– Говори, не зли меня.

Тон соединил ладони и швырнул сгусток негативной энергии в виде голубого шара в сталактит. Шар не долетел, рухнул в воду с громким «Бах!».

Летучая вздохнула:

– И почему, спрашивается, я должна служить злу?

– Так ты скажешь, наконец, или мне тебе помочь?

– Не можем найти Ромашку. Наверное, она открыла сезон оттепели в этом году. За что и поплатилась. Знала же, что быть первоцветом опасно.

– Что об этом говорят муравьи?

– Что еe сорвали зимняки. Конкретно кто – они не знают.

– Что со зверинцем в поселке? Кого послала проследить за состоянием зверей?

– Вы же сами приказали – Желми.

– Где он?

– Пока не вернулся.

– Как с бантиками?

– Готовы.

– А Кикирилла?

– А что Кикирилла?

– Она готова их принять? – он сидел, выпрямившись, стиснув пальцы.

– Даже очень готова. Но тут такое дело…

Летучая запнулась. Пыталась правильно сформулировать новость, от которой Тон Мракович наверняка взбесится. И не находила слов.

– Ну что там ещe? Ты меня утомила! – рявкнул Тон Мракович и откинулся на спинку трона.

– Простите меня, – затараторила Летучая, – ради всего таежного, простите. Короче, приглашение участвовать в состязании за получение семидесяти семи чeрных бантиков, как вы знаете, выслали Кикирилле – внучке Кикиморы Болотной.

– Прекрасная кандидатура, – одобрил Тон Мракович. – Злобная, мстительная девочка.

– Ну-да, ну-да. Великолепная родословная. Мать – ведьма, отец – леший, дед – неизвестен… – продолжила Летучая. – Бабушка – Кикимора Болотная.

– Я в курсе. Ну так в чем дело?

– С цветными бантиками проблема.

Великий выпрямился на троне.

– Мы не можем найти кандидатуру на семьдесят семь цветных бантиков.

– Что такое?

– Никто не хочет брать на себя такую ответственность. Говорят, черные дела делать легко, а вот цветные, добрые – сложно, на одно доброе дело может вся жизнь уйти. Короче, нет героя на семьдесят семь цветных бантиков. Я всю тайгу облетела. Наотрез отказываются.

– Ну и как быть? Я уже и заседание объявил. А отменять заседания – это, знаешь, не в моих привычках.

– Сочувствую.

– Мне твое сочувствие без надобности. Мне твои предложения нужны.

– Предложений нет. И почему я должна обо всем думать?

– У тебя работа такая, – упрекнул Великий. – Хотя бы намекни. Уверен, ты что-то придумала.

Тон Мракович угадал, потому что хорошо знал свою главную помощницу. Головастая она была, хотя и стервозная. Но Великий терпел ее за хорошие мозги.

– А что если не отдавать семьдесят семь цветных бантиков. Пусть лежат у Паука, пока герой не явится?

– Ты сама понимаешь, что говоришь? А как же гармония таежной жизни? Зло и добро необходимо уравновесить, а для этого – распределить и черные бантики и цветные.

– Распределить? – видно было, как Летучая взбодрилась. – Какое удачное слово, Великий.

– О чем ты?

– Давайте распределим бантики по заслугам. Тем, у кого такие заслуги есть.

– Это как?

– К примеру, первый бантик получит ромашка. Расцвела первоцветом, пробудила весну, через это и пострадала. Пусть она получит цветной бантик. И на следующий год, когда она пробудит весну, бантик послужит ей оберегом.

– Хорошая идея, Летучая. Только как мы найдем семьдесят семь достойных кандидатур? Заседание на носу.

– Распределим цветные бантики на новогоднем таежном балу.

– Уф, гора с плеч. – Тон наконец-то расслабился.

– Есть еще один нюанс.

– Что еще?

– Баба Яга тоже претендует на черные бантики.

– Тоже мне «нюанс», – отмахнулся Тон Мракович, – Баба Яга давно эмигрировала из тайги к людям, следовательно, не имеет права на бантики.

– Она выдвинула кандидатуру – свою внучку Ядигиду.

От такой новости Мракович пошел бродить по залу. Вернулся, сел на трон, стиснул кулаки.

Летучая ждала. Говорить без разрешения она не смела. Это все-таки Тон Мракович, а не какой-нибудь там Чертополох.

Время шло, Великий молчал.

И Летучая решилась:

– Кхе – кхе…

Тон Мракович встрепенулся.

– Ядигида, говоришь?

– У нее тоже прекрасные данные.

– Да, да, – согласился Тон Мракович. – Эта оторва похлеще Кикириллы будет. Я слышал, у неe в роду даже Кощей Бессмертный имеется.

– Яга пока документы не предоставила, но намекнула.

– Опасная новость. Очень опасная, – задумчиво бубнил Великий. – Послушай, а нельзя эту кандидатуру как-нибудь обойти, задвинуть?

– Да вы что! – подскочила мышь на месте. – У Яги огромная сила, да вы не хуже меня знаете. Отомстит по полной программе. Да и потом, всe должно быть справедливо, вы сами так говорили. Победить должен самый-самый…

– Самый-самый, да… Жаль… – Тон Мракович глянул на Летучую искоса, покачал головой. – Что-то я растерялся от твоей новости. Думал, все будет проще. Ладно, объявим тендер, выясним, что Кикирилла лучшая, и вручим ей семьдесят семь черных бантиков. Воспитание великолепное, зимняков ненавидит, детей обижает, стариков пугает. Все как надо.

– А может, Великий, оно и лучше, если чeрные бантики достанутся Ядигиде? Вреднее ее вряд ли сыщешь.

– Ты думаешь?

Тон Мракович от всех этих новостей устал. Думать не хотелось. В последние годы тяжело стало удерживать порядок в тайге. Слишком много посягательств со стороны зимняков. Как-то Тон Мракович пожаловался пауку, и тот сплел волшебные бантики. Семьдесят семь черных – для черных дел, и семьдесят семь цветных – для добрых. Черные бантики давали право творить безнаказанно черные дела. Цветные банты давали право безнаказанно творить добрые дела. Так на так. Поровну. Чтобы равновесие было в тайге и гармония.

– Заседание завтра утром, – напомнила Летучая Великому и вставила в уши наушники. Ей страсть как хотелось дослушать новый альбом группы «Цветные мыши».

– А Баба Яга точно приехала?

Тон Мракович еще на что-то надеялся.

– Попрошу Крапиву проверить, – сказала Летучая, покачиваясь в ритм музыки.

Моросящий дождь принес облегчение Кикирилле. Она слизнула с губ капли дождя и завистливым взглядом проводила дикую утку, которая с криком пролетела мимо и пропала в тумане. Мысль о предстоящем экзамене не давала покоя. И чем больше она об этом думала, тем больше боялась.

А ведь она ждала Этого утра еще с прошлой весны, и вот оно наступило. Раздался негромкий звук – это треснула в густой траве ветка, на которую наступила бабушка. Она шла следом и напутствовала:

– Не опозорь семью. Ты должна стать злой, вредной, крикливой, как я.

Кикирилла остановилась. Бабушка обошла ее, с восторгом глядя на внучку, словно уже примеряла к ее голове семьдесят семь бантиков. Вот так они и стояли, и смотрели друг на друга.

«Жесть! – подумала Кикирилла. – Скоро у меня начнется совсем другая жизнь. Стану мучить зимняков налево и направо. Незлодеев тоже буду мучить! Вот какая я стану! Все будут разбегаться от меня с громким топотом!». Кикирилла отчетливо услышала топот, который становился все громче и громче. И тут она поняла – это бьется ее сердце. Кикирилла даже испугалась, что бабушка услышит.

– Или кажется, или я это слышу? – Кикимора Болотная прислушалась. – Вроде как стреляют?

– Это я, – призналась Кикирилла.

Бабушка распахнула глаза.

– Стреляешь?

– Боюсь! Сердце колотится.

Бабушка уставилась на внучку.

– Сердце?! У Кикимор нет сердца!

– У меня есть…

– Замолчи! Сейчас же замолчи!

Кикирилла покраснела и смутилась. Краснеть надо отвыкать, а привыкать зеленеть. Кикиморам Болотным положено зеленеть.

– Между прочим, купила новую шапку горгоны, – Кикимора Болотная в поисках сумки похлопала себя по бокам. Сумка на длинном ремне из осоки висела за спиной. Перетянула ее на живот и вынула шапку, примерила. Змеи зашевелились, раскрыли пасти.

– Ничего себе! – растерялась Кикирилла.