Но иногда письма приносили и горькие новости. Однажды Лукас написал, что из-за начавшейся снежной бури дорогу завалило на несколько километров, поэтому приходилось ждать, когда её немного расчистят или снег сам немного растает. Но потом Беллона узнала ещё более неприятную информацию; когда снег стал таять — а его в этом году выпало много — дороги размыло окончательно, и они стали непригодными для любого транспорта, даже для лёгкой повозки, и уж совсем не для тяжёлой монаршей кареты. Таким образом, то там, то здесь, путешествие наследника затягивалось на недели. Вместо тоски по человеку и желанию его увидеть, от разочарования к разочарованию, что он не едет и не едет, Беллона вновь стала отвыкать от него, и уже не представляла, как сможет радостно его встретить, что должна будет говорить и делать. Страх Лукаса начал оправдываться; вместо того, чтобы способствовать укреплению зарождавшихся отношений, разлука стала в корне подрубать их. Хотя с его стороны никаких изменений в чувствах не происходило. Он уже испытывал их и проверял на всём, чём только можно. Даже в период, когда он готов был уже отказаться от своей всепоглощающей любви к Беллоне, когда узнал, что это она была той фривольной девицей, которая поцеловала его на Феире два года назад, даже тогда он не смог разлюбить её. Как не пытался он переключиться на других и занять себя чем-то иным, всё равно только Беллона царила в его сердце и разуме. И Мериан Сент-Нес, в которую он тоже когда-то был довольно сильно влюблён, не смогла заменить собой принцессу Феирскую. Уходя иногда ночами из супружеской спальни, он подумывал, чтобы зайти к ней, но так ни разу и не зашёл. Потому что до конца не верил, что Беллона была порочной и недостойной, потому что не хотел опуститься туда, откуда уже не сможет подняться в её глазах, когда выяснится, что она всё-таки невиновна в том, в чём её обвиняли в свете. Измена — это не то средство мести, которым должен пользоваться настоящий мужчина, да и, к тому же, Беллоне, скорее всего, было бы всё равно, где и с кем он проводил время.

Лукас рвался обратно, но не мог бросить дела. Иногда ему не терпелось сказать сопровождающим его людям, чтобы они ехали дальше, а самому развернуться и неожиданно примчаться к Беллоне, упасть в их альков и, как минимум, тысячу лет оттуда не подниматься. Но обязательства перед людьми, упрямые письма матери и совесть не позволяли ему изменить что-либо в планах. Если он поддастся эмоциям, сам же потом себя будет укорять. Поэтому нужно собраться с силами, завершить начатое и тогда уже думать о чём-то другом. "Это ведь всего несколько месяцев, — успокаивал себя принц, — мы с Белл так молоды, у нас вся жизнь впереди. Эти месяцы должны только укрепить нас, чтобы потом мы знали, как плохо нам друг без друга и как хорошо нам вдвоём".

Наступал июнь, самый разгар гейтсинливской зимы. Беллона смотрела в ту сторону горизонта, где последний раз расплавился в солнечных лучах контур спины Лукаса. Прошло уже восемь недель. Оставалось примерно столько же…

Но вернёмся немного назад. На Земпере был ещё март, как мы помним, когда знаменитые друзья собрались на новые приключения, которых, как им судя по всему показалось, мало было на их веку. Что ж, каждый хозяин своей судьбы.

Небольшой городок под названием Ордрад утопал в огнях и песнях. Робин и его товарищи сначала подумали, что оказались в какой-то ловушке или чём-то разыгранном специально для них, пока не узнали у торговки пивом, что сыну императора Голубого квазара и королю Земпера — Марселю Дьюсу, исполнилось пятьдесят лет, и его день рождения отмечала вся планета. Каждый житель чувствовал себя обязанным выпить рюмочку-другую и быть в хорошем настроении. А всеобщее весёлое настроение всегда приводит к празднику, что и случилось в этом провинциальном поселении.

— В столице сейчас, говорят, такие торжества, что вам и не снилось! Вся Шантория оделась в карнавальные костюмы, пляшет и поёт. Вся система съехалась туда, — расхваливала праздник торговка.

— Вся система… — Робин повернулся к Сториану и притянул его за ворот, чтобы никто в толпе не услышал их разговор. — Ты слышишь? Беллона должна быть тоже там. Она может нам чем-нибудь помочь, мне нужно с ней встретиться. Поехали в Шанторию? Что скажете, господа?

Последнюю фразу Робин выкрикнул, чтобы его расслышали остальные друзья, но князь не дал никому вмешаться в их беседу, притянув ухо экс-принца к своему рту и прошептав:

— Не сходи с ума. В каждой столице полно людей из Интерпола и обычных полицейских, тем более, когда идёт такая массовая пьянка, следящих за гражданами всегда приличное количество. Не хочешь же ты, чтобы нас увидели среди добрых горожан и арестовали без причины. Интерпол будет рад такой добыче.

Робин сник и купил ещё две кружки пива. Видя, что Сториан отвернулся, он снова спросил у продавщицы:

— Скажите, а далеко отсюда до Шантории?

— Часа два, не меньше, — женщина налила ещё пива, — это вам бесплатно, вы такой милый молодой человек…

Робин располагающе улыбнулся и поблагодарил её. МакДжойн пронаблюдал эту картину и оттащил друга подальше от ларька.

— Слушай, мы специально оставили лошадей около леса, чтобы не выделяться из толпы и слиться с местным населением, а ты тут сыплешь своей королевской прелестью!

— Ладно-ладно, хватит, — Робин гордо расправил камзол в тех местах, где только что его держал Сториан, — больше постараюсь так не делать. Раз мне нельзя позаигрывать с милой дамой, давайте скорее найдём бордель и продолжим отдыхать там.

— Идём, — подхватил Эрик, но тут же остановился, — а кто-нибудь видел Сантьяго? Где он?

— Я видел, — утвердительно кивнул Ромуальд, жуя вяленую колбаску, купленную на углу улицы, — минут десять назад он познакомился с очаровательной разносчицей пирожков, выкупив у неё последние четыре штуки, съев их на месте и предложив проводить её до дома.

— Вот ему значит можно! — засмеялся Робин, но, увидев серьёзный взгляд МакДжойна, поперхнулся напитком и продолжил: — Хорошо, допустим, моя была не очаровательной, и я уже очаровал не первую леди с момента появления в этом, как его… Ордраде!

— Всё, пошли, — буквально скомандовал Сториан.

Городской публичный дом был явно лучше, чем затерявшийся в лесной глуши и приноровившийся к крестьянскому быту бордель. Во всех его окнах горел свет, над дверью висел опознавательный знак в виде женской туфельки, вырезанной из добротной древесины, а над ним красовалась надпись "Под каблуком".

— Что ж, зайдём, посмотрим, кто тут под кем… — оскалился редкой для него улыбкой князь.

Внутри было чисто и неумело заделано под аристократичность. Но уже сама замашка делала честь содержателям заведения. Как и во всех подобных местах, на первом этаже располагался ресторан, разделённый на две части. Первая, в которую сразу попадал зашедший, была битком набита посетителями и среди них едва можно было протолкнуться, что и делали суетящиеся официантки, только и успевавшие наставлять на подносы лишнее, и составлять с них нужное. Вторая виднелась через две арки в левой стене, и в ней было два пустых столика, которые опытным взглядом приглядели дворяне. К ним почти сразу подошла женщина, статная и представительно одетая.

— Добро пожаловать, господа! Что вы желаете?

— Нам бы во-он те столики, и много-много выпивки, — начал Эрик Джаспер, указав пальцем в нужном направлении.

— А когда мы станем немного посмелее, после выпитого, — хохотнул Робин, — мы решимся вам признаться, чего бы мы желали ещё.

— Для таких знатных четверых мужчин мы сделаем всё возможное, — приветливо взмахнула женщина ресницами, — а за те столики нужно платить дополнительно…

Ромуальд отстегнул от пояса увесистый кошелёк и позвенел им на своей ладони перед лицом хозяйки "Под каблуком". Глаза той загорелись ещё ярче и стали ещё более дружелюбными.

— В таком случае, проходите, вам у нас непременно понравится!