Помимо эффектного снятия браслетов, Мира ожидала испытать своего рода облегчение, но его не было и в помине. Даже как-то наоборот: невольно возникало чувство тяжести.

Кожа в тех местах, где были браслеты, выглядела бледнее, а на ощупь была намного чувствительнее, чем в других местах.

– Как будто меня раздели, – выдохнула Мира, поймав себя на мысли, что будет скучать без браслетов. "Морщинки появятся" услышала она в голове голос лучшей подруги.

– Это пройдет, – успокоительно сказал Клим. – Ты привыкла их носить, привыкнешь и к их отсутствию, – добавил он, облокотившись на стол и по-прежнему посматривая на нее с интересом.

Под его взглядом Мира почувствовала себя еще более уязвимой без браслетов. Его же наручи сверкали красотой, благородством и полной боевой готовностью, и она отогнала от себя завистливые и тоскливые чувства. Это ведь то, чего она хотела, так чего же теперь ей было так не по себе? Она хоть и была больше года заложницей браслетов, но не мог же у нее развиться стокгольмский синдром?!

– Спасибо, – выдавила она, отводя взгляд от его рук. Синдром, не синдром, а дело было сделано, и следующим логическим шагом было вернуться домой. – Ты…

Она замялась, заметив, что он нахмурился, сосредоточенно посмотрев в сторону окна и в тот же миг мощный взрыв, волной выбивший стекла в кабинете, прокатился по нему, сбив с ног и Миру, и Клима, поспешившего закрыть ее собой.

– Суки! – выругался командир, приподнимаясь на руках и бегло осматривая лежавшую под ним девушку. – Ты цела? – Мира, в ушах которой все еще гремело, чисто наугад кивнула в знак согласия. – Оставайся здесь! – в приказном тоне крикнул он, чтобы она наверняка его услышала, и выбежал из кабинета.

Поднявшись на ноги, Мира, вопреки приказу Клима, пошатываясь, вышла из кабинета. Центральный зал был пуст и с улицы доносились звуки борьбы. Она подбежала к одному из окон, также выбитому взрывом, и выглянула наружу.

Во дворе царил хаос: одна из построек горела, перепуганные куры и овцы разбегались, кто куда, в небе тревожно кружили пегасы, а стражи, распределившись вдоль центрального входа в замок, сражались с людьми в черных накидках, чьи лица были скрыты черными повязками.

Их было меньше, чем стражей, но эффект неожиданности сделал свое дело и многие из стражей, вынужденных бросить все дела, были либо ранены, либо находились в крайне неудачных позициях.

Самая неудачная позиция была у Клима. Как командир, он кинулся в самый эпицентр. Двигался он быстро, метко нанося блестящим мечом то режущие, то колющие удары по противникам, но все же, хоть и с трудом, они теснили его к горящей постройке, находившейся ближе всего к замку.

– Дерьмо! – выругалась Мира, выпрыгивая в окно.

"Вот зачем? ЗАЧЕМ?" голосом лучшей подруги вопил инстинкт самосохранения, с готовностью подчинившийся приказу командира оставаться в замке. "Ты же студентка-медик! Ну, чего ты там забыла? Ты же ничем помочь не сможешь!" настаивал он, но ноги уверенно несли ее в самый центр битвы.

Ловко маневрируя между сражавшимися, Мира быстро добежала до горящей постройки и, остановившись в двух-трех шагах от противников командира, тряхнула по привычке руками, подставляя ладони под мечи, но ничего не произошло. Браслетов на ней больше не было и перед заметившими ее врагами, она была абсолютно беззащитна.

– Дерьмо! – повторно выругалась она, хватаясь за лежавшую рядом лопату.

Чисто случайно отразив удар меча с изогнутым лезвием, Мира нанесла свой, хорошо так приложив человека в накидке и чуть не упав от вибрирующей отдачи, распространившейся по ручке лопаты.

Не успев порадоваться своему успеху, она вновь замахнулась лопатой, но промазала. Успев вовремя нырнуть под руку нападавшего, она перекатилась за его спину и ударила сзади.

Обернувшись к командиру, которого с флангов обходили люди в накидках, Мира кинулась к нему. И, как раз вовремя: успев отразить удары справа, он пропустил один слева и, если бы она не подставила лопату под меч нападающего, второй удар для командира мог бы оказаться смертельным.

Быстрее, чем Мира поняла, что спасла ему жизнь, Клим ударил снова и противник упал навзничь. На том все и закончилось.

Нападавшие отступили к стене, через которую и ушли туда, откуда пришли, и Мира, прежде считавшая, что стены крепости были неприступными, свое мнение изменила.

Горевшую постройку быстро потушили, и стражи, кое-как замотав раны, приступили к устранению ущерба, нанесенного сражением.

– Это просто царапина. Так заживет.

Клим, сидевший в комнате Миры, безуспешно пытался отмахнуться от серьезности рассечения над правой бровью. На самом деле многим стражам не помешала бы ее забота, но такой чести удостоился один только командир, еще чуточку расположивший ее к себе тем, что выполнил обещание снять с нее браслеты и закрыл собой от взрыва.

– Пусть заживает, – не стала спорить она, с нажимом прикладывая смоченную в перекиси вату к ране командира, – только без инфекции. – Вата быстро окрасилась кровью, и она заменила ее другой.

Хорошо, что аптечка была в сумке. Вряд ли кровь можно было остановить тем бальзамом, которым она смазывала бедро, не говоря уже об обеззараживании раны.

– Кто это был?

– Местные ополченцы, – хмуро ответил Клим и, заметив ее непонимающий взгляд, добавил: – Не всем мы нравимся, Мира.

– Даже тем, кому помогаете?

– Даже им.

– Швы можно не накладывать, – осмотрев очищенную рану, произнесла она, – но заклеить пластырем придется. – Взяв аптечку, Мира достала упаковку бактерицидных пластырей.

– Ты ослушалась меня, – выдержав паузу, произнес он ровным баритоном с примесью праведного, командирского гнева. – Я сказал оставаться в замке.

– Ты мне не командир, – невозмутимо ответила она, идеально ровно приклеивая белую полоску пластыря. – И выполнять твои приказы я не обязана.

Клим сверкнул глазами. Ну, уж очень ему претило ее неподчинение, но ответить на это ему было нечего. Он действительно не был ее командиром, и выполнять его приказы она не была обязана.

– Я бы и сам справился, а ты могла пострадать. Без браслетов и даже с ними…

– Всегда рада помочь, – перебила Мира, складывая аптечку. – И можешь не благодарить, – с улыбкой добавила она, украдкой взглянув на командира стражей, – спасение жизней мое призвание.

– Спасибо, – мягко произнес он, и расплавленное серебро вновь затянуло его глаза, – но больше так никогда, нигде и ни с кем не делай.

– Кстати, об этом… – Руки вдруг стали непослушными, и она чуть не выронила аптечку, собираясь с духом, чтобы сказать то, что ее саму повергло в шок. – Клим, я…

– Ты хочешь остаться, – закончил он за нее.

Мира подняла удивленный взгляд на командира стражей, в глазах которого все еще умиротворенно плавилось серебро, и быстро опустила их, почувствовав себя глупой девчонкой, почему-то решившей, что ей по силам играть во взрослые игры, но это чувство, которое охватило ее во время сражения и не отпустившее после, было настолько сильным, что она даже и не пыталась от него отделаться.

И нет, его нельзя было описать пафосными фразами типа "это мое предназначение", "это моя судьба", "здесь мое место", но, по сути, она чувствовала именно это. Бастион очаровал ее и даже загадочный командир, грозный, суровый и бородатый гигант с задумчивым взглядом, вопреки ее желанию и предубеждению оставил на ней приятный след.

Ее отец был педиатром, а мать медсестрой, и уже лет в десять она решила, что тоже будет врачом, и не просто врачом, а кардиохирургом, и, несмотря на то, что учеба у нее шла в основном гладко, и она с легкостью могла представить свое будущее в операционной, еще ни разу она не чувствовала, что жилка, пульсирующая в ней, ведет ее именно туда, где ей самое место, где она действительно нужна и где она действительно хочет быть. Ни разу до этого момента.

И дело было вовсе не в вечной жизни и молодости, не в том, что она скучала по жару браслетов, холодку рукоятей мечей или по тому, как круто наручи смотрелись на ней, хотя их и не могли видеть окружающие, кроме избранных вроде Люси, Руслана и, само собой, стражей и ведьм.