Но если отвлечься от карикатур и поразмыслить: разве что-то изменилось в этом мире? Возможно, просто приобрело другие масштабы. И все. Жизнь выбрала иной вектор, но остается такая же, как и была. Глупец строит из себя мудреца, падшая выдает себя за царицу, трус уверяет, что он отважный воин капикулы, нищий скрывает свои долги и закладные. Угри и морщины маскируются пудрой из свинца и мушками, лысины – буклями и париками, кривые ноги – турнюрами. Неказистый горшок можно преподнести, как изысканную вазу эпохи Буль, до краев наполненную янтарным медом. Все, как и много лет назад. Но только на картине или уже на фото. В реальной жизни он так и останется горшком со своими трещинами, из которых скудной, бессвязной струей будет течь зловонная неразбериха бессвязных и бессмысленных слов. Много ли найдется покупателей на такой горшок? Ведь покупатель тоже позабыл, что у людей есть слабости, недостатки, прыщи, в конце концов, и лишние килограммы. И от этого всего они не становятся хуже или лучше, просто так бывает – за границами одной социальной сети. Хотя ее границ сейчас не так просто найти. «Инстаграм» продает все и вся, и в этом тоже похож на огромный рыночный Стамбул.

Это эра красивых торговцев, и все они собрались тут, в одном, пусть и виртуальном, месте. Все чем-то торгуют, все что-то покупают. Все именно так, как было задумано в этом городе много столетий назад. Весь мир стал одной большой отфотошопленной раскладкой с товаром. Превратился в один бесконечный Гранд-базар с его законами. Тут можно присматриваться, торговаться, воровать, жульничать, пробовать. Кто-то собирает деньги на кусок хлеба, кто-то переводит их в офшоры. Тут можно выдавать товар не самой первой свежести за новинку, обмануть простака и стать тем, кем ты считаешь необходимым. Но не печальтесь, на всякий, пусть даже самый фальшивый товар найдется свой взыскательный или менее искушенный покупатель. Каждый сможет извлечь свою выгоду и сорвать большой (или поменьше) куш. Нас тоже кто-то купит. Мы тоже купим кого-то. У нас всех по две жизни – реальная, подлинная и та, пусть фальшивая, но приятная, прежде всего нам самим, за которой мы прячемся в своих аккаунтах. Да, как это современно и как, в сущности, ничего не переменилось. Не находите? Это всего лишь инструмент, коих тысячи. Главное – с какой целью и насколько умело ты им пользуешься.

В своем профиле Энес легко мог узнать, что подавали на завтрак в каком-то алжирском кафе или как горит Нотр-Дам. Какие цветы сейчас цветут в швейцарских долинах, и кого родила новая принцесса. Что читает какая-то неизвестная ему девушка из Тебриза или какое очередное платье на распродаже купила модница в Москве или Нью-Йорке. Как блестят купола церкви в Киеве, построенной на манер его Айи-Софии. Интересовало ли это его? Какая разница. Ему было интересно, как живет мир. Что его радует, что вдохновляет, что сотрясает. Он просто любознательный молодой человек – этого достаточно.

Такой поток информации помогал составлять посты и выдумывать новые предложения. Так он получал вдохновение. Даже тут он окружил себя набором приятных картинок из пикселей. А еще так он путешествовал. Энес «набивал» свой глаз красотой, чужими историями, чужой жизнью. Это как подсматривать в окно дома занавешенного шторами. Увлекательно, непонятно, страшно и дико любопытно. Из этого окна могла выскользнуть чья-то скромная улыбка или морда пса и облаять вас. Мир для него открывался новыми гранями, новыми горизонтами, новыми жизнями. В век технологий глупо было бы пренебрегать таким интересным инструментом. Он писал свою красивую книгу из картинок и слов в своем профиле-дневнике. Он неосознанно выбрал такой способ диалога с миром, и этот диалог его вполне устраивал. Миру, по большому счету, было все равно.

Можешь ли ты быть более красивой, чем дано? И была ли она красива? Нет, в молодости, конечно. Но в молодости все красивые. У них красота другая, красота утра, красота рассвета. А вот потом. Можешь ли ты быть красивой? И тут не в косметике дело, не в современных уколах или отваре какой-то чудодейственной травы из наставлений бабушки: «Вот она была настоящей восточной красавицей», – всегда считала Эмине-ханым. Просто, можешь ли ты стать еще красивее, чем дано.

Плохо быть красивой, стыдно, неудобно. Она всегда стеснялась своей внешности, как бы извинялась. «Хотя какая я там красивая – обычная, заурядная, простая. Во мне нет того, что считается красивым», – думала в юности Эмине-ханым, расчесывая свои угольные косы перед зеркалом. Но ее любили. Даже такой, какой она себя считала и видела. А теперь? Плохо быть красивой.

Ты не можешь сохранить, сберечь эту красоту. Красота женщины – предатель. Враг. Вор. Мошенник. Лазутчик. Она обнадеживает тебя, и ты ей безоговорочно веришь. Ты веришь ее сказкам, что все будет прекрасно, идеально сложится, ведь ты красивая. А потом, одним утром, ты просыпаешься и понимаешь, что что-то потеряла. Забыла в сумках с рынка, в заботах, на крохотном столике у кровати – она там чудесно поместилась бы, – в слезах, в боли, в старом пальто, где-то на городской остановке, в одиночестве. И пропажу эту уже не найти. Сколько бы бюро находок ты бы не обошла. Ее не вернуть. Не купить. Обмануть можно, но нужно ли. Уже той красоты нет. Да и была ли она? Может, тебе всего лишь показалось, причудилось, померещилось. Может, тебе опять соврали.

Тогда ты отчаянно пытаешься найти эту пропажу, ведь отсутствие ее заметят все и сразу раньше тебя самой. Добрые наблюдатели очень внимательны к таким пропажам. Будто ты все это время ходила с метровыми рогами, а теперь их нет. И каждый должен спросить, пусть даже взглядом: «А где ваши чудесные ветвистые волшебные рога? Куда они подевались?». Честные наблюдатели, спасибо вам. Ты и сама не знаешь, что ответить, будто рога на булавках или прищепках, и ты просто их сегодня не надела, будто это аксессуар, а теперь вместо него чепец. Только пустыми глазами недоумения ты и сможешь сказать: «Я их потеряла», – немного потупив свой взор.

Ах, сколько боли и разочарования в этом «потеряла». Тебе же обещало зеркало, клялось, внушало, а теперь в нем отражаешься вовсе не ты. И жалеешь ты, в сущности, не саму красоту – рога, жалеешь, что вместе с ними ты потеряла что-то еще. Хотя было ли что терять? Эмине-ханым не гналась за кинодивами и их советами, как вернуть себе эти чудо-рога. Эти рога пусть оставят себе другие. Бесконечно подкалывают, протирают с них пыль, пересаживают, удобряют, окучивают, вспахивают. Ей рога были не нужны. Ей была не нужна ее красота. Красоту хочется дарить кому-то, а ей уже давно некому. Конечно, не хотелось, чтобы соседские мальчишки дразнили ее ведьмой или шарахались туристы. Такого не было, и этого Эмине-ханым было вполне достаточно.

Она скрывала свою голову под чаршафом, и это черное обрамление, следует отдать ему должное, было хорошим хирургом. Море было хорошим хирургом, ветер, сама ее жизнь, Эртугрул и письма к нему. Когда она их писала, казалось, ей казалось, что морщины разглаживаются, на лице появляется штиль и легкая дымка улыбки в уголках губ, в уголках глаз, которые отражали и эти волны, и этот ветер, и всю ее жизнь. И были они настолько просты и прекрасны, что ненужно было ничего говорить, не нужно было выдумывать. Грусть? Да, она была, но легкая и светлая, как эти волны, которые стали лучшими друзьями. Верными друзьями, понятливыми друзьями, молчаливыми друзьями – рассеянными и невнимательными наблюдателями без расспросов. И строчки, ее строчки Ортогрул-бею.