– Буду ждать вас в семь часов в «Кафе Бэлоу», Чипсайд. Столик будет заказан на мое имя.

– Договорились. Всего доброго! – любезно ответила я и положила трубку.

Все в этой маленькой победе радовало меня. Хотя нашлось и то, что смутило – слишком уж легка она оказалась. Или я просто придираюсь? Может быть, лондонцы по своей натуре очень отзывчивые и добрые. Мне не стоит заглядывать в рот дареному коню. В конце концов, чем быстрее пойдет дело, тем раньше я смогу закончить свою работу и вернуться в Хельсинки.

Не уверена, что я могла заранее предположить, как пройдет эта встреча. Конечно, у меня было какое-то общее представление, но такого развития событий даже моя голова не могла нафантазировать.

Будет нелишним, если я опишу место, в котором была назначена встреча. Как оказалось, «Кафе Бэлоу» являло собой весьма необычное заведение. Оно не было милой кофейней, пропахшей молотым зерном и всевозможными пряностями. Не было блинной, с широким ассортиментом джемов и сиропов. Ни шоколадной, ни мармеладной не было тоже. «Кафе Бэлоу» представляло собой неординарный ресторан, месторасположение которого повергло меня в шок. Как повергло бы любого, кто не привык вкушать блюда в крипте церкви Святой Мари ле-Боу! Той самой, на которой находятся знаменитые лондонские колокола Боу Бэллс.

Как только я зашла в ресторан, особенная атмосфера вызвала вихрь эмоций. Вековая история прошла через меня насквозь, пронзая невидимой стрелой, через которую в кровь попал дух очарования, шарма, высокой эстетики и культуры. То, что испытала при этом я, не поддалось бы руке самого именитого и признанного автора в попытке это описать. Иногда слова просто должны молчать. И единственное, что мы можем сделать, – позволить им это.

Белые стены, скрещенные с камнем, колонны, плавно переходящие в дивные своды. Стройные станы свечей. Мягкий, теплый свет довершал совершенство и величие этого места, как художник обрамлял свою картину рамой. Если бы сюда попали люди, что ценят сиюминутность прекрасного момента, то они остались бы здесь навсегда. Если бы сюда попали чопорные истуканы, от которых разит снобизмом за версту, то в этом месте их сердце превратилось бы в свежеиспеченную ароматную французскую булку.

Я прошла – нет! – проплыла к столику, указанному официантом. Меня ждал еще один сюрприз.

Вместо пожилого мистера Лонгфорда за столиком сидел молодой мужчина – красивый, элегантный и как нельзя более подходящий к атмосфере этого необычного ресторана. На месте главного управляющего я бы платила этому мужчине, лишь бы он сидел тут каждый вечер в роли предмета интерьера. И дело вовсе не в том, что привлекательный незнакомец обладал приятной наружностью. У него было гораздо более сильное достоинство: он словно сливался с той эпохой, с той внушительной статусностью и утонченной красотой прошлого, что безмолвно внушал ресторан. Они оба являлись как бы противовесом молодым фешенебельным заведениям и их гостям, что пытаются подкупить показной современной роскошью и помпезностью. Сильной стороной того, что предстало моему взору, была внутренняя глубина, история, которую непременно хотелось узнать, и небрежная элегантность. Такое место нельзя было забыть. Мимо такого мужчины нельзя было пройти.

– Здравствуйте! У меня была назначена встреча с мистером Лонгфордом, – быстро проговорила я, стараясь скрыть свою робость под пристальным взглядом незнакомца. Я все еще не была уверена в том, кем же является этот обладатель темно-зеленых глаз.

– Добрый вечер! Можете называть меня просто Терри, – любезно улыбнулся он, обнажая свои безупречные зубы. – Могу и я называть вас по имени?

– Конечно!

Едва приземлившись на стул, я вцепилась в меню, украдкой пытаясь разглядеть своего собеседника. Итак, передо мной сидел не кто иной, как Терри Лонгфорд. Я ожидала увидеть ровесника пожилого Тэлбота, а никак не тридцатилетнего мужчину.

У него были прекрасные черные волосы, челка игриво спадала на лоб, пробуждая желание прикоснуться к ней. Высокие скулы придавали его внешности мужественности и дерзости. Прямой нос говорил о непреклонности, гордости и прямолинейности. Тонкие упругие губы, я была уверена, соблазнили не один десяток женщин. При всем уважении у меня создавался образ демона-искусителя, а вовсе не человека с сердцем ангела. С таким мужчиной лестно сидеть вечером в ресторане, но едва ли решишься открыть ему душу. Дьявольская красота может пленить и ослепить многих, но того, кто способен разглядеть его хрустальный немигающий взгляд и ледяное сердце, она скорее отпугнет. Не могу сказать, что я была в смятении, но что-то словно подсказывало мне не доверять ему.

Пока я мысленно обрисовывала образ Терри, он заказал себе жареного цыпленка с чесноком, тмином и чили вкупе с коричневым рисом. Я же ограничилась капучино.

– Раньше этот ресторан открывался только на завтраки и обеды. И здесь было принято подавать исключительно вегетарианские блюда. Сейчас все изменилось, – отметил Терри.

– Это удивительное место! – воодушевленно произнесла я.

– Оно на многих производит сильное впечатление.

Я не знала, как подступиться к вопросу. В беседе со старичком Тэлботом можно было бы без церемоний перейти прямо к делу. Но передо мной в здании церкви, за ужином при свечах сидел дьявольски притягательный молодой Лонгфорд, и это скорее походило на романтическое свидание, чем на деловую встречу. Я была так рада, что меня выручило маленькое черное бархатное платье, под горячую руку захваченное в Хельсинки. Если бы я пришла в чем-то совершенно неподобающем обстановке, то чувствовала бы себя просто смешно. У Терри же было преимущество: он знал, куда шел, и мог эффектно подать себя. Его вельветовый черный пиджак и темно-синяя шелковая рубашка сидели на нем идеально. Никаких излишеств. Только золотые запонки поблескивали в тусклом свете.

Минуты растворялись в тишине, а у меня все никак не получалось сосредоточиться. Мне предстояло говорить о склепе, так что романтичный образ улетучится вмиг, стоит только поднять эту злосчастную тему. И, конечно, с моей стороны глупо полагать, что у нашего совместно проведенного вечера существует какая-то иная подоплека. Недаром он сам обронил, что это место производит впечатление «на многих». Значит, я никакого особого знака внимания не удостаиваюсь.

– Я бываю в этом ресторане довольно часто. Тут так спокойно и тихо, ничто не способно меня отвлечь. Правда, обычно я нахожусь здесь без сопровождения, – словно прочитал мои мысли Лонгфорд.

Вот что странно… Он говорил вещи, весьма приятные женскому слуху, но от его тона в голосе так веяло холодом, что всякий намек на флирт был исключен. Что ж, тем лучше.

– Я бы хотела перейти к интересующему меня вопросу. Вы близко были знакомы с моей тетей?

– На самом деле, едва ли, – уклончиво ответил Терри, – мы познакомились на каком-то благотворительном вечере. Она рассказала мне о своей деятельности, и я предложил помощь в реконструкции. На этом все.

– А какой именно склеп находился в процессе восстановления?

– Ремонт так и не был начат. Смерть вашей тети пришла раньше, и проект не запустили, – сухо ответил Лонгфорд.

Я была рада тому, что характер нашего разговора приобрел северное течение. Это успешно помогало остудить раскалившийся воздух. Или… только мои пунцовые щеки?

– Вы могли бы что-нибудь рассказать об «Обществе Бруквудского кладбища»? Я знаю меньше, чем того требует цель, к которой я иду. Была бы вам очень благодарна, Терри, за любую информацию, которой вы располагаете.

Невзначай упомянув о цели, жадно преследуемой мной, я и не рассчитывала встретить интерес со стороны загадочного Лонгфорда. Он так живо увлекся моим скромным рассказом о том, что заставило меня приехать в Лондон, что на какое-то время я даже забыла, что вопросы задавать сюда пришла именно я.

Вернувшись к изначальной теме, Терри ответил:

– Все, что я знаю об этом обществе, мне известно из рассказов самой Норы Рид. Но, поверьте, содержание ее речи ничуть не отличается от стопки буклетов и листовок, что были мне вручены. Если хотите, завтра же могу передать их вам!