========== История первая. Блеск, несущий смерть. ==========
Снова дворец Мариотт*. Красная дорожка под ногами, начищенный до блеска разноцветный паркет. Шорохи и шепот, дрожь, пробирающая до самых костей. Люди называют это явление Голоса Ада.
Двое отмеченных знаком Астарота** у меня за спиной. Это - конвой. Они держат в руках мистическую печать, дающую власть надо мной… я не могу сбежать, как бы ни хотел этого. Ни ослушаться, ни защититься… Они ведут «блудного беса» к отцу и Совету, как раболепного бычка на заклание. Нечестно, сказал бы кто-то другой, но я не имею права даже заикаться о чести, поэтому просто усмехаюсь, глядя вперёд.
Величественные стены дворца, выросшего на плодородных берегах Нила — золото и блеск, несущие мне смерть. О да… смерть уже здесь, она стоит рядом со мной у чертогов зала, где идёт Совет. Смерть же и открывает мне чёрные двери из морёного дуба, приглашая зайти внутрь, где с таким «нетерпением» меня ожидают. Запах жасмина резко ударяет в ноздри. Это Нут*** — моя мать, любительница благовоний, снова зажгла лампады… глупая корова.
Я ступаю в полумрак обширной комнаты, совершенно готовый к тому приговору, что глава Совета наверняка уже подготовил. Отлично.
Здесь за длинным столом собрались мои «судьи». Они — проклятые, падшие ангелы с одним крылом и океаном ненависти. Забытые небожители… И судить права не имеют! Хотя… отличие всё же найдётся. Они слепо веруют в догматы, а я, увы, прозрел. Мой разум отвергает их ложное учение пополам с глупыми табу.
Немые полотна в тяжёлых рамах смотрят на меня со стен скорее со щенячьей жалостью, нежели с укором. А вот в глазах судей — одна издёвка. Напрасно.
Многие из тех, кто изображён на потемневших от времени полотнах, ныне в моём царстве, в моём мире. Судьи и Совет тоже вернутся туда, это лишь вопрос времени. Они прекрасно знают, что есть во Вселенной непрерывная боль и страдание, что некогда Гаутама**** был прав, по сути своей. Я ещё посмеюсь, но в своё время, а пока… пока я подчинюсь.
Я знаю, что за смерть суждена мне, и это не страшит меня. Я не щадил, и меня не пощадят. Всё правильно. Таков закон Мироздания, он же закон Талиона***** — лишь один действенный и верный.
Князь Тьмы встаёт из-за стола, медленно приближаясь ко мне. Я слышу стук его трости и скупой голос:
— Твоя игра окончена, — говорит мне Люцифер, вкладывая в слова весь холод бездны.
— Я вернусь в этот мир, и он станет моим… отец, — последнее я выплюнул с тихой, кипящей ненавистью, которая столь свойственна сентиментальному молодняку.
Охрана — такие же демоны в людских телах, как и я, зло ухмыльнулись друг другу. Печать Астарота была всё ещё сильна, не позволяя отступить.
— Нет, — Князь Тьмы был снисходителен к моим потугам. Среди своих верных слуг, наделённых властью сдерживать меня, Владыке ничего не угрожало. Я был подобен собачке на цепи, что лает, а достать не может. Он заглянул мне в глаза, в черноту, подобную его собственной. — Ты допускаешь ошибки, повторяешься… — чуть тише, — надеясь разозлить меня, ты лишь разочаровал. Глупец!
— И в этом суть. Пусть так. Я не жалею.
Ни двинуться, ни пошевелиться. И вот, серебристым отсветом стали, в ореоле скудного света, проносится длинный кинжал. Отец сжимает его рукоять. Я же… я чувствую, как сжала на моём горле лапы Смерть. Она удерживает меня цепкими костлявыми пальцами и в то же время нежно обнимает. Атаме пронзил моё чёрное сердце, заставив преклонить колени перед Князем тьмы. Последний болезненный спазм, и сердце того человека, в чьём теле заключён мой дух, останавливается, переставая гонять по венам кровь. Всё так быстро и просто. Убить меня во всех смыслах отец не властен. Я кровь его, а вот изгнать обратно в Бездну… всегда пожалуйста. Там мой престол, но я — беглец нарушавший законы бытия, дававший своим жертвам столь желанный покой вместо мучений, блеск и славу вместо забвения.
___________________________________
Дворец Мариотт* — реально существующий в г. Каире дворец Гезира. Ныне там расположен отель.
Астарот** — согласно западной демонологии — один из самых высокопоставленных демонов в адской иерархии. Некоторые исследователи полагают, что его имя является искажением имени Астарты вследствие демонизации образа языческой богини.
Нут*** — древнеегипетская богиня Неба. В Нут заключена тысяча душ. Была связана с культом мертвых — поднимает умерших на небо и охраняет их в гробнице, часто изображалась в образе прекрасной небесной коровы.
Гаутама**** — Будда (упростил, что проще некуда).
Закон Талиона***** — Ветхий Завет содержит одну из древнейших известных формулировок этого принципа — фраза «око за око» является цитатой из Книги Исхода (21:23-27).
========== История вторая. Лукреция. ==========
Множество жизненных историй проходило перед моим взором. Все они заканчивались одинаково. Смертью — это неизбежный финал.
Истории происходили, им всем я был свидетелем, а порой… забыв осторожность, я принимал в этом маленьком фарсе самое горячее участие. И всё лишь оттого, что моё собственное существование на протяжении веков слишком скучно, однообразно… его просто необходимо чем-то разбавить!
И вот теперь, оказавшись на центральной площади Ватикана…
Что для меня религия? Когда я видел становление христианства, родившись в ночь гибели Спасителя на горе Голгофе. Пустой звук!
Стоя здесь, на той самой площади, где Папа машет с балкона своей пастве, я вижу окружающее пространство таким, каким оно было ровно 518 лет назад. Я помню тех людей, что суетились на рынке в двух кварталах отсюда. Всех до единого. Крестьяне, мастеровые, слуги, важно вышагивающие капелланы и прочие. Для меня они серая зловонная толпа. Однако за этой людской массой, из небытия, в красках появляются настоящие бриллианты. Так, например, образ юной девы — Лукреции*.
Ватикан 1495 год.
Стройна, исполнена природной грации и гордости, она, как и прежде, смотрит на меня своими карими глазами. Всегда смеющийся взор необыкновенен. А волосы цвета меди? Они волнами рассыпаются по её обнажённым плечам… что может с этим сравниться? Она улыбается… милое, невинное создание! Но лишь на первый взгляд.
Её род был одним из первых во всей Европе, чьё имя звучало как синоним сексуальных извращений, распущенности и бескомпромиссности в спорах, а сама она запечатлена в веках как одна из роковых красавиц.
Вся соль состоит в том, что прекрасная Лукреция оказалась внебрачной дочерью Родриго Борджиа, именовавшегося папой Александром IV, на момент нашей встречи, и потаскушки-куртизанки Ваноццы деи Каттанеи. Кроме того, любвеобильный папа сделал графине ещё трёх ребятишек, но эта история совсем о другом.
Нет. Я не был увлечён Лукрецией — когда мы встретились, она уже была вдовой и проклинала судьбу, а вместе с ней и всю свою родню, которая манипулировала ей в попытках выдать снова замуж за неугодного ей герцога Бишелье. Мой интерес к этой даме был более пространен и касался иных аспектов человеческой натуры. Образованна и умна от природы, Лукреция обладала неженской логикой и проницательностью. Беседы с ней порой превращались в жаркие споры, оканчивавшиеся только с наступлением утра. Она часто вспоминала своего возлюбленного Перотто, убитого её братом Чезаре, и в ярости заламывала руки. Я лишь однажды просил её довериться мне. И она сдалась, после обретя влияние и богатство, которыми в те времена не обладала ни одна женщина.
