А ведь я ни разу так и не сказала ему спасибо за все, по-настоящему. За бессонные ночи, за терпение, за любовь, за заботу, за то, что просто был рядом и не бросил, не оставил одну наедине с горем. Принимала как должное, позволяла заботиться о себе. Дура набитая.

  Нет, я бы не полюбила его никогда, и сейчас его жизнь намного лучше и полнее, чем при всех вариантах со мной, это точно. Хорошо что так получилось. Просто все вышло как-то...

  Что за гнусное пойло он тогда притащил с собой? Сухой вермут, точно.

  Заказываю двойной, без льда. Солидный рокс удобно ложится в руку. Принюхиваюсь - о, да, этот полынно-цитрусовый, мускатно-пряный запах ни с чем не спутать. Первый же глоток холодный как та чертова осень, горький как твое предательство.

  Чего-то не хватает. Ах, да. Сигареты с ментолом. Ты ведь никогда не курил, а тогда извел две пачки. Часть скурил по сантиметру, яростно туша после пары затяжек в вазе, куда я так и не поставила принесенные тобой цветы, часть просто сломал. Руки дрожали, когда вытаскивал и пытался прикурить.

  Ну что ж, беру и их. Ненавижу табачный дым, но чего не сделаешь для изгнания духов прошлого. Прикуриваю и оставляю медленно тлеть в пепельнице. Легкий ветерок иногда доносит до меня сизые завитки, от чего мне хочется отворачиваться, щуриться и прекратить все это, потому что ментол и едкая вонь жжет глаза. Усмехаюсь - все как тогда.

  Сколько мы к тому времени были вместе - пять лет, семь? Да и с какого времени считать? Со знакомства, со смерти Дана, с моей выписки из первой больницы? Или второй?

  Или с той ночи, которую провела в твоем доме, в твоей постели? Не с тобой, а просто у тебя. Я не могла вернуться в наш с мужем дом, там было слишком больно. Не хотела к родителям, я не была готова чтобы меня жалели и уж тем более у меня не было сил жалеть кого-то еще.

  Ты тогда просто привез меня к себе, постелил новое белье на свою кровать, а сам ушел на кухню, на дурацкий раскладной диванчик. Как только разместился там со своими ста девяноста пятью сантиметрами? Мы прожили бок о бок, наверное, неделю. Хотя про меня нельзя было полноценно сказать "прожила". Я у тебя тогда, скорее, "завелась", как диковатый зверек. Ела что дают, спала, бесконечно отмокала в душе и молчала. А еще меня мучили бесконечные кошмары и холод. В тот год очень долго не включали отопление.

  Я как-то проснулась ночью и бродила как неприкаянная по квартире, натягивая на себя свитера, кофты, рылась в сумках, искала запасные теплые носки. Прокралась на кухню, поставила чайник, хотя очень не хотелось разбудить тебя. Это я сидела дома как сыч, а у тебя и учеба, и работа, и родня вся на тебе. Тихонько примостилась на табуретке, ждала пока хоть немного нагреется вода и клацала зубами.

  Но все равно ты проснулся сразу как зашумел чайник. Резко сел, сбросив одеяло, начал привычным жестом растирать жесткие волосы на затылке, чтобы стряхнуть сон. Я и забыла, что ты такой забавный спросонья, в последний раз мы все вместе ночевали давно, лет в двенадцать. Вместе. Тогда был еще жив мой Даня, тогда все было хорошо и... не могу сдержать судорожный вдох, подавившись слезами.

  - Ксюша? Что-то сучилось? Чем помочь? - сразу серьезный, ко всему готовый. Только сейчас понимаю какой ты был молодец, восхищаюсь тем сколько в тебе было терпения, такта, заботы. Тогда только стыдно было что разбудила и злилась что пришлось общаться.

  - Все нормально. Замерзла, чай грела. Ухожу уже,- сиплю в ответ, ожидая что ты снова ляжешь спать и не будешь пытаться со мной говорить. Только не сейчас.

  Наливаю в кружку чуть горячеватую воду и шагаю на выход, попутно окидывая взглядом тот убогий диванчик, на котором ты примостился. Надо завтра махнуться кроватями. Ты хоть нормально вытянешься в полный рост, а я смогу пить чай ночью и не будить тебя. Наверное, я зависла, разглядывая скрюченного тебя, обдумывая мысль о перемещениях и придумывая как бы тебе это так сказать, чтобы поменьше говорить и не сразу заметила, что ты пристально на меня смотришь. Зябко шмыгнула носом и только собралась идти дальше, как ты сдвинулся к стенке и откинул край одеяла приглашающим жестом.

  - Здесь тепло.

  Ох, знал бы ты в тот момент, как я страстно, до рези под ребрами желала тебе сдохнуть в корчах, как рисовала в своем воображении твое истекающее кровью тело покрытое его ранами и изуродованное моими шрамами, как вцепилась обеими руками в кружку, удерживая себя от того, чтобы не вылить тебе на голову этот чертов чай, из за которого ты проснулся и посмел мне предлагать такое, живо представляя себе как покрывается волдырями твоя красная, исходящая паром кожа, а ты захлебываешься кипятком и кричишь, кричишь...

  Я до сих пор не могу понять, что на меня тогда нашло. Как будто что-то чужое, потустороннее, склизко-холодное проползло под кожей, на миг взглянуло на мир моими глазами, прокралось в мысли, одурманило, запутало и, оставляя за собой липкий след, ускользнуло в свое проклятое небытие.

  Не помню сколько простояла тогда на пороге кухни с остывающим чаем. Мне кажется половину вечности. А когда наконец пришла в себя и стряхнула это жуткое гипнотическое оцепенение, метнулась под твое одеяло. Я оплела тебя руками и ногами, отчаянно вцепилась в плечи, вжалась в грудь, боясь потерять еще и тебя. Или, что страшнее, себя.

  Утро принесло боль. Все что можно было отлежать было отлежано, все, что могло затечь, затекло, что могло быть придавлено, было сплющено и оттоптано. Да, жизненная аксиома - маленькие диваны, средние женщины и большие мужчины несовместимы.

  Но с тобой и правда стало тепло.

  В течение следующего года ушли все наши родители. Мы вдруг остались круглыми сиротами, только ты и я друг у друга. Это так непривычно - вместо постоянных звонков и сообщений с привычными "Как дела?", "Ты поела?", "Поедешь к нам зайди в аптеку", "Капуста морковка, лимонные конфеты, буханка белого" слышать лишь пустоту.

  А ты... Бог мой, как ты это вынес? Это все - потерю друга, родных, меня под боком! Ведь ты еще учился, защищал диплом, крутился с работой, готовил, убирал, стирал. Какое счастье что ты пережил этот ад и меня смог из него вытащить! Ева и ребята точно даны тебе свыше как награда.

  Наша маленькая вселенная разрушилась, я ушла с головой в самогоревание, реагируя только на случайные раздражители. Ты, кажется, принес домой папку с Даниными набросками. Не помню, то ли продать собирался, то ли из мастерской попросили.