- Потом, когда финики в городе успокоились, и в лузитанских деревнях вокруг него суматоха улеглась, Ликут и его окрестные вожди с Сапронием встретились. О чём у них переговоры были, нам никто не доложил, но понятно, что весь этот официоз - просто спектакль. Даже большинству лузитанской деревенщины понятно, что никакого приказа о созыве ополчения для сопротивления оккупантам не будет, так что пошумели немного их крикуны, да и умолкли, а паромную переправу расширять и лагерь строить ещё и людей в помощь местный вождь прислал. К вечеру подошли ещё три вспомогательные когорты, а нам объявили, что утром Сапроний с половиной легиона выдвигается на север, а другая половина, наша - переправляется обратно, движется сюда и ждёт дальнейших приказов. И так уже понятно, что по эту сторону Тага будем выдвигаться, но когда, не говорят.
- Как только, так сразу, - заверил я его, - К лимесу должны подойти собранные подкрепления и сменить войска на нём, а они уже - выдвинуться сюда. Половина займёт лагерь, вторая усилит ваш полулегион. А к востоку отсюда должен выдвинуться Рузир с половиной Второго Турдетанского, который движется на север по нашей оккупационной полосе на востоке параллельно с римским Пятым Дальнеиспанским. Вот как мы дождёмся его, так тогда все вместе и двинемся дальше.
- Сплошным фронтом?
- Ну, не сплошным - где столько войск на сплошной набрать? Согласованным, скажем так. Веттоны не смогут помочь ни кельтиберам, ни лузитанам - их самих теснят Альбин и Рузир. Лузитаны не смогут помочь веттонам - их самих будет теснить Сапроний вдоль побережья, а мы - здесь, между ним и Рузиром. Хоть сплошного фронта нет, но есть связь и взаимодействие, а противник хоть и тоже соприкасается, но разобщён - кто пойдёт защищать чужие земли, когда свои в опасности? И с севера же непонятно, чего ожидать - то ли на помощь придут, то ли сами в спину ударят. По этой причине, например, ареваки с вакцеями не могут послать всех своих войск на помощь южным кельтиберам и веттонам - у самих за спиной астуры с кантабрами, которым тоже палец в рот не клади, а у северных лузитан тоже своя проблема - галлеки, на которых оглядываться приходится...
А после обеда к нам с легатом Второго Турдетанского заявился Ликут - ага, тот самый и собственной персоной. Пять местных вождей в качестве протокольной свиты и два дружинника-телохранителя в кольчугах и шлемах моей оружейной мануфактуры - не при параде, но и не совсем уж частный визит, а эдакий полуофициальный. Ну, оно как раз и к лучшему - не будет дурацких лицемерных речей "о чём положено", на которые жалко тратить время, а будет говориться дело, ради которого тутошний монарх к нам и прибыл. На это же и визит именно к нам намекает - не к Сапронию как к главноеомандующему и не к Рузиру как к наследнику Миликона, а к легату и ко мне. Легат Сапронию подчинён, а я, кем бы ни был в Оссонобе, в этой военной кампании просто префект кавалерийской алы и приданных ей подразделений и в этом качестве подчиняюсь легату, покуда состою в его военной группировке. Оба мы не того калибра, чтобы нам официальные дипломатические визиты наносить и протокольной клоунадой мозги нам компостировать.
- Вожди на севере долины отказали мне в повиновении и хотят воевать с вами, но грозят войной и мне, - сообщил нам Ликут, - Назавтра я намерен объявить сбор войск со всех повинующихся мне общин, но положение-то ведь у нас с вами двусмысленное, - мы все переглянулись и рассмеялись.
Двусмысленное - это мягко сказано. Дурацкое - так будет точнее. Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, короче. Афишировать наши особые отношения официально как-то не с руки ни ему, ни нам. Урря-патриотов местечковых у него и здесь полно. Что мы, сами не помним лузитанской партизанщины у себя в первое время после завоевания? Всеобщей она не стала тогда только оттого, что основная лузитанская массовка банально прихренела от масштабов вторжения, его стремительности и заведомо превосходящх сил, которыми и сходу пресеклось сопротивление "настоящих буйных", а вменяемые сперва не надеялись на успех, потом не могли организоваться, а пока лишались наименее вменяемых, заодно и приспосабливались к новым жизненным реалиям, а приспособившись - вдруг неожиданно замечали, что жить-то так вполне можно, и живётся уж всяко не хуже, чем прежде, а кто прилежнее перенимает турдетанские навыки хозяйствования, то и получше. Ну и смысл тогда партизанить? Но это с годами у нас устаканилось, а поначалу хватало горячих голов. Хватает таких и у Ликута. И так-то царская власть не в обычае у лузитан, на чём погорел в известном нам реале Вириат - ага, даже при всём своём урря-патриотизме и авторитете. У Ликута же и того поменьше, и другого, и был бы властолюбивым самодуром, скинули бы его давно на хрен, только на демократичном стиле управления и держится, но это пока он устраивает большинство, а разве же устроит урря-патриотических крикунов турдетанский прихвостень и капитулянт? Так что нельзя ему официально с нами дружить, а надо с нами лаяться в праведном возмущении нашей бесцеремонностью к лузитанскому суверенитету. Ну и как тут ему официально помощи у нас просить против своих бузотёров? И мы тоже с ним официально дружить не можем - ну какая тут может быть дружба с врагами римлян у друзей и союзников римского народа? А если мы "сами догадаемся" против его недругов выступить, которые и римлянам тем более не друзья, то это другое дело. Враг моего врага - не всегда мой друг, бывают и трёхсторонние конфликты, и против большего врага иной раз можно и перемирие с меньшим врагом заключить, которое ни разу не мир, не дружба и не жвачка, а только временный политический компромисс ради избавления от вражины поопаснее. То, что при этом интересный прецедент создаётся - вопрос уже второй...
Компромисс тут в том, что эти турдетанские оккупанты, то бишь мы, хоть здесь и чужаки, но не шибко вредные, государственность местную не рушат и порядки свои не наводят, и если сами потом уйдут, как не раз уже уходили, так проще их перетерпеть как непогоду, а вот бузотёры с севера, хоть и свои, но вреднее - дисциплину балуют, порядок хулиганят и завязывать с этим явно не намерены. Вот и получается из этого расклада, что урря-патриот здешний урря-патриоту с севера хоть и соплеменник, но не такой уж и друг и не такой уж и товарищ, чтобы дебоши его терпеть, но унять его своих силёнок маловато, а турдетанских оккупантов просить - западло. А вот непрошеной помощью оккупантов воспользоваться - это же не мы, это же они сами, нас не спросясь, ну так и не пропадать же теперь добру, верно? А мы - отдельно и сами по себе, вот нехрен было нас сердить. А прецедент - в том, что одних и тех же северных лузитан бьют и оккупанты, и свои же, и если эти "свои же" сами этого не просекут, так им те побитые подскажут, изобидевшись, не разобравшись и обвинив сгоряча в предательстве, пособничестве и коллаборационизме. На тот момент - абсолютно незаслуженно, а лузитаны же и тутошние обидчивы, как и все дикари, и незаслуженного оскорбления уж точно не забудут и не простят. Точно так же, как и наши лузитаны в своё время, турдетанами от этого не ставшие, но и с несправедливо оскорбившими их соплеменничками ничего общего больше иметь не желающие. Вплоть до фалькаты в брюшину при встрече. А вот нехрен было язык без костей распускать.
А тем временем и слухами ведь земля полнится. И турдетанские купцы говорят, и местные, кто у нас побывал, рассказывают о том, какая жизнь по нашу сторону лимеса, и как толково и зажиточно быт у крестьян обустроен оттого, что не боятся набега и знают, что для себя и своей семьи достаток наживают, а не для приблудных бандитов. И шутки звучат всё те же, знакомые, но всё менее шутливым тоном и всё более вопросительным - когда вы нас окончательно прихомячите? Сколько ж можно дразнить? К себе через забор не пускаете, так передвиньте его тогда на север, что ли? Помощь нужна? Ухмыляться при этом не забывают, дабы шуткой выглядело, но в глазах - у многих реальный вопрос. Ага, в каждой шутке есть доля шутки.
