заведения, брюки и сланцы, производства вездесущей Кореи. Надо же. Скучный человечек, со скучными мыслями о работе и кредитах.

— Желаете ещё что-то?

— Желаю, — я указал на пустую кофейную чашку. — Повтори.

— Ещё кофе?

— Ещё. Можно без кофе.

Пока араб носился с заказом, моё внимание привлекла парочка, сидящая за соседним столиком. Молодожены. Загорелые, красивые, по людским меркам. Французы. Заглядывают друг другу в глаза, ровно до тех пор, пока мимо них не прошествовал красавчик с подносом:

— Ваш заказ, господин.

— Спасибо.

Француз, до этого шептавший нежные слова своей подружке, отвлёкся, бросив на смазливого официанта похотливый взгляд. Новоиспечённая супруга сразу ушла на второй план. Ну и ну. Зачем тогда женился, приятель? Ехал бы в Голландию и жил бы счастливо. Ан, нет.

Всё проще простого. Семейная идиллия, что вырисовывалась до, была всего лишь фарсом — браком по расчёту, где брачный контракт с энным количеством нолей и потребный вид в обществе. Главное сохранить лицо. Везде контракты. Несомненно, юриспруденцию придумали в Аду.

Последнее избавило меня от скуки.

Взглядом ищу другие примечательные субъекты в кафе, но не нахожу, залпом осушив содержимое стакана. Жарко.

Расплатившись, выхожу в ночь кривых улочек, по которым гуляет праздный люд. Я и сам сейчас мало отличаюсь от них: кроссовки, потёртые синие джинсы, чёрная рубашка, очки с фиолетовыми стёклами, чтобы хоть как то скрыть мой пронзительный взгляд. Ничего особенного.

Городские часы бьют полночь, как раз в тот миг, когда мимо меня проходит женщина в чадре. Она тоже поглощена своими проблемами и идёт к сыну. Тому самому официанту. Я не вижу её лица, но таинственный взор зеленовато-карих глаз приятен. Женщина смотрит на меня, я же в это мгновенье пытаюсь представить себе её образ: она в годах, хотя всё так же весела и молода в душе. Нос с горбинкой, тонкие губы, но не злые… Родинка на щеке и чёрные длинные косы, украшенные золотыми заколками. Фарида.

Похожие глаза я уже встречал, в те времена, когда алчность монархов была для меня великолепной забавой. Я радовался, наблюдая за тем, как ссорятся между собой Филип II французский и Ричард Львиное Сердце. Как старые склочные супруги, а между ними, подобно нерадивым детям, метались рыцари Веры, направляемые рукой выжившего из ума папы Целестина III, а затем и его преемника Иннокентия III. И никому не нужны светлые идеалы, равно как и Гроб Господень, вместе со Святой Землей. Реки крови и боль людская всегда питали Палестину, а вместе с нею и меня.

Запах пожарищ, вой жён и матерей, над телами погибших мужей и детей…

На закате смерть призывал молодой курд Юсуф, кляня небо и Аллаха, что был глух к его мольбам. Но не я. Это его глаза я вспомнил.

— Дай мне сил не посрамить честь предков, — шептал он потрескавшимися губами, ведь в пустыне, без воды, его ждала смерть. — Прости Аллах! Прости и помоги мне!

— Слова твои услышаны. Ты будешь жить, — я явился перед курдом в виде гурии-юной девы, заворожив миражами. — Но нужно лишь одно. Отдай мне свою душу, и ты получишь вечную жизнь. Тебя, оборванца, будут бояться государи. Хочешь ли ты подобных почестей?

— Хочу!

Юсуф получил бессмертие в веках… Ведь его помнят и поныне! Он обрёл величие и власть, став победоносным Защитником веры — Салах-ад-Дином*, окрасившим пески в багровый цвет. Многие встали под его знамёна. Европа тряслась пред ним в страхе, когда Юсуф победоносно вступил в Иерусалим и крестоносцы, бросив своё оружие, бежали без оглядки. Вот только стрелы, пущенные в спину, быстро настигли отступавших.

Жадные пустынные стервятники терзали их тела, а кости иссохли на солнце. Никто не выжил.

Большее же наслажденье мне доставило то сражение, что решило судьбу Палестинской земли.

С севера приближалась объединённая армия Англии, Франции и папского престола, но что они могли, раздираемые противоречиями, кроме того как убивать невинных, грабить и жечь небольшие города?