Покинув покои султанской жены, Сезен направилась по коридору в хаммам. По пути она встретила Мирзу-агу. Девушка собралась пройти мимо, но...
- Сезен-хатун, - тихий голос чёрного евнуха, заставил одалык остановиться, словно кто-то её схватил за ноги.
- В чём дело? - девушка опустила голову.
- А у тебя такой виноватый вид. - с издёвкой произнёс Мирза, - Неужели ты что-то скрываешь?
- Да что ты говоришь! - ухмыльнулась Сезен, - Вот беда! Ты-то лучше держишься. Научишь меня своему бессовестному спокойствию?
- Хатун, - евнух резко схватил девушку за подбородок и приподнял голову так, чтобы были видны глаза, - Куда же ты собралась?
- Не трогай меня! - Сезен оттолкнула от себя евнуха, - Я вечером буду развлекать падишах.
- Вот оно что! Но почему ты радуешься? На этом вечере ты будешь одной из многих. Не думай, что султан тебя на нём заметит. Среди одалык есть и более красивые девушки, чем ты, хатун.
Эти слова никак не задели Сезен. В барском доме она слышала и более унизительные оскорбления от Лицыных. После краткой паузы девушка улыбнулась чёрному евнуху.
- Мирза-ага, это всё что ты хотел сказать?
- У меня для тебя много слов, Сезен-хатун, - на лице евнуха появился оскал, - Но ещё не время для них. Можешь идти!
Недовольно завертев головой, Сезен продолжила свой путь. Она тоже хотела сказать Мирзе всё, что о нём думает, но она боялась, что подобные проявления эмоций могут стать для неё роковыми. Русская одалык и чёрный евнух были в одной лодке под названием “Шпионаж в пользу России”. Так что приходилось терпеть.
И всё же Мирза-ага в одном был прав: Сезен лишь одна из многих. Вечер развлечений - это ещё не хальвет. Шанс того, что среди прекрасных наложниц, султан Селим выберет русскую одалык, была крайне мала. Да и Сезен не хотела этого. Девушки в гареме мечтали о падишахе не только потому что хотели повысить свой статус, а ещё из-за того, что других мужчин они видеть не могли. У Сезен же во внешнем мире был Митя, и в её сердце больше не для кого не было места. Русская наложница была бы вполне довольна статусом пейк Хюснишах кадын эфенди. Однако личным мнение Сезен никто не интересовался ни в гареме, ни в русском посольстве.
III.Судьба благосклонна лишь для одной
После хаммама одалык отвели в общую комнату, чтобы они навели красоту. Прихорашиваясь Сезен наблюдала за другими девушками. Все были в предвкушение, особенно это было видно по Пакизе. Одевшись и накрасившись для вечера, подруга не отходила от зеркала, всё ещё не уверенная в том, что выглядит идеально. Когда Сезен привела себя в порядок, она подошла к Пакизе, положив руки на плечи.
- Ты очень красивая! - сказала русская одалык.
Пакизе повернулась к подруге. Сезен заметила, что во взгляде абхазкой наложницы появилась более сильная неуверенность, чем была ещё минуту назад.
- Спасибо, Сезен-хатун. - тихо молвила Пакизе и снова повернулась к своему отражению.
Сезен также взглянула на зеркало. Яркая и нарядная. Если бы юной крепостной Варваре Кузьминой ещё три-два года назад сказали, что она будет жить в далеком крае, как одалиска в гареме, она бы приняла бы за страшную шутку. Сейчас эта жизнь Вареньки для одалиски Сезен казалась такой далёкой. Однако всякий раз, когда русская наложница сжимала в ладони маленький образ Богородицы, подаренный Аркадием Лицыным, она вспоминала, кем она является на самом деле.
Сезен оглядела комнату. Столько красивых девушек, и только к одной из них судьба будет благосклонна.
В комнату зашёл белый евнух Касым-ага и средняя калфа Нарин.
- Так, красавицы! - Касым громко хлопнул в ладоши, - Пора-пора!
Нарин выстроила всех одалык в один ряд. Она вместе с евнухом оглядела девушек, дабы убедиться, что выглядят без укоризненно.
- Пошли, девушки! - калфа махнула рукой в сторону двери, - Не нужно заставлять повелителя ждать.
Нарин и Касым отвели одалык к покоям султана. Сезен взглянула на Пакизе, которая от волнения сжимала в руках подол платья, а затем перевела взгляд на остальных девушек, которые были взволнованы ни чуть неменьше. Когда в покоях падишаха заиграла музыка, стражники открыли двери и впустили девушек. Одалык встали в центре комнаты напротив султана Селима, который сидел на большой кровати.
Девушки начали танцевать. Сезен не считала себя очень грациозной, но всё же она старалась как могла. Взгляд русской наложницы был устремлён то на украшения комнаты, то на одалык, играющих на музыкальных инструментах, то на Касыма, стоявшего у дверей, - в общем, на что угодно, но не на падишаха. Всё-таки слова Мирзы-аги задели Сезен куда сильнее, чем она думала.
Султан Селим наблюдал за красавицами, которые танцевали лишь для него. Когда пять лет назад он взошёл на трон, ему эти развлечения доставляли удовольствие. Теперь же это превратилось больше в необходимость, чем в развлечение. Без наследника его не простое положение, становилось ещё более шатким, учитывая, что его кузены: шехзаде Мустафа и шехзаде Махмуд, - были до сих пор живы и могли стать знаменем, вокруг которого могли бы объединиться реакционные силы.
Понаблюдав за танцем продолжительное время, Селим подозвал к себе Касыма-агу и прошептал ему свою волю. Получив приказание, белый евнух резкими жестами рук прервал музыку и танец. Когда всё затихло, все одалык склонили головы в ожидание. Сезен охватила дрожь, когда она увидела, как ноги Касыма приближались к ней. Её сердце бешено заколотилось. Девушка нервно сжала подол своего платья. Однако сегодня была не её ночь. Пройдя мимо русской наложницы, белый евнух подошёл к Пакизе и что-то прошептал ей на ухо. По счастливой улыбке абхазкой одалык стало ясно, что султан выбрал её. Остальным же девушкам было велено выйти.
Возвращаясь в общую комнату и не слушая, о чём шепчутся остальные девушки, Сезен почувствовала облегчение. Конечно, султан Селим не вызывал у неё плохих эмоций, но всё же она по-прежнему боялась отдать свою невинность человеку, которого не любила. Возможно, если бы она не знала, что такое любовь, то ей было бы не так страшно пойти в покои падишаха.
Придя в общую комнату, одалиски подготовили своё спальное место, переоделись и легли спать. Уже глубокой ночью Сезен проснулась от звуков шагов. Пакизе вернулась с хальвета, сжимая что-то в своих руках. По её довольному лицу, можно было понять, что всё прошло хорошо.
- Пакизе-хатун, - прошептала Сезен, не вставая со своего места, - Как всё прошло?
- Спи, Сезен-хатун. - подруга легла на своё спальное место, - Утром всё расскажу.
На рассвете одалиски окружили Пакизе. Абхазкая наложница с улыбкой рассказывала, как султан был с ней нежен.
- Мне даже не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась. - Пакизе показала золотое кольцо с тремя маленькими рубинами, - Когда всё закончилось, он подарил мне это.
Одалиски взглянули на украшение, держа свою зависть в себе. Однако Сезен была искренни рада за подругу.
Вскоре в комнату пришла Нарин-калфа вместе с двумя белыми евнухами и двумя джарийе, одной из которых была Зейнеб. Грузинка неуверенно оглядывала комнату.
- Пакизе-хатун, так как ты у нас теперь гёзде, то, как того требуют правила, теперь у тебя будет отдельная комната. - затем Нарин указала на двух джарийе, - И эти джарийе будут тебе прислуживать.
“Зейнеб будет прислуживать Пакизе!” - удивилась Сезен, - “Ну, надеюсь, что вторая джарийе более смышлёная.”
Помахав девочкам рукой, Пакизе вместе с калфой, евнухами и со своими служанками направилась в свою комнату.
IV. В интересах родины
Два месяца спустя.
И снова наступила ночь, когда Митя ждал Варвару. Юноша уже полчаса нервно ходил кругами рядом с тем деревом, возле которого был зарыт тайник. И дело было не только в страхе того, что с девушкой могло что-то случиться в гареме. Утром отец, устав от намёков, уже в открытую поставил вопрос о помолвке с Елизаветой Корниловой. Несмотря на богатое приданное, которое обещал князь Корнилов для своей старшей дочери, сама мысль женитьбы не вызывала радости у Мити, однако в открытую он не мог перечить отцу, поэтому юноша ограничился размытой формулировкой: “Мне нужно подумать.” Дмитрий, конечно, понимал, что такой брак может хорошо продвинуть его по службе, но сердце ему говорило, что никакой выгодный брак не стоил того, чтобы причинять боль Варваре.
