После обеда "гречанки" прозрачно намекнули нам, что по их мнению провести какое-нибудь культурное мероприятие в нашем кадетском корпусе, но так и не пострелять при этом из чего-нибудь грохочущего было бы крайне обидно. Убедившись, что их намёк относится исключительно к лёгкой стрелковке, а не к артиллерии, мы с Володей заценили состояние отобедавших - весёлое, но вполне вменяемое - и сочли его ещё допустимым для небольших развлекательных пострелюшек. Тут даже и в оружейку идти не надо, потому как оба курса при своём табельном короткостволе, а боеприпасы там имеются. Заодно как раз и свежеиспечённый второй курс свои капсюльные револьверы опробует, а то получить получили, даже на параде с ними продефилировали, но ещё ни разу из них не постреляли. Только и имели пока дело, что с одним на всех учебным экземпляром, который разбирали и собирали, изучая устройство и работу механизма. Знают уже, что спуск потуже, чем у их прежнего кремнёвого пистолета, но знать в теории и щёлкнуть пару раз на практике - это одно, а опробовать в стрельбе свой табельный - совсем другое.

С них поэтому и начали, дав им вводный инструктаж и проследив за отстрелом ими пробного боекомплекта. И из собственного опыта, и из опыта выпускного курса нам уже известно, что как бы тщательно ни припиливались детали спускового механизма, при эксплуатации револьвера один хрен всплывут какие-то мелкие недостатки, у каждого свои индивидуальные - где-то что-то оселком довести желательно, потому как калёную деталь напильником уже практически не угрызёшь. Выявились они, конечно, и на этой партии. У револьвера Энушат, например, спуск настолько тугим оказался, что ей вообще выжать его сил не хватило, и даже Ганнибалёныш, махнувшийся с ней агрегатами, выжал её спуск с немалым трудом - явно надо и сам спуск дорабатывать, и зуб курка. Разобрали револьвер, посмотрели - ага, так и есть. Объяснить им, что нужно делать, я поручил Волнию, дабы и он привычки не терял, но махнуться с сестрой своим давно доработанным экземпляром я ему запретил категорически, а Гамилькару сказал, что когда будет помогать её, то чтобы именно помогал, но не смел делать всю работу за неё. Любое оружие не вечно, и как ты с ним хорошо ни обращайся, рано или поздно его придётся заменить новым, и надо, чтобы каждый умел довести до ума полученный со склада новый агрегат, из которого потом ему же самому и стрелять. Аналогично решили вопросы и с неполадками у остальных.

Но конечно, самый класс продемонстрировали свежеиспечённые опционы. Их револьверы под унитарный патрон - новейшего образца, двойного действия и с откидным барабаном, получены ими после зимних каникул и зимой ещё доведены до ума, так что и работали теперь как часы. Отстрелявшись сам и перезарядившись, мой наследник вручил свой агрегат Доркаде и установил очерёдность за ней, потому как пострелять из их новых револьверов тут же захотел и весь младший поток. В числе первых удостоили этой чести, конечно, "гречанок" - надо ли объяснять, за что? Правильно, за профессионализм - какой формы одежды от них при этом ждут, они прекрасно сообразили и сами - ага, бижутерия допускается. За Доркадой Волний поставил в очередь Энушат, за ней - Секвану. Прочих служанок гетер тоже не обидели - хоть и в числе последних, но попали в очередь к тому или иному из выпускников все. Потом мы с Володей опробовали свои экспериментальные агрегаты укороченного образца, на которые тут же положили глаз девки - компактнее же табельного. Из моего после меня постреляла Митурда, из володиного - Каллироя. Как и ожидалось, громче звук и резче отдача - с глушаком оно нормально будет, он ведь и как дульный тормоз работает, а вот без него на перспективу немного ослабленный патрон для этой модели напрашивается, потому как замышлялась она у нас прежде всего в качестве женско-подростковой. Хотя, с учётом глушака, не помешает и разведчикам...

- Досточтимый, а нельзя ли как-нибудь и нас такими гром-трубами вооружить? - спросил меня тихонько Диталкон, - А то стыдно нам делается - и парни ваши стреляют из них, и девки, даже "гречанки" эти, а мы командуем учебными центуриями, но не умеем того, что умеют они. Ну сам посуди, досточтимый, куда такое годится?

- Никуда, конечно, - охотно признал я очевидное, - По осени готовьтесь, будете обучаться обращению со всеми этими образцами, чтобы тоже умели не хуже юнкеров. И для городского ополчения уже оружие есть - неужто для вас его не найдём?

Конечно, в идеале с командного состава учебных центурий и следовало начать, потому как армейская субординация - она же не просто так. Но когда начинаешь на голом месте с нуля - какой уж тут может быть идеал? Прореха на прорехе, которые потом латать приходится, когда руки дойдут. Да и разве научишь их всему, чему учим молодняк? Этот командный состав так или иначе в чём-то будет уступать собственным юнкерам, и только их будущая смена, прошедшая полный курс обучения, ликвидирует эту прореху. Но в том, в чём можно, надо подтягивать уже и этих отцов-командиров. С тем же личным оружием, владение которым наглядно в глаза бросается - не можно, а нужно...

Энушат после парка как в воду глядела. Когда "гречанки" после револьверных стрельб предложили прогуляться на пляж, меня на полпути перехватили эти изобиженные мамаши проигнорированных нашими выпускниками расфуфыренных табуреток, зыркая с явной неприязнью вслед выпускницам, а на гетер и вовсе шипя как королевские кобры.

- Досточтимый, ну что же это делается-то?! Да разве же так можно?!

- Кто-то кого-то убил или ограбил? - спросил я, с трудом сдерживая смех.

- Наших дочерей оскорбляют, досточтимый! - заявила самая напористая.

- И каким же это образом? - понятие-то ведь это настолько растяжимое, что без конкретики как хочешь, так его и толкуй.

- Да вообще их ни во что не ставят!

- Что такое "вообще"? Из чего конкретно оно у вас состоит? Кто конкретно и что конкретно сказал или сделал оскорбительного вашим достойных всяческого уважения и затмевающих всех своими красотой, здоровьем, умом и хорошими манерами дочерям?

- Да девки эти ваши бесстыжие над нашими глумятся!

- Что значит глумятся? Каким образом?

- Да идут, ляжками сверкают, да разговоры эти шибко умные с вашими парнями ведут, а с нашими никто из них и поговорить не хочет!

- А они что, обязаны? С кем им интереснее поболтать, с теми они и болтают. В чём тут оскорбление?

- Так нашим же обидно!

- Ну, мало ли, кому чего обидно? И рыбаку тоже бывает обидно, когда большая рыба попадается не на его крючок, а на соседский. Но кто ему в этом виноват? Неужто его сосед, не поскупившийся на лучшую приманку для этой рыбы?

- Да при чём тут рыба, досточтимый!

- Абсолютно при том же, уважаемая. Если твоя дочь не так привлекательна, как другие, так может, и пенять ей следует тогда на себя, а не на других?

- Скромнее могли бы быть! Понаехали тут!

- Так ведь и парни тоже понаехали. Понаехавшие с понаехавшими, вашим какое дело? - я уже не стал напоминать дурынде о том, что на Азорах коренного населения нет вообще, всё, какое есть, включая и её саму - сплошь понаехавшее.

- Ну обидно же, досточтимый! На наших даже не глядят, будто пустое место!

- А что они, обязаны? На что им интереснее глядеть, на то и глядят.

- Ещё бы! Блудницы эти греческие бесстыжие на качелях ляжками сверкают, и все на них пялятся! Ну куда это годится?!

- Стоп! Они заняли ВСЕ качели в парке, и вашим не хватило? Так давайте тогда ещё поставим, чтобы впредь хватало всем желающим. Скажите об этом старостам ваших кварталов, пусть подают прошение генерал-гауляйтеру, я - только поддержу. Это не столь трудно и не столь дорого, чтобы отказать вам.

- Да разве в этом дело, досточтимый?! Достаточно в парке качелей! Блудницам только запретить надо! А то чего удумали - прыгают с них парням вашим на шею, а те и рады ловить, а тут ещё и воительницы эти ваши туда же, и их ваши тоже ловят, и вашим всем весело, а нашим обидно!