Что они задумали?!

Поезд завыл протяжно – сработал оглушающий гудок. Машинист заметил бредущего по путям подростка и принялся сигналить, предупреждая его. Димка шел вперед – спина окаменела, воспаленными глазами он всматривался в друзей, и Машка, приоткрывшая один глаз всего на миг, подумала, что он смотрит только на нее.

Все ближе и ближе поезд. Заскрипели тормоза – машинист попытался остановить огромный поезд, прекрасно понимая, что уже не успеет.

Машка, не выдержав, закрыла лицо руками, сгорбилась к самой земле. Конечно же, она не могла увидеть, как Федя за ее спиной резко махнул рукой, и в ту же секунду Дима отпрыгнул в сторону, сдергивая с головы наушники.

Поезд, продолжая механически визжать, промчался мимо, обдав Машку теплым воздухом. Дрожа, она все-таки открыла глаза и тут же увидела, как к ним бежит раскрасневшийся Димка.

Живой Димка.

– Блин! – в восторге закричала Таня, прижимая к себе Димку с таким трепетом, словно между ними была настоящая симпатия. Димка крепко обнял Таню в ответ. – Всего пару секунд оставалось! Ты так крут!

Димка лишь хохотнул, стирая испарину с багрового лба.

– Я следующий, – вызвался Федя, явно ревнующий к столь восторженному вниманию. Машка стояла в молчании, вытаращив глаза, и явно ничего не понимала.

Пока Федя карабкался на насыпь, чтобы испытать себя на прочность, Таня, отбросив с лица золотистый локон, объяснила новенькой Машке:

– Мы тренируем сверхъестественные способности. Знаешь, как в фильмах про супергероев. Включаем громко музыку, чтобы ничего не слышать, и идем вперед, пытаемся почувствовать спиной приближение поезда. Чем ближе от поезда ты успеешь уйти – тем ты круче. Видела, как Димка долго продержался?! Он чувствовал.

– Прямо спиной? – с восторгом спросила Машка.

– Да, – скромно, но мужественно отозвался Димка, пытаясь не расхохотаться Машке прямо в лицо. Таня врала самозабвенно и так по-настоящему…

– С ума сойти, – пробормотала Машка. Она поверила.

Тем временем Федя, врубив музыку, пошел вперед. Даже отойдя в сторону, Машка все равно видела, как дрожат его руки, как он медленно переставляет ноги, словно пятками хочет почувствовать приближение состава. Прошло минут десять, и поезд действительно появился – грузовой товарняк, мчащийся с немыслимой скоростью. Поезд был таким большим, что маленькая фигурка Феди на его фоне казалась игрушечной, и Машка закусила мизинец, не в силах оторвать взгляд от этой картины.

– А если он не почувствует? – тихо спросила она. – Его же собьет…

– Не собьет, – уверенно отозвалась Таня. – Он почувствует. Мы давно тренируемся. Это очень легко.

Пока девчонки говорили, всматриваясь в дрожащего Федора, Димка отступил чуть за Машкину спину, готовясь дать другу сигнал к отступлению. Обычно они махали рукой секунд за пять-десять до неминуемого столкновения – и тут вопрос оставался только в том, захочет ли человек на путях проявить геройство, или же сразу после знака уйдет в сторону. Такая прикольная игра немало щекотала им нервишки – вой и гудение поезда за плечами, взволнованные лица девчонок, друзей, бьющий в голову адреналин, восторг…

Сегодня они, увидев ярко накрашенную Машку в школе, решили немного изменить привычный сценарий. Чуть-чуть поиздеваться, подшутить, повеселиться. Поэтому Димка, стоящий за спиной у девочки, и готовился дать знак.

– Страшно, – прошептала Машка.

Поезд все ближе. Таня подается вперед, в глазах ее кипит жажда, ужас напополам с азартом, она разве что зубы не скалит в этом первобытном чувстве. Еще минута. Скоро…

Не выдержав, Федя бросается в сторону, вскрикнув от страха – до приближения поезда еще далеко, но мальчик, по-видимому, что-то почувствовал, или ему показалось, но Федя пулей слетел с рельсов и покатился по насыпи, обдирая колени и локти.

Машка бросилась к нему, а Дима, готовящийся дать знак, опустил вниз руки. На лице его застыла неприятная гримаса.

Когда Машка подбежала к однокласснику, тот уже поднялся, стряхивая с брюк налипшие камушки. Глубокие царапины на руках сочились кровью, а в глазах у Феди стояли слезы – слезы стыда, трусости. Таня подошла неспешно, сорвала несколько вялых и крупных листьев, протянула их, кривя губы.

Федя чуть не плакал.

– Все в порядке? Ты нормально? – взволнованно спрашивала Машка, прикладывая листья к разбитым локтям. Федя вырвал листву из ее рук, а в глазах его мелькнул гнев:

– Да заткнись ты! И отстань!

Машка сделала шаг назад, покраснев и замолчав. Таня стояла рядом с Димкой, скрестив на груди руки, и оба они будто презирали Федину трусость.

Федя же, отвернувшись ото всех, грязной листвой стирал кровь со своих царапин, морщился, но больше даже не от боли, а от бессилия. Завтра Таня, брезгливо поджимая пухлые губы, примется рассказывать подружкам о том, как Димка спрыгнул в последнюю секунду, бесстрашный и смелый. И как он сам, Федя, малодушно скатился вниз, обдирая локти и колени, трус, когда о приближении поезда и речи-то не было.

– Ну что, Маш, попробуешь? – предложил Димка, только бы сказать хоть что-то, нарушить вязкую и плотную тишину.

– Я? – голос Машки показался неуверенным и робким. Она улыбнулась смущенно и сделала шажок назад.

– Не бойся, – прошептал Димка и шагнул прямо к ней, а потом протянул руки и крепко стиснул ее ладони. Сжал их в своих горячих руках, посмотрел ей в глаза. – Я в тебя верю.

– Да, Маш, ты же такая смелая! Я была уверена, что ты не испугаешься, и поэтому взяла тебя с нами…

Девочка испуганно глянула на Таню – да неужели Машка сейчас струсит, когда ее пригласили в самую главную и самую крутую компанию класса?! Неужели испугается какого-то поезда? Ведь всегда на крайний случай можно поступить, как трусливый Федя – только Машке никто и слова не скажет, потому что это будет ее первый раз, и ей ведь интересно попробовать, ведь это наверняка так круто…

Да и Димины руки так надежно согревали ее бледные ладошки, что внутри будто возникло какое-то сладостное чувство, от чего зашумело в голове и…

– Я могу попробовать, – отозвалась едва слышно Машка. – Я попробую. Только у меня нет наушников с собой…

Ребята переглянулись – Таня закусила губу, Федя остервенело тер шелухой из листьев разбитые колени, Димка, все еще держащий девочку за руки, отвел глаза. Никто не хотел давать ей свои наушники. Но ведь тогда сорвется весь план…

– Ладно, – выдохнула тяжело Таня. – Возьми мои. Только аккуратно! Меня мать убьет, если с ними опять что-то случится…

Машка с благодарностью схватила протянутые ей белоснежные наушники – расправила осторожно в пальцах, воткнула в уши и улыбнулась друзьям.

Не могла ведь она рассказать, что наушники – пожелтевшие, старые, с неработающим правым креплением, – в их семье были только у Аяны. Больше никто не мог так слушать музыку – однажды Санек, белобрысый и тощий, пытался у Аяны их отобрать, дрался и кусался, но старшая сестра отвоевала свое право на наушники. Порой она давала Машке или Лидке послушать так музыку, но только под ее чутким руководством.

Обычно же они включали музыку на всю громкость, на всю квартиру. Ревел Петька на своем матрасике, кряхтел инвалид Илья, стучали по батареям соседи.

– Я готова, – произнесла Машка, не двигаясь с места. Ей не хотелось отпускать Димку.

– Удачи, – сказал он, улыбнулся ей во весь рот и отступил.

Машка полезла на насыпь.

Пятиклассники, которые никогда бы не назвали себя Машкиными друзьями, отошли подальше, перешучиваясь и гогоча, как перекормленные гуси. Таня, теребящая в руках локон волос, рассказывала едва слышно:

– Нет, ну ненормальная… Сверхъестественные способности. Супергерои! И ведь правда будет пытаться спиной поезд почувствовать.

– Слушайте, а она точно успеет? – давясь смехом, спросил вдруг Дима.

– Успеет, успеет. Еще поезда не будет, а она уже сбежит, только и видели, – мстительно отозвался Федя, отшвыривая от себя перепачканную кровью листву. Ему отчаянно хотелось оправдать свою трусость, и он никак не мог дождаться того момента, когда сам сможет поиздеваться над Машкой.