– А на что тут обижаться? Я сам же и научил его правильно целиться. А кого же ещё и учить, как не лучшего метателя дротиков? Поначалу-то он по рыбе мазал, пока я не растолковал ему, что она под водой на самом деле глубже, чем кажется на глаз, так что и целиться надо ниже. Когда он понял и нащупал закономерность – через неделю нагнал и перегнал меня самого. Сейчас – мне с ним уже не тягаться.
– Научил ты его, выходит, на свою голову? – прикололся Серёга.
– Вообще-то – на свой желудок, – уточнил мореман, осклабившись, – Добычу же его все лопали, и я в том числе. Когда он наловчился, мы с ним даже мелочь эту рифовую ловить перестали – макрель же гораздо вкуснее. Я прикидываю, где она может оказаться, тут ему до меня и теперь ещё далеко, высматриваю её, показываю ему, подманиваю ближе наживкой на крючке, если нужно, а если это получается, то и так, чтобы она боком к нему встала, а он уж тогда гарпунит, и пару раз с такой дистанции добычу взял, с которой я бы и метать трезубец не рискнул. Вот что значат верный глазомер, твёрдая рука и хороший бронзовый трезубец на крепкой бечеве! А того, кто учил Левкона метать дротики, я бы уж точно не поскупился угостить в портовой таверне самым лучшим вином! Не было ведь ни одного вечера, когда нам пришлось бы завалиться спать голодными, а часто и оставалось ещё чего заготовить впрок на будущее плавание. Ещё и судна нового строить не начинали, ещё только материалы на него с нашего "Дельфина Нетона" разбирали и перевозили, но жратвой на плавание запасаться уже начали!
– А как вы её впрок заготавливали? – спросил я, – Солили?
– Начали мы, конечно, с засолки. Мысль-то у нас появилась ещё раньше – сразу, как только поняли, что жратвы с судна только на полторы недели. Хвала богам, на острове есть и трава, и мангры, особенно у озера, так что не было проблем с топливом для костра, и добытую рыбу мы могли и жарить, и запекать. Очень удобная штука эти ваши выпуклые стекляшки – когда солнце не было закрыто тучами, мы даже не морочились с высеканием огня, а получали его этими стекляшками. Но это на текущий прокорм, а впрок надо было солить. Сперва попробовали выпаривать соль, окуная в воду кусок парусины и высушивая его на камнях, но много соли таким способом разве получишь? А нам нужно было много – мы видели в море и черепах, и ламантина. Поохотиться на них у нас не получилось, но мы не теряли надежды, а это же столько мяса, что за один присест нам его было всё равно не сожрать, хоть ты даже и обожрись. Значит, надо солить. Сперва хотели собрать и привезти с "Дельфина Нетона" с десяток побитых амфор, подходящих для выпаривания соли прямо из воды, но Дам придумал лучше. Дождливый сезон ведь заканчивался, а в сухой дожди и реже, и слабее – где будем брать пресную воду, если вдруг не хватит дождевой? Тут мы и об испорченных опреснителях вспомнили. Первым склеили буксирный – там только этот бычий пузырь рваный и нужно было заклеить, это полегче оказалось, проверили мы его на озере – работает. Ну, смолой вода немного отдаёт, но терпимо. На четверых-то нам бы её для питья хватило, но на запас хотелось больше, и тут Дам как раз вспомнил, что в чёрный опреснитель морская вода заливалась, и в нём оставалась соль, которую приходилось из него вымывать. А нам же и соль как раз понадобилась. Склеили и его, опробовали – тоже работает. Тоже, конечно, смолой вода отдавала. Кстати, нельзя ли, досточтимый, делать и такие опреснители из меди или бронзы, чтобы они не бились и были полегче глиняных? Я понимаю, что будут дороже, но ведь дали же вы нам и зажигательные стёкла, и оружие с инструментами из отличного железа, которое меньше тупится и меньше ржавеет, чем это наше? Не поскупились же вы для нас и на бронзовые котелки с мисками и кружками? Так может, и эти полезные штуки тоже как-нибудь можно?
– Не можно, а нужно, раз такие дела, – я и при том первом его упоминании про разбитый "горгадский" опреснитель взял себе на заметку вопрос о небьющемся аналоге из металла, только не из бронзы, конечно...
– Не траванутся люди патиной? – ага, Серёга мыслит синхронно со мной, – Это посуду они чистят, а опреснитель могут и полениться.
– Медные сплавы, естественно, идут на хрен, – хмыкнул я, – Придётся, значит, с нержавейкой сексом заниматься – формовать-то ведь её потруднее, чем ту же латунь или медь. Это же горячая листовая штамповка, млять, в дополнение к горячему прокату!
– А прессование не прокатит?
– Так один же хрен, что то, что это. И оборудование то же самое, и штампы. Не врукопашную же выковывать эти десятки экземпляров, да ещё и переводя драгоценную нержавейку в окалину. Тем более, что потом и сотни понадобятся, и технологию сразу на них надо отрабатывать.
– Пару поменьше вместо одного большого не легче будет? – спросил Володя.
– Конечно, намного легче. И пресс нужен поменьше, и штампы. Сам как раз об этом и мозгую. Но металла больше понадобится, так что ищи мне, Серёга, хром и никель. Тот способ, которым мы получали его до сих пор – уж точно не для такого производства. В общем, Малх, можно сделать то, что ты хочешь, и это нужно, и флот это получит, но не в ближайшую пару-тройку лет. Но зато получит весь флот, и они будут лучше бронзовых, – это я ему сказал, естественно, по-турдетански.
– А почему так долго, досточтимый? Я понимаю, что дорого...
– И ты даже не представляешь себе, НАСКОЛЬКО дорого. Но я услыхал тебя и понял, и я с тобой согласен. А долго – оттого, что и металл будет другой, и производство из него – совсем другое, и разворачивать его надо здесь, в Тарквинее. А я здесь подолгу бывать не могу. Значит, нужны другие люди, сведущие в этом деле, но живущие здесь. А их здесь ещё нет и вообще пока ещё нигде нет. Они ещё только учатся...
– Мы всё-таки привезли на остров и большие черепки от амфор. Их ведь мыть легче, а мы вспомнили и то, что нам рассказывали о добыче морской соли в Нетонисе в самом начале. Она, конечно, и с первого выпаривания слегка горчит, но совсем немного, и к этому притерпеться нетрудно. А чтобы не накапливалась горькая соль в остатках, надо их вымывать. Левкон предложил в "горгадском" опреснителе не всю воду выпаривать, а сливать крепкий рассол вот в эти черепки, и в них уже допаривать до соли. Поэтому и наш опреснитель горькой солью не засорялся, и наша соль горчила вполне терпимо. И когда у нас появились излишки макрели, соль для её заготовки впрок у нас уже была.
– А на суше вы ни на кого не охотились? – спросил генерал-гауляйтер, – Пусть и не вышло у вас охоты на черепах и ламантинов, но разве мясо игуан не сытнее рыбы?
– Да какие там игуаны! Это здесь их полно, а там мы так и не увидели ни одной. Есть там ящерицы, но такие, что об охоте на них и говорить смешно. Я поймал одну, так она с хвостом была короче, чем моя раскрытая пятерня. Подержал я её, да и отпустил. Там того мяса столько, что оно не оправдает их ловли с разделкой. Вот только ящерицы эти на суше острова водятся, в которых и жрать-то толком нечего, да чайки. Они-то помясистее, но уж на их-то мясо зариться – что мы, из голодного края?
– А их яйца?
– Видели мы следы их прошлогодних гнездовий, но – не сезон. А вот пакостили они нам постоянно. Никто не досаждал нам так, как они, пока мы не подстрелили из луков несколько штук и не развесили на кольях вокруг нашего лагеря. Да и то, даже после этого всё равно приходилось постоянно присматривать за этими разбойницами.
– Еду воровали?
– Не то слово! Первое время вообще грабили внаглую, прямо на глазах! Ногой одну даже пнул, до того обнаглела! Куска съедобного оставить без присмотра нельзя, если отвернулся хоть ненадолго – всё, считай, его уже нет. А тут на третью неделю у нас аврал случился – попалась наконец и черепаха. Мы с Левконом на судне в тот день работали, а жратву промышляли Адербал с Дамом, вот им она и попалась. Они и раньше-то к берегу пару раз приближались, да только отрезать их с сетью от моря у нас никак не выходило, а для кладки яиц не сезон, и тут одна в озеро забралась. Здоровенные – они растительность любят пощипать, и не только водоросли – одна как-то раз даже листья с куста щипала и удрала от нас с Левконом в самый последний момент – вот это обидно было! Адербалу и Даму повезло больше, чем нам – через косу между озером и морем она удрать от них уже не успела, но тяжеленная оказалась – им вдвоём едва хватило сил, чтоб на спину её вверх тормашками перевернуть, а иначе ведь смылась бы. К лагерю-то мы её уже все вчетвером вечером волокли. Утром за разделку принялись, так её мяса было столько, что всей нашей соли не хватило и на треть. Чтобы остальные две трети тоже не пропали, мы порезали их тонкими ломтями, чтобы провялить под солнцем. Только начали развешивать эти ломти и раскладывать на камнях, так что тут началось! Мы специально для этой пернатой сволочи всю требуху подальше от лагеря отнесли и даже не в кучу свалили, а разбросали, чтобы им там проще было её лопать, но куда там! Большая их часть всё равно лезла напролом к мясу, и нам опять пришлось разделиться – двое работают, а двое этих воровок отгоняют. Так слыхали бы вы только этот их возмущённый галдёж! Можно подумать, это не они нас, а мы их грабим! Вот тогда-то мы и обозлились на них всерьёз. Начали лупить их древками трезубцев, потом швырять в них камни, наконец взялись и за луки. Так они же после этого ещё и попрошайничать пытались! Я и двуногих-то попрошаек ненавижу, особенно таких наглых! Иные, пока в зубы им с размаху не звезданёшь, не отстанут. Вот и эти пернатые примерно того же сорта...
