– Так папа, зима же на носу. Всё равно же будем все в штанах, а это же другое дело. О тёплом времени, когда мы голоногие, и речи нет – что ж мы, сами не понимаем?
– В штанах – да, это совершенно другое дело. Это уже вполне прилично, чистая акробатика. Закрытые тренировки для вас можно и в тёплое время организовать, чтобы вы формы не теряли, но все ваши публичные выступления...
– Только зимой, папа, и только в штанах. Нам этого хватит за глаза. Пусть себе "гречанки" летом завлекают поклонников, нам не жалко, это их работа и их хлеб, но и о нас после наших зимних выступлений будут знать, что и мы это можем ничуть не хуже.
– Всё с вами ясно. Составляйте списки желающих, и если вас таких наберётся достаточно, то будут вам такие занятия...
Если бы не этот чисто крестьянский консерватизм основной массы колонистов, далеко от такого же консерватизма жителей метрополии не ушедший, то и в исполнении означенного "танца Таис Афинской" канонически, то бишь нагишом, ничего страшного не было бы. Отношение к этому делу у трудящихся масс вполне традиционное для эпохи. Никого не шокирует нагота при купании, и под эту лавочку прокатывает и загорание на пляже, но в прочих присутственных местах с этим строго, и как у тех же греков, так и у нас пройтись или проехаться нагишом прямо по улице не придёт в башку и гетере, потому как знает, что не поймут-с. Закрытые мероприятия – это другое дело, это не на всеобщее обозрение, а для узкого круга за стенами, и тут уж мой дом – моя крепость, в которой мне никто не указ. Можно применить этот принцип и для кадетского корпуса – тоже своего рода дом и тоже своего рода узкий круг, и как раз на этом основании "гречанки" наши своими достоинствами юнкеров подбадривают. Но ведь "гречанки" же, как и положено, а не респектабельные сокурсницы пацанвы и их же с высокой вероятностью невесты. Как тут такое допускать, когда сами же и учим молодняк над народом не заноситься и от него не отрываться? Сильна только та элита, которая имеет надёжную опору в народе как его неотъемлемая часть, и именно таковой она и должна восприниматься всеми трудящимися массами. И если к некоторым вещам базовый социум не готов, значит – не готов.
Для гетер же – танец как танец. Да, выдуман Ефремовым, иначе был бы хорошо известен нашим "коринфянкам", но идея мэтра им понравилась. Танцы в духе всё того же хренцюзского канкана, хоть и в античном антураже, им прекрасно известны и у греков на симпосионах весьма популярны, так что и ефремовская конная разновидность пришлась им вполне ко двору. Да, не канон, в Коринфе такого не знают, ну так тем соблазнительнее переплюнуть знаменитую на весь эллинистический мир коринфскую альма-матер. Юмор ситуёвины в том, что сперва нас напрягло желание Юльки перевести ефремовскую "Таис Афинскую" на турдетанский, но она упёрлась на этом – ага, в педагогических целях, и что тут ей скажешь, когда жираф большой? Ну, перевела она, девок своих в помощь припахав, а Серёгу иллюстрации Бойко и Шапито к изданию семьдесят третьего года перенести на бумагу озадачив, так турдетанской-то школы один хрен ещё нет, и попал ейный перевод с означенными иллюстрациями к нашим "гречанкам", там Аглея с Хитией прочитали, тоже понравилось, засели на греческий переводить, на этом их спалили Мелея и Клеопатра Не Та и тоже к их труду присоединились, да так увлеклись, что и все ошибки исторические простили мэтру, и технической стороной его описаний заинтересовались. В результате же ефремовский художественный роман прижился у оссонобских "гречанок" в виде эдакого профессионального мифа, зажившего самостоятельной жизнью вне всякой зависимости от исторического обоснуя. Увидев воссозданный нашими "гречанками" "конный канкан" и поняв, чего натворила, Юлька схватилась за башку, а нам – понравилось. В конце концов, вреда ведь никакого, и "коринфянок" мы же не просто так особых вербанули, а не первых же попавшихся, и набранные ими девки – того же сорта, так что и результат закономерен. Юлька, успокоившись, теперь "Школу гетер" Арсеньевой для них до кучи переводит, а Мелея, въехав в идею художественного романа, вдохновилась на написание приквелла к Ефремову про детство и учёбу означенной Таис в Коринфе – ефремовской, естественно, плевать ей уже на реальную. Через Велтура и Фабриция напрягла, чтобы тот консультанта по Афинам тогдашним подыскать ей помог, а уж про коринфскую Школу она и сама кого угодно проконсультирует. Отъезжая, я обязал Юльку перевести её опус на русский...
Но – хрен с ним, с мифотворчеством этим профессиональным, покуда оно реала не вытесняет и с ним не конфликтует, а сосуществует в параллельных измерениях. В этом плане и Мелея, их главная мифотворщица, вполне адекватна, и Юлька говорила мне, что и достоверных сведений о той реальной Таис из бесед с "коринфянками" почерпнула очень даже немало – пусть и не на монографию, но на весьма объёмистую статью набралось, так что и для науки нашей исторической оно не без пользы обернулось. Раз изучаем Грецию, то и это явление – тоже её неотъемлемая часть, а персонаж колоритнейший и безо всяких домыслов ефремовских. И Птолемею, надо думать, было из кого сожительницу выбирать, и для того грандиозного дебоша у персов, которым она прославилась, не всякую назначил бы Филиппыч формальной подстрекательницей...
– Итак, ребята и девчата, на нашем прошлом занятии мы с вами изучали Третью Пуническую войну, – напомнил я первому курсу, – Она закончилась в моём мире взятием и разрушением Карфагена, ради чего Рим её и затеял, а также продажей всех его уцелевших жителей в рабство и образованием римской провинции Африка, о чём Рим в самом начале той войны и не помышлял. Вскользь мы с вами вспомнили разобранную ранее Четвёртую Македонскую, в которой самозванец Андриск, выдав себя за Филиппа, сына македонского царя Персея, попытался под шумок этой африканской войны восстановить Македонское царство, но в результате лишь окончательно сгубил его остатки, которые Рим обратил в провинцию Македония. Ну, не угадал тут Лжефилипп немножко, – молодняк рассмеялся, – Если Карфаген был просто застарелой больной мозолью, и страх перед его усилением и реваншизмом был больше истерическим по памяти о Второй Пунической, чем реальным, то возрождённая Македония – это же реальная угроза римской политической гегемонии в Греции. Для Республики это вопрос государственного и международного престижа – вся средиземноморская цивилизация делится на греческую и на всю остальную, и кто самый главный в Греции, того уважают и во всём Средиземноморье. Поэтому Африка Африкой, но Македония – важнее. А при её оккупации становится ясно, что это – насовсем, если не хочется подавлять в ней всё новых и новых реставраторов-реваншистов, и получается, что прежними половинчатыми мерами там не отделаться, а надо создавать провинцию. А тут ещё и в Африке карфагенская государственность уничтожена, а Нумидии её отдавать тоже не хочется, и не заслужила она, и до того нахапала немало, хватит с неё, и значит, тоже не обойтись без провинции. Представляете, сразу две новых новых провинции образованы. С одной стороны, доходные обе, но с другой – два новых постоянных легиона, для которых нужен призывной контингент. При этом в Македонии неспокойно, то один новый бузотёр появится, то другой, фракийцы то и дело на зуб пробуют – там ветераны нужны, а значит, не год там служить солдатам, а скорее всего, и не два.
– Как у нас в Испании? – спросил васькинский Артар.
– Ну, не настолько. Испания – вообще тяжёлый случай. Нашей-то метрополии в истории моего мира не возникло. Мало им того, что в Ближней Испании полыхает Вторая Кельтиберская, так ещё и Вириат в Лузитании не даёт покоя Дальней Испании, и об этих войнах мы ещё поговорим с вами позже. Пока же освежим в памяти, что именно на них и строил свои расчёты Гасдрубал Боэтарх в Карфагене, когда оценивал его шансы выстоять против Рима – о масштабах испанских войн вы можете судить и по этому факту. А пока у нас с вами Греция ещё не разобрана, где тоже бузить было из-за чего и было кому.
