– Только после Пятидесятницы?[3] За кого вы меня принимаете? За Ноя, который просто так построит ковчег, потому что все идут на дно? Мне срочно нужен мастер. И машина, которая заберет материал.

Надежда встретить тетю в хорошем настроении лопнула, как мыльный пузырь. Лина решила уйти от конфликта и отложить ответы на неприятные вопросы. Незаметно она проскользнула в дом. Уже схватившись за защелку на двери в своей комнате, она услышала голос и остановилась.

– Что я получу, если не выдам тебя? – лукаво подмигнула Лине Шарлотта.

– Выдашь? Чем ты хочешь выдать меня? – встревоженно спросила Лина.

– Твоя учительница звонила три раза, – похвасталась Шарлотта.

У Лины упало сердце. Она не ожидала, что об ее оплошности узнают так быстро.

– Если я забуду передать, что кто-то звонил, то смогу ли я пользоваться твоим компьютером? – тихо спросила Шарлотта. Она непрерывно жаловалась, что Соня не позволяет ей долго сидеть за компьютером.

– Это шантаж, – пожаловалась Лина.

– Я помогу тебе, а ты поможешь мне, – ответила ее младшая сестра. – Как самая младшая я постоянно подвергаюсь дискриминации.

Пока Лина с интересом раздумывала, откуда Шарлотта узнала это слово, входная дверь внизу отворилась.

– Лина? Где Лина? Лина уже дома? – закричала Соня на весь коридор.

– Пароль от компьютера, – прошептала Шарлотта.

Ее младшая сестра любила тусоваться в комнате Лины, примерять одежду и обувь, проверять ручки, воровать духи и заодно смотреть фильмы, для которых, по словам ее мамы, она была слишком маленькой. Ничто не могло укрыться от ее любопытного взгляда и ловких пальцев. Особенно очаровывал Шарлотту размытый и выцветший, поблекший семейный портрет над кроватью Лины. На снимке была изображена Лина, прыгающая вместе со своими биологическими родителями на старом, расшитом лиловыми цветами бабушкином диване. Слева ее отец Томас, загорелый, спортивный, все еще в оранжевой майке гандбольного клуба, словно только что вернулся с игры, а справа – мать Рея, ее платье задралось до бедер, открывая бесконечно длинные ноги. К несчастью, рука Томаса скрывала половину его лица, зато были отлично видны длинные локоны Реи. А между собой они держали излучающую счастье маленькую Лину. Словно незыблемая троица, они неугасимо парили в воздухе, как будто могли летать. Эта фотография стала причиной, по которой Лина решила заняться гандболом. Спорт был воплощением ее тайной связи с отцом. Когда она держала мяч в руках, то чувствовала невидимые узы между ними.

Шарлотта всякий раз спрашивала, действительно ли это мама и папа Лины. Она и представить себе не могла, чтобы взрослые прыгали на диване со своими детьми. И вообще: почему Лина всегда называла своих биологических родителей по имени? Лина пожимала плечами. Наверное, она переняла эту форму обращения от Сони. Голоса в голове знали лучше. «Ты просто не помнишь их, – хором отвечали они. – Как их тогда можно называть мамой и папой?»

Внизу, у лестницы, появилось лицо Сони.

– Ты видела Лину? – крикнула тетя. – На нее никогда нельзя положиться.

Лина забилась в угол, чтобы избежать тетиного взгляда. Она написала комбинацию цифр на руке Шарлотты. Младшая сестра громко крикнула:

– Лину? Не знаю, здесь ее нет.

Снизу раздался телефонный звонок.

– Гимназия Веннингера? – услышала Лина удивленный голос тети. – Да, я мать Лины…

Уноси ноги. Как можно быстрее. «Сити-бокс» был любимым убежищем Лины, когда в доме был кризис. Сколько раз она убегала на склад, когда Соня и Хьюго громко ругались? Гнев Сони был эпичным. Сколько времени проходило, прежде чем она выпустит весь пар? Если Лина надолго исчезала с поля зрения, тетя, вполне возможно, радовалась, когда та благополучно возвращалась назад.

Соня с малых лет запрещала детям баловаться в большом помещении склада. Пока Фиона и Шарлотта бродили по темному вестибюлю, угловатое помещение магически притягивало Лину. В мрачном лабиринте коридоров, лестниц и дверей Лина чувствовала себя в безопасности. Все, что ей нужно было сделать, – это незаметно проскользнуть мимо охранника. Сколько она себя помнила, Гарри Кинг дежурил в стеклянной будке, охраняя стоянку и зал. Лысая голова Гарри блестела в неоновом свете. На его коже разноцветные татуировки рассказывали истории давно угасшей любви и страсти. Рядом с увенчанным розами именем Лилиан красовался логотип гандбольного клуба, в котором Гарри регулярно выступал в качестве судьи. У охранника было телосложение бегуна на длинные дистанции, мускулы штангиста и ум бурого медведя. По большей части он дремал в своей стеклянной будке, но если подойти к нему слишком близко, он мог проявить невиданную силу. Мимо него, шлагбаума и его удара левой никто не проходил. Никто, кроме Лины.

Одного целенаправленного удара по шине серебристого, почти антикварного двухместного «Мерседеса» Лине хватило, чтобы завизжала сигнализация и охранник выбежал из своего аквариума. Гарри относился к спортивному автомобилю как молодой влюбленный. В ожесточенной борьбе с ржавчиной, грязью и вмятинами он использовал каждую свободную минуту, чтобы драить, мыть и полировать машину. Сигнализация заставила его рывком вскочить со своего вращающегося кресла. Разразившись грозными проклятиями, он уже был у «Мерседеса». С подозрением обошел он свою святыню. Лина со всех ног понеслась ко входу, когда он резко обернулся и уставился прямо в ее сторону. В последнюю секунду Лина нырнула за фургон. Тревожно прислушалась. Ничего. Ни шагов, хрустящих по асфальту, ни приближающегося дыхания, ни голоса, выкрикивающего ее имя. Призрачная тишина окутала склад.

Лина проверила обстановку. Сколько шагов было между ней и проходом в помещение? Осторожно она наклонилась вперед. Громкий звук заставил ее отпрянуть. Порыв ветра сорвал полиэтилен со стеллажа с упаковочными коробками, ждущими на тележке, и сбросил его на асфальт. Пленка плясала по парковке, словно молочно-белый призрак, прежде чем ветер оторвался от своей игрушки и бросил ее на пол. Где Гарри Кинг? Почему она ничего не слышит? Он все еще стоит у машины? В напряженной позе хищника, готового к прыжку, ждущего, когда она покажется? Лина затаила дыхание. Тишина была оглушительной. Стук сердца отдавался прямо в горле. Каждую минуту она ожидала, что его рука схватит ее и вытащит из укрытия. Она осторожно выглянула из-за фургона. Кроссовки с оранжево-красным пламенем двигались к ней. Как раз в этот момент ветер с силой подхватил пленку и швырнул ее в сторону Гарри Кинга. Полиэтилен накрыл его с головы до ног, на несколько секунд лишив дыхания и зрения. Лина воспользовалась удачным моментом. Она быстро выскочила из своего укрытия. Не медля ни секунды, она бросилась к складу и толкнула входную дверь. Краем глаза она увидела, как Кинг в ярости освобождается от упаковочного материала. Лина поспешила дальше. Ей очень повезло, что она знала наизусть каждый метр склада.

Прошлым летом вместе с Бобби она получила удовольствие от разработки собственной версии «Миссия невыполнима»[4]. Цель игры состояла в том, чтобы незаметно пройти от главного входа к автомату с напитками на втором этаже. Тридцать три раза камеры засекали их на полпути, тридцать три раза Гарри выводил нарушителей на свежий воздух. В тридцать четвертый раз у них все-таки получилось. Если Гарри Кинг попадался им на пути в гандбольном клубе, судья-любитель провожал их подозрительным взглядом, даже когда они были не на поле. Справедливо. С лета Лина мастерски, почти незаметно бродила по коридорам, зарабатывая без ведома Сони по несколько евро. Она носила пакеты, открывала двери, упорядочивала вещи, коробки и инструменты.

При этом она ловко двигалась мимо световых барьеров и камер. А иногда просто слушала арендаторов боксов. За дверьми обитали бесчисленные тайны, все забытые истории, которые ждали, что о них вспомнят. Лина любила рассказы о прошлом. Она завидовала людям с воспоминаниями. Втайне она лелеяла надежду встретить в коридорах кого-нибудь, кто знал ее родителей.