– Нет, не правильно, – устало вздохнула я. Как всё сложно. – Но раз не получается выговорить – зови, как можешь.

– Тогда, – лукавый прищур глаз и лёгкая улыбка на губах, – позволь мне звать тебя Кайя.

Я угрюмо кивнула, и он продолжил:

– Прошу меня простить, если обидел. Кремари – это, по-вашему, избранная Музой. Так вот, здесь ты не из-за меня. Твоё время вышло, и поэтому ты здесь.

– Да почему вышло-то?! И кто такие эти Музы, что могут так легко решать, у кого там что вышло и кого переносить надо?

– Музы – здешние покровители. Ими управляет Высший. Они заботятся о благополучии вверенных им земель и следят за равновесием добра и зла. Попала ты сюда потому, что идёт война. Именно в тебе они увидели Силу, что так необходима нам сейчас. И именно наше с тобой дитя может решить исход предстоящей битвы. Почему именно так, я не знаю. Только Высший вправе решать, кто достоин этой роли. И его выбор пал на тебя. А учитывая то, что Музы не так сильны и могут переносить только душу…

Договаривать он не стал, но и без этого было ясно: там я мертва. Эта машина всё-таки сделала своё дело. Тяжело облокотившись спиной об ствол дерева, я осела на землю, глядя в никуда. Где-то вдалеке прогремел раскат грома. Скоро начнётся дождь. И, словно в доказательство моих мыслей, мне на кончик носа упала капля воды. Я смахнула её и посмотрела на эльфа. Тот успел пересечь разделяющее нас расстояние и сейчас сидел передо мной на корточках, с тревогой вглядываясь в моё лицо, словно искал что-то. Кстати, о лице.

– Только душу?

– Да.

– Значит, там я мертва. А здесь?

– Живее всех живых.

– Но… как?

– Не забывай, – он протянул руку к моему лицу и, заправив выбившуюся прядь волос мне за ухо, продолжил: – что это параллельная реальность. Здесь для твоей души Музы смогли создать новое тело.

– А оно такое же, как и было до этого?

Эльф задумчиво окинул меня взглядом и сказал:

– Я не знаю, как ты выглядела тогда, – он помедлил и тихо добавил. – Но хотел бы.

На его заявление я не обратила никакого внимания. Пусть хочет. Хотеть не вредно.

Я подняла на него взгляд и решительно потребовала:

– Мне нужно зеркало!

– Мама!

– Шо?!

– Да шоб бы были здоровы!

(отрывок диалога из какого–то фильма, название которого я не помню)

Не могу сказать, сколько времени прошло с моей просьбы. С этого момента всё потекло для меня, словно в замедленной съёмке, и движения стали казаться тягучими, как патока.

Вот он посмотрел на меня, изящно приподняв бровь, а потом, казалось, вечность спустя всё-таки запустил свою руку в карман штанов, при этом не отрывая задумчивого взгляда от меня, и не глядя достал зеркальце овальной формы с красивым позолоченным узором опавшей листвы по краям. Найденное тут же было протянуто мне. Торопливо, пока парень не передумал, я взяла у него вещицу и тут же посмотрела на своё отражение.

– Твою налево!!!

Мой крик души, казалось, разбудил всех птиц в лесу – такой сильный поднялся шум от хлопанья их крыльев. С ближайших от меня деревьев вылетело штук десять каких-то крокозябр боевого раскраса и рвануло в противоположную от моей персоны сторону. Предположительно, для смены места жительства на более тихое. Эльф, имевший счастье лицезреть все эти последствия от моих вокальных данных, закашлялся и удивлённо выдал:

– А я-то наивно до этого момента полагал, что р’егейры давно уже вымерли. Ну надо же! Надо бу… – парень резко замолк и торопливо пригнулся. Над его головой на бреющем полёте промчалась одна из «вымерших» и со всего размаху врезалась в дерево.

– Ну теперь, по крайней мере, они точно вымирающие… Эк её оглушило!

Пока остальные сородичи почившей пташки благополучно преодолевали препятствие, стремясь в своё «прекрасное далёко», а здешний эльф-натуралист пытался реанимировать «птеродактиля» и не дать сему прекрасному виду кануть в небытие, моя истерика набирала обороты. А недавнему событию, увы и ах, не удалось меня от неё отвлечь:

– Какая…! Это сделала?!

Я носилась по поляне, которую уже успела вытоптать, наматывая круги вокруг неё, и ревела в голос, время от времени поглядывая в зеркало на… новую себя.

Эльф оторвался от почившей птицы и удивлённо поднял глаза на бегающую и причитающую меня. Увидев моё плачевное состояние, он отошёл от птицы и, поймав меня на одном из поворотов, резко развернул лицом к себе. Словив мои глаза в объектив, он спросил:

– В чём дело?

Я рванулась из его объятий, пытаясь освободиться. Эльф не шелохнулся. Его руки всё также крепко держали меня за талию, не давая возможности даже отойти подальше.

Освободив одну руку, Эвиел поднял кончиками пальцев моё заплаканное лицо за подбородок:

– Я задал вопрос, – ласково мурлыкнул он, слегка поглаживая моё лицо.

– Руки убрал.

Моему рычанию позавидовал бы даже царь зверей, но парень лишь вопросительно изогнул левую бровь, не прекращая при этом наглаживать мой подбородок и скулы.

– В чём дело? – снова повторил он, чуть сильнее сжав мою талию и тем самым дав понять, что, не услышав ответ, отпускать меня не будет.

Я вздохнула, пытаясь хоть как-то успокоиться.

– Где мои глаза?

На меня посмотрели… Ну, как на не совсем нормальную, и ласково ответили:

– Ваши глаза там, где им и положено быть, Кремари Кайя. Они всё там же, на вашем лице. И вряд ли найдут другое место для обитания, – его рука легонько коснулась моего кончика носа, сделав этакое «бип».

Я засопела.

– Нет.

– Что? – не понял Эвиел, оторвавшись от поглаживания моего носа, и удивлённо стал рассматривать то, чего «нет». Чтобы через несколько минут выдать:

– А что же это, позвольте вас спросить? – он насмешливо провёл указательным пальцем по векам моих глаз, которые я инстинктивно успела зажмурить. – Мираж? Обман зрения?

– Это не мои глаза, – спокойно заметила я и слегка отклонилась от траектории его руки. Эльф вздохнул и, посмотрев мне прямо в глаза, уточнил:

– Вы уверены?

Я с надеждой скосила глаза на зеркало у моих ног (оно выпало из рук во время попыток освободиться от захвата). То, словно издеваясь, снова отразило Это. Меня, то бишь.

Моя удобная стрижечка исчезла, уступив место копне чуть вьющихся волос. Цвет остался всё тот же, но длина теперь была до лопаток. Форма лица осталась такой же круглой, да и цвет кожи никуда не делся и темнее не стал (что безумно радует). Но глаза…Они стали чуть больше, и зрачки сменились кошачьими. А апогеем для меня стало то, что они ещё и светились! Глаза. Светились. Вы себе это вообще представляете?! Спасибо хоть, что цвет глаз прежним оставили. Единственная отрада в моём горе.

Убедившись, что мне не показалось, я кивнула.

– Уверена.

– Ну что ж, – протянул этот самоубийца, даже не думая отпускать моё лицо, и более того начал трогать мои волосы. – Не думаю, что всё так плохо. Эта внешность идеально подходит для этого мира и, как бы ты ни выглядела раньше, сильно ты измениться не могла при всём своём желании, если такое даже было. У Муз в этом плане ограничения есть.

– Верни всё как было, – потребовала решительно я.

Задумчиво пропустив одну прядь моих волос у себя между пальцами, он ответил:

– Этого я сделать не могу.

– А кто может?

– Музы, – беспечно накручивая многострадальную прядку себе на указательный палец, ответил этот гад.

– Ну так пошли к ним, – мой гнев видит цель, и это прекрасно. – Пусть исправляют.

Эвиел усмехнулся и, наклонившись к моему уху, нежно прошептал:

– Не надо никуда идти. Они и так здесь. Только позвать нужно.

– Ну так в чём дело? Зови, – я попыталась отодвинуться, но эльф крепко держал меня. И даже тот факт, что делал он это одной рукой (вторая что-то искала у меня в волосах), его не напрягал.

– Не могу, – уткнувшись носом мне в волосы, тихо ответил он. – Это ты их подопечная, не я.