– Да, тебя очень жаль было терять, – признал я, – Была бы уж точно не худшей.
– Досточтимый, а нельзя ли и мне как-нибудь с нашими? Ну, теперь тренировки – это уже не с моим пузом, конечно, но хотя бы на теорию, чтобы табуреткой совсем уж не оставаться. Может, как-нибудь можно?
– Что скажешь, Кайсар, как глава семьи?
– Ну, хорошо бы, конечно, досточтимый. Я и сам подтянул бы, и наши помогли бы, но вместе со всеми – это же гораздо ловчее. Прослушает лекции – и нам легче будет её подтягивать. Так что если можно, то хорошо бы.
– Тогда, раз такие дела, то не можно, а нужно. Подумаем и над этим...
– После завтрака я, конечно, тянула время, как только могла, чтобы Кайсар уж точно к моему появлению в саду был, – продолжала Фильтата, – Не хватало тут ещё только накладок! Спрос ведь теперь после этой реформы гораздо больше предложения. Наверное, никогда я ещё не была такой капризной при выборе платья. Но и до бесконечности тянуть тоже ведь не будешь. В конце концов пошли мы к храму, входим в ворота, и Гискон этот шекель свой гадесский мне протягивает – так хотелось сказать ему, куда он себе засунуть его может! Но ведь не скажешь же! Взяла молча, пошла. Пришлось момент ловить, чтобы за спинами других к саду прошмыгнуть – хотелось время выиграть, чтобы хватились меня не сразу. Прошмыгнула, бегу туда – думаете, легко с длинным подолом? Его же у всех на глазах не задерёшь! Выбежала на аллею сада, иду по ней, высматриваю Кайсара, а его не видно нигде, зато два балбеса, сынки наших самых уважаемых – тут как тут! И ко мне их несёт, а они же привыкли, что им можно всё. Стража-то храмовая ходит, но вот станет ли она вмешиваться, если эти два хотя бы видимость соблюдения обычая изобразят?
– Нас в воротах в сад охрана остановила, – пояснил мой наследник, – Спросили, точно ли мы в увале, а не в самоходе. Не их собачье дело, но пререкаться – только время зря терять, драться с ними – тем более, тогда уж точно нас не впустят, железный повод, а нам разве это нужно? Показали им наши увольнительные, а они – "моя твоя не понимай". Ну, типа, не умеем читать по-турдетански. И не придерёшься же, храм ведь финикийский, стража – финики, турдетанской грамотой могут не владеть. По рожам видно, что валяют дурака, но ведь не докажешь же, и понятно же, что на ссору провоцируют...
– Я в самом деле чуть в драку не полез! – признался Кайсар, – Ребята удержали.
– Знали бы заранее, так махнули бы тогда через забор, хоть и тоже рискованно, – добавил Мато, – Хвала богам, проходил патруль нашей городской стражи, я к ним, зову помочь разобраться, а они смеются – типа, вы и сами круче вкрутую сваренных яиц. Ну, я нашим крикнул, на патрульных им показываю, они сообразили, Волний с царёнышем тут же к нам, ну и им-то менты, конечно, не отказали. Подошли, зачитали вслух наши ксивы, потом на финикийский перевели для особо непонятливых – ну, финикам деваться некуда. Но с такой неохотой они нас в храмовый сад пропускали! Можно подумать, мы их родных дочурок по кругу пускать идём!
– Кайсар с ребятами в воротах показались, я кричу им, подпрыгиваю, машу им руками, Волний Кайсара в мою сторону разворачивает, бегут ко мне, но эти два обалдуя гораздо ближе, и один ухмыляется и монету достаёт – этого мне только ещё не хватало! Я по трубе на каждого, они шаги замедлили, но тут ещё два хмыря каких-то непонятных из кустов выныривают и тоже в мою сторону сворачивают! А наши же далеко ещё! И голос пенька этого, Гискон который, меня зовёт – ага, хватились меня и догадались! Ну вот его мне тут ещё прямо не хватало для полного счастья! Я вся на нервах, и тут вдруг что-то как стукнет меня по ляжке, да больно ещё! И Кайсар орёт, под ноги мне пальцем тычет, я не пойму, в чём дело, Волний рогатку над головой мне показывает, Кайсар в себя пальцем тычет и снова мне под ноги, а один из этих хмырей непонятных кричит мне, что монета у меня под ногами. Ну, тут до меня только и дошло, что Волний меня из рогатки монетой кайсаровской подстрелил! Подбираю её, скамейку тут искать некогда, плюхаюсь прямо на аллею пятой точкой, натягиваю подол и водружаю на него монету! Хвала Астарте!
– Понятно уже, что стрелять надо, – пояснил Волний, – А у Кайсара его рогатки не оказалось, я свою ему протягиваю, а он в меня пальцем тычет и шекель свой мне суёт. Ну, оно и правильно – я-то из своей попаду надёжнее, чем он из чужой. Метил я, конечно, в середину её подола, но тут она повернулась, а я-то уже шмальнул...
– Я же свою пацанёнку тому давеча подарил, а новую когда мне было делать и пристреливать? – хмыкнул Кайсар, – На губе же всё время просидел, а вышел – и помывка, и постирушки до самого вечера. А из чужой – ну, попал бы я выше, чем надо, и зашиб бы собственную невесту. Пусть уж лучше Волний из своей – если и мазанёт, то не настолько.
– Ваше счастье, что я свою не прихватила! – хихикнула виновница торжества, – Больно же было, между прочим! Я-то, конечно, ожидала боли и готовилась её вытерпеть, но ведь не эту же! – мы все рассмеялись.
– Мы тут подбегаем, эти два приблатнённых оборачиваются, а мы же на взводе, а они в дурь прут, и мы хотели сразу морды им набить, – продолжил Мато, – Тут эти двое других этих двух от нас отпихивают, а нам дорогу заступают, мы уже и им хотели торцы отрихтовать, а они нам говорят – стоп ребята, нас-то за что? Ухмыляются и жетоны нам на тыльных сторонах плащей показывают. Ну, посмеялись, тут и те двое царёныша среди нас опознали и сразу стушевались. Ну, и нам ведь тоже лишний скандал не нужен...
– Мы с Кайсаром обжимаемся, он уже не соображает, чего творит, того и гляди, прямо на аллее меня разложит тут на глазах у всех...
– Ну, не преувеличивай! Не прямо на аллее! Ну не оказалось же рядом беседки, да ещё кусты эти дурацкие!
– Хорошо хоть, не колючие! Две были рядом, обе свободны, к обеим тропинки, а тебя сквозь кусты между ними несёт! Не той боли я утром боялась, которой надо было...
– Они там, значит, делом заняты, и судя по звукам, до беседки не дотерпели, а прямо на траве за кустами, – продолжал мой наследник, – Ну, нам без разницы, главное – все препятствия преодолены, и задача выполнена. Точнее – выполняется. Агенты дяди Хренио рассказывают нам, как Фильтату пасли и подстраховывали, мы им – как ворота с храмовой стражей преодолевали, они это дело тоже взяли на заметку, кто там задержать нас велел, а каким манером мы шекель кайсаровский ей перекинули, они и сами видели, и им это очень понравилось. Пришлось нам с царёнышем свои рогатки им подарить. Оба на память мою рогатку хотели, в деле побывавшую, даже жребий тянули, кому из них она достанется, а Миликон свою проигравшему подарил, чтобы и ему тоже обидно не было.
– У вас хоть резина-то на новые ещё осталась? – прикололся я.
– По нулям, папа, – признался Волний, – Девкам же мы не похвастаться потом не могли, верно? И наши, у кого не было ещё, заканючили, и "гречанки" – все разом захотели своими рогатками обзавестись, ну и как тут им откажешь?
– Другие у меня были планы на эту партию каучука, – проворчал я для порядка, – Но ведь и вас же безоружными не оставишь – придётся и с вами им поделиться. Хренио ещё наверняка для своей агентуры попросит. Каучук вулканизировать сами будете, понял? Ну, сорвиголовы! – и мы с ним рассмеялись.
– Мы, значит, с агентами почтенного Хула там зубоскалим, – Мато вернул нас к разбираемой теме, – А финик этот малахольный по аллее бегает взад-вперёд, выкрикивает Фильтату – мы ржём, дошло ведь уже. Он к нам, спрашивает, не видели ли мы такую-то и такую-то девку, Волний с самым серьёзным видом подробности уточняет – нет, говорит, такая – не попадалась. И тут царёныш с таким же серьёзным видом – стоп, а это не её ли ухарь один вон в ту беседку увёл – и тычет пальцем на ту сторону аллеи, а туда же как раз одна шалава с хахалем зарулила. Так дурня ведь понесло туда проверять, мы тут со смеху едва не падаем – жаль, не видели, что там происходило, но обратно его вынесло с хорошо расквашенным носом. И тут как раз наши из-за кустов выходят, растрёпанные, этот прямо на ходу шнурки набедренной повязки завязывает, та подол оправляет, вся взъерошенная и извазюканная, но рты – вот только, что не до ушей...
