Я не то, чтобы не ожидал, дело ведь к этому и шло, но ожидал не в эти зимние каникулы, а в летние. В эти она его раздраконит, за втором семестр Секвана добавит жару в Нетонисе, и вот тогда уж, по весне, мой наследник и дозреет. Турии ведь два года ещё до совершеннолетия, как раз кадетский корпус после школы окончить, так что времени ещё – вагон. То, что вошли они, вернувшись с прогулки, в обнимочку – ну, забылись немножко, бывает. Но они и за обедом уселись рядышком – даже Софониба прибалдела, а Трай уж и не знал, куда ему взглянуть, дабы "не заметить" неприличия. Обернулся ко мне, начал о погоде в Кордубе рассказывать, явно в надежде, что опомнятся, въедут и рассядутся тихо и незаметно. Но не тут-то было!
– Папа! – отвлёк меня Волний от уже вторичного прослушивания кордубской метеосводки, – Мы вот тут с Турией подумали, ты же всё равно задержишь меня ещё на год в Нетонисе, и все наши будут или там, или здесь, а значит, ни в какую Тарквинею я летом не поплыву.
– Ты передумал служить там? – вопрос был чисто риторический, потому как и я въехал, и он въехал, что я въехал, а судя по подобравшемуся кордубцу, тот тоже если и не въехал ещё, то уж всяко заподозрил.
– Нет, папа, как я хотел, так и хочу попасть туда. Но ведь это же будет не на год, а может, и не на два, и разве не лучше мне будет отправиться туда уже с женой? А Турии два года до совершеннолетия, да и доучиться же ей надо, и этот один год получается – ни два, ни полтора. А через два года нас и выпустится уже больше, и уже целыми командами на места службы разъедемся. Ты же сам говорил, что дел там – много, и в одиночку их всё равно не вытянуть. Ну и понятно же уже всё, и чего мы будем дядю Трая в подвешенном состоянии держать? В общем, когда будет прилично объявить о нашей помолвке?
– Что скажешь, Трай? – я обернулся к кордубцу, – Собираем народ назавтра?
– Ну, так вот прямо и сразу? Тут надо подготовиться как следует...
– Папа! Летом же война будет, и вам может стать вообще не до того! – нажала Турия, – И что нам тогда, ещё год ждать? Мы можем и сами, но ведь это же будет совсем не по тем традициям, которые ты любишь.
– Да не в традиции тут дело, – её отец замялся и обернулся ко мне, – Максим, у меня тут с гражданством трудности. Италика ведь римский город только по факту, но она не признана в сенате колонией римских граждан и сама римского гражданства давать не может. Римская часть Кордубы – то же самое. Ты – римский гражданин, Волний тоже, а я и вся моя семья – просто союзники, перегрины без гражданства. И пока я не решил этого вопроса, законный римский брак невозможен. Здесь мы по нашим турдетанским законам и обычаям сделаем всё, как полагается, и наши турдетаны Бетики это признают, а о чём я могу объявить нашим римлянам и италийцам? Для них даже сам брак будет всё равно как если бы я Турию в простые наложницы любому из них отдал. Не этого мне хотелось...
– Ну, это-то нас не остановит, – хмыкнул я, – Хоть и хотелось, конечно, немного другого, – млять, Юлька могла бы и предупредить об этой тонкости заранее, – Но раз так не выходит, то и наплюём на пустяки. Есть же проверенная лазейка.
– Максим, время же есть. Я хочу всё-таки не этим способом. В этом году как раз римский ценз, списки граждан будут составляться в Кордубе, я попробую договориться...
– Трай, это ненадёжно. Сегодня ты договорился с нужным человеком в римской комиссии, и вы с ним поняли друг друга, а завтра ты с ним повздоришь, он сверит список со списком прошлого ценза и "исправит ошибку". И Волний у меня в свободнорожденные из вольноотпущенников переписан таким же путём, и если это вскроется, то его обратно в вольноотпущенники перепишут, но рискует он только этим, а не римским гражданством.
– Папа, ну чем тебе в самом деле вариант через фиктивное рабство не нравится? – спросила Турия, – Это же не всерьёз, а гражданство – настоящее и законное. И мне там быть не нужно – дядя Максим семью в Рим не возил, а прямо там похожих людей нашёл и за них выдал, а документ на свою семью получил настоящий.
– И в Рим ехать не обязательно, – добавил я, – Альбин – точно такой же римский претор, как и городской в Риме, и все его полномочия точно такие же, как и у городского претора. А римский военный лагерь – юридически тоже часть Рима, а его площадь перед преторием равнозначна римскому Форуму, и римский суд на ней так же законен, как и на нём. А освобождение римлянином раба – это судебная процедура, и в римском лагере все положенные формальности можно соблюсти не хуже, чем на Форуме в самом Риме.
– Да я это понимаю, Максим. Я даже знаю о нескольких таких случаях. Но все они были простолюдины. Процедура же публичная, а мы всё-таки не простая семья, и я не хочу, чтобы в нас тыкали пальцами и называли нас римскими вольноотпущенниками. Нас, потомков тартесских царей? Это немыслимо.
– Папа, речь же не о тебе, а обо мне, – напомнила девка, – Ты всё равно отдаёшь меня в семью римского вольноотпущенника, и моё достоинство в ней будет всё равно по мужу, а детей – по их отцу. И что изменится от того, что я и сама буду числиться римской вольноотпущенницей? Ты же не этим руководствовался, когда сам захотел за Волния меня замуж выдать, ну так и какая тогда разница?
– Дядя Трай, породниться с "блистательным" родом – большая честь, но и при всём моём уважении к твоим славным предкам, я вовсе не за них выбрал Турию, – добавил мой наследник, подчёркнуто обнимая девку, – Не будь её, я всё равно искал бы такую же, и родовита она окажется или безродна, для меня было бы делом десятым. Пусть бы даже и настоящей вольноотпущенницей оказалась, лишь бы во всём остальном была подходящей.
– И я слова бы ему при этом не сказал, а только одобрил бы его выбор, – дожал я кордубца, – У нас, Трай, совсем другая жизнь, и ценим мы в ней другое. Но тебе – есть чем гордиться и помимо знатности рода. Соперницами твоей девчонки были не кто попало, а лучшие из лучших. Помнишь же, как я предупреждал тебя об этом с самого начала? И то, что выбор пал на твою – это показатель настоящего достоинства, личного, а не предков. В том, что она родилась в твоей "блистательной" семье, её заслуги нет, это заслуга твоя и её матери. В том, что вы её правильно воспитали, заслуга тоже больше ваша, чем её. Но вот то, что она без вашей поддержки и в среде, где мало ценится знатность рода, оказалась не худшей, а лучшей – это заслуга бесспорно её. И это – показатель той добротной породы, которую мы ценим выше, чем просто знатность или просто богатство.
– Ну, возможно, вы и правы, – задумчиво проговорил отец девки, – Я подумаю и посмотрю, что тут можно сделать. Если не найду лучшего способа – сделаем так. Хочется подостойнее вопрос решить – ну, через фиктивное удочерение достойной римской семьёй хотя бы уж, что ли? Где бы ещё найти такую? На примете достойные – только латиняне.
– Пойдёт, – заверил я его, – Браки римских граждан с латинскими законны без ограничений, а нам ведь только это и желательно, и пусть лучше будет достойная семья латинян, чем сомнительного достоинства римская.
– Это другое дело, – кордубец заметно повеселел, – Этот вопрос я к весне решу. Пожалуй – да, собирай назавтра знакомых, объявим о нашей турдетанской помолвке, а по весне у меня уже будут основания объявить в Кордубе и о римско-латинской...
Решит он этот вопрос или нет – не столь уже и важно. Волний жену выбирает, а не модную тряпку с этикеткой брендовой фирмы, и как бьют не по паспорту, а по морде, так и детей делают не в разворот означенного паспорта, а в звизду его обладательницы. И даже фотка в нём не столь важна, когда заценивается непосредственно оригинал. В самом начале, когда я с этим римским гражданством заморачивался, оно для подстраховки имело смысл. Не было ещё ясно, выгорит ли у нас наш проект с нашими карманным царством и колониями, а римское гражданство в римских владениях от самой главной беды оберегает – от обращения в рабство. До тех пор, пока римский гражданин никакого особо тяжкого преступления не совершил, кара за которое гражданских прав его лишает – ни под каким соусом он не может на подвластной Республике территории в рабах оказаться. Даже за все свои долги он лишь имуществом отвечает, но не личной свободой. А посему, учитывая, что и "Карфаген должен быть разрушен", и вообще предстоящее римское господство над всеми странами и народами по берегам Лужи, римское гражданство для себя и потомков было приобретением ценным – достаточно ценным, чтобы даже через фиктивное рабство его заполучить. Хреново быть и только что завоёванным варваром, по которому рабский ошейник плачет, и обираемым римскими откупщиками бесправным перегрином, который за налоговые недоимки тоже запросто означенный ошейник примерит, и только римский гражданин неприкасаем, он – римский гражданин, его не тронь. Сейчас, когда проект наш не только удался, но и упрочился, оно нам уже не столь важно, это римское гражданство. Другая у нас теперь жизнь. Оно полезно для дипломатии, разведки и деловых связей, ради которых и желательно нам его иметь, но теперь мы проживём вполне себе неплохо и без него, если что. Приятный, но не обязательный по нашей жизни бонус.
