Замдиректора, кстати, все еще была в форме птицы. Огромная, в человеческий рост вороная сова с лицом женщины.

— Спасибо. — самодовольно улыбнулась гамаюн. — Митрич, я заберу платье, а ты забери нашу верхнюю одежду, едем ко мне, на кофе.

Замдиректора после этих слов спрыгнула с крыши и исчезла из виду. А нашего коллегу парализовало на месте, он даже не шелохнулся.

— Митрич, не тупи, ты так долго ждал этого! — Серёга ударил его по плечу.

— Кто? Чего? — до него с трудом доходил смысл слов рыжего парня.

— Беги быстро за вещами, вызывай такси и наслаждайся жизнью!

— Да, вы правы, всего доброго.

Мужчина выпал из ступора и побежал, как ошалелый, к гардеробщику.

— Ну, молодежь, а я предлагаю вернуться к застолью. — потирая руки друг о друга предложил Серёга.

— Поддерживаю, — конечно я был за.

— А может поедем ко мне?

Мы оба посмотрели с удивлением на Алесю.

— Парень уехал в командировку, я дома сама, тут ехать недалеко, а там папина наливка и не так шумно. Поболтаем по душам.

— Понеслась! — вдруг поменял свое мнение Серёга и достал из кармана три колбочки с чем-то розовым.

— А от этого какой эффект? — спросил я настороженно.

— Димас, не боись, это, можно сказать, обычное вино, но рубащее, как самогон василисков, выпьем!

Мы чокнулись и осушили тару. А дальше, как в тумане. Котейка-гардеробщик, такси, высокая новостройка, лифт, очень долгое расшнуровывание ботинок, лицо Серёги и, неожиданно, очень четкий тридцатисекундный отрывок.

— Я в туалет! — зачем-то громко оповестил нас Серёга и вышел из кухни, на которой мы сидели.

Я улыбнулся, запрокинул голову, чтоб допить остатки наливки в своем стакане, опустил взгляд, увидел закрытые глаза Алеси и почувствовал, как её губы соприкоснулись с моими. Какие мягкие и сладкие. От неожиданности я отодвинул её от себя и первое, что я ляпнул:

— А как же твой парень?

Она собиралась что-то ответить, но вернулся Серёга, Алеся смущенно отвернулась к раковине, а в моей руке опять появилась колба с розовой жидкостью. Что было дальше — тайна, покрытая алкогольным угаром.

Кто я? Где я? Зачем я? А-а-а-а-а!!! Как же всё болит. Оставьте меня и уходите, я уже ничего не смогу дать этому миру. Помру в невыносимых мучениях. Запомните меня молодым, красивым и невыносимым.

— Капец! — вырвался из меня едва слышный хрип.

По первым признакам — сильнейшее, сверх мучительное похмелье. Мне даже больно дышать. Но! Я странный человек. Мне плохо, хочется умереть, попить и снова умереть, но, по каким-то мазохистским наклонностям, я понимаю, что мне это нравится! Почему? Потому что это состояние не стояния означает, что вчера был просто умопомрачительный, весёлый и из ряда вон выходящий вечер.

Справа от меня кто-то тихо хихикал. Мерзко так и прерывисто. Я сверх медленно открыл правый глаз и резкая тупая боль ударила в виски. Как будто садюга воткнул два самореза мне в голову и с наслаждением продолжал вкручивать их дальше, пронзая мозг.

— А-а-а-а-а. — вновь едва слышный хрип из пересохшего рта. Блин, еще и запах от туда, как будто кошечки нагадили. Хихиканье продолжалось.

Я набрался смелости, и открыл глаза полностью. Адские муки, хочу я вам сказать! Как наждачкой по засохшей ране, а потом всё это дело еще и солью припорошили.

Через какое-то время глаза слезиться перестали, картинка стала немного чётче. Что у нас по окружающей обстановке?

Я лежал в одежде: белая рубашка, чёрные джинсы. Вокруг — стандартный зал: мягкий разложенный диван, светлое постельное, шкаф-купе с зеркалами, гигантская плазма на пол стены, ковер с замысловатым орнаментом. Рядом со мной полулежа расселся одетый Серёга, который и издавал неприятное хихиканье. В нынешнем состоянии оно для меня, как отбойный молоток в комнате с громким эхо.

Краски были серыми и блеклыми, но Серёгину ауру я всё ещё не видел, побочный эффект от коктейльчика правды еще не прошел. Я глубоко вдохнул и непроизвольно почмакал ртом, понимая, что там всё очень и очень сухо, как в пустыне.

Помимо хихиканья, которое никак не унималось, я уловил еще один звук — чей-то плач за закрытой комнатой.

— Чё ты ржешь? — спросил я у Серёги и резко сел на кровать. Ошибка!

Меня тут же заштормило, картинка поплыла, в животе что-то зашевелилось.

— Не знаю. — ответил рыжий парень, который на вид был тоже далеко не первой свежести и продолжал хихикать.

— Да хватит уже ржать!

— Не могу остановится.

— Дурак что-ли? Не слышишь, там кто-то плачет.

— Да слышу, от этого и смешно. Я проснулся после дикой попойки, хрен знает где, в одной кровати с мужиком, а за дверью кто-то рыдает. Ну смешно же.

Я тоже заценил это утречко и улыбнулся.

Дверь резко распахнулась, показалось зарёванное лицо Алеси, Серёга накинул на себя покрывало, так как его накрыл очередной приступ смеха, а я уставился на девушку.

— Ребят… помогите… похоронить… кота… — сказала Алеся, всхлипывая после каждого слова.

— Что случилось?

— У меня два кота — Маня и Трэвис, и на ночь я обычно их оставляю на балконе… Там тепло, еды подкину и до утра они там. Но Трэвис может иногда взлететь к окну, открыть его и походить по карнизу, подышать воздухом… — Алеся прервалась и часто задышала, вот-вот, и она вновь разрыдается.

— Взлететь? — спросил успокоившийся Серёга.

— Ну это не простой кот. Его папа вытащил из лаборатории, где скрещивали животных… У него крылья ястреба. Он не прям летает, но парить и взмывать на пару метров может… — Алеся завыла, как волчица, из глаз покатились слёзы.

— Так, и что случилось? — резко перебил её вой, встревоженный Серёга.

— Маня выпала из окна, и сломала задние лапы, а Тревиса… Тревиса… Его… Его растерзали собаки… — девушка вновь зарыдала и вышла из комнаты.

— Мда-а-а-а… — протянул я, вставая с кровати.

— Вот тебе и пробудочка. — согласился Серёга и тоже поднялся на ковер.

Нетвердой походкой мы вышли поочередно в коридор и обулись, прикладывая все усилия, чтоб не завалиться на пятую точку. Алеся стояла уже обутая и в куртке. Ситуация просто нереальная. Со мной такого еще никогда не было.

— В… в… вот лопата… и вот… эх… старая простынь.

Серёга схватил лопату и пошел первым, мне досталась старая серая простынь. Мы зашли в лифт. Дверь закрылась и повисло неловкое молчание, но ненадолго.

— Это не мой кот. Это кот парня. Мы вчера утром расстались, он уехал в командировку, и сказал, что позже заберёт вещи и кота, которого ему подарил мой папа на день рождения. Он его так любит. А я его убила. Он теперь меня вообще возненавидит. — Алеся вновь тихонько завыла, а мы с Серёгой переглянулись.

Тут уже ничего не попишешь, кота больше нет, а значит и любые слова тут не помогут. Я лишь положил руку ей на плечо, и всхлипы стали чуть потише.

Дверь лифта со скрежетом открылась, Алеся вышла первой, затем Серёга, потом я. Звонок домофона, заледенелые ступеньки, мы вышли на улицу и сразу же направились к открытой двери в подвал. Морозный свежий воздух немного развеял туман в голове.

Пока мы шли, моя фантазия уже нарисовала ужасную картину: тёмный зловещий подвал, как в «Один дома», под ногами бетон, а по стенам разбросаны кровавые ошметки того, что раньше было котом. От разыгравшейся фантазии мне поплохело еще больше, хотя казалось бы, куда еще.

Мы спустились по лестнице, зашли в подвал. Нас встретил запах затхлости и чего-то кислого. Алеся сразу же завыла с новой силой.

— Где? — решительно спросил Серёга.

— Та-а-а-ам.

Рыжий парень поудобнее перехватил лопату и направился в следующую комнату, куда показала рукой Алеся.Он глубоко вдохнул и зашел. Серёга сделал пару шагов и застыл посреди второй комнаты, с неподдельным недоумением вертя головой в разные стороны. Прошло с пол минуты, прежде чем он подал голос. Я всё это время прижимал плачущую Алесю к себе.