– Единственной необъяснимо-страшной вещью, которая на данный момент происходит со мной в этом отеле, являетесь именно вы, господин Скворцов, – с насмешкой произнесла Мария, – Так что давайте я спокойно завершу свой ужин, и мы оставим друг друга в покое раз и навсегда. Разыграем, так сказать, ничью.

«Зачем я вообще позволила ему присесть за свой столик?! Что за глупости, Маша? О чем ты вообще думала?» – ругала она себя в мыслях, стараясь не обращать внимания на то, как Данил пристально наблюдает за ней.

– Я все-таки расскажу вам мистическую легенду этого места, – прервал Данил ее мысли. – Кто знает, может, это даст вам шанс спастись от призрачных чар обитающего здесь приведения.

Мария посмотрела на него так, словно перед ней был сумасшедший, который собирался поведать ей историю о том, как легко, оказывается, человек может проходить сквозь стены.

– Валяйте, – с безразличием произнесла Мария, прекрасно понимая, что просто так он от нее не отстанет. – У вас есть ровно пара минут, пока я буду наслаждаться своим десертом.

– …Нет, отец, прошу тебя, не делай этого! – прокричала Патриция, безуспешно пытаясь вырваться из рук стражников.

Она была обессилена. Лишь овладевшее ею чувство страха, что в любую секунду она может навсегда потерять своего любимого человека, придавало ей силы для сопротивления и борьбы за его жизнь. Хотя этого было абсолютно недостаточно для того, чтобы хоть как-то повлиять на твердое решение короля.

Антонио находился лишь в нескольких метрах от нее. Сквозь пелену слез ей казалось, что протяни она свои руки, и любимый вновь окажется в ее нежных объятиях, и все будет как прежде. Но как прежде уже не будет никогда. Реальность была очень суровой.

Он стоял на коленях, склонив свою голову, а его поднятые вверх руки были крепко связаны в запястьях тугой веревкой, второй конец которой был привязан к торчащему из потолка крюку. Множественные кровоточащие раны на его теле говорили о том, какие ужасы ему пришлось пережить за те два дня, когда он находился в тюремном заключении.

– Прошу тебя, отец! – не переставала умолять Патриция стоявшего рядом с ней короля. – Отпусти его, пожалуйста! Я клянусь тебе, что мы больше никогда с ним не увидимся и, я выйду замуж за того, за кого ты только пожелаешь. Прошу тебя, отец…

Король смотрел на происходящее с абсолютным безразличием. Он полностью был уверен в том, что его единственная дочь совершила непростительную ошибку, позволив себе влюбиться в нищего торговца цветами.

– Он опозорил наш королевский род! – злобно кричал король, отвечая на мольбу своей дочери. – И ты позволила ему это сделать. Так зачем же ты теперь молишь меня о его пощаде? Ты – моя единственная наследница престола, которая позволила себе такую вольность, словно продажная девка! Так вот, знай, что ты, и только ты, будешь повинна в его смерти.

Антонио был жестоко казнен на глазах у своей любимой. Таков был суровый урок короля. Он приказал заточить Патрицию в отдаленной башне, которая находилась высоко в горах. Пребывать она должна была там до тех пор, пока ее слова раскаянья король не посчитает достаточно искренними.

Башня, в которой Патриции суждено было провести свое заточение, представляла из себя каменное строение восьмиугольной формы высотой около восемнадцати метров. Она имела лишь один вход и с дюжину небольших окон, хаотично расположенных с разных сторон и на разной высоте. Для принцессы специально была подготовлена самая высокая комната. Дневной свет в нее проникал лишь через одно маленькое окошко, которое было наскоро зарешечено (для безопасности). В комнате установили деревянную кровать, два небольших шкафа (один из которых наполнили книгами) и стол с небольшим зеркалом. На пол постелили огромную шкуру бурого медведя. Туалет оборудовали в углу комнаты за небольшой ширмой, поставив туда металлическое ведро и деревянную емкость с водой. Все было готово для приема важного гостя.

Патриция медленно прошла в комнату. Она даже не вздрогнула, когда за ее спиной раздался лязг закрывающегося металлического затвора. Обессиленная и подавленная горем, она словно замертво рухнула на кровать, с которой ей так и не суждено уже было подняться…

На третий день ее заключения стражники все же решили сообщить королю, что Патриция так ни разу и не прикоснулась ни к еде, ни к воде. Отцовские чувства все-таки смогли взять верх над хладнокровием короля, и семейному лекарю было разрешено посетить Патрицию. После осмотра пациентки, во время которого ее пришлось насильно напоить водой, лекарь подошел к окну, чтобы перевести дыхание и сделать глоток свежего воздуха. Впереди еще предстояло кормление куриным бульоном и размягченным в нем хлебом. Он уже собирался было возвращаться к своей пациентке, как вдруг заметил под своими ногами что-то белое. Взяв со стола свечу, он осветил пол возле окна и увидел, что на нем лежало множество хлебных крошек, с полдюжины лепестков алых роз и одно белоснежное голубиное перо.

В этот же день королю было доложено о странной находке в комнате Патриции. Король тут же приказал стражникам круглосуточно наблюдать за внешней стеной крепости и уделять особое внимание окну, ведущему в спальню принцессы.

На следующий день на рассвете один из стражников заметил белого голубя, который словно появился из ниоткуда. Сделав несколько кругов вокруг башни, он исчез в оконном проеме спальни принцессы. Буквально через пару минут стражники уже открывали дверь в спальню. Ворвавшись внутрь, они обнаружили спавшую на кровати принцессу и того самого голубя, спокойно сидевшего на подоконнике. Рядом с ним лежала пара лепестков алых роз. Один из стражников резко бросился в сторону окна, но все, что ему удалось, это лишь спугнуть голубя и опрокинуть со стола металлическую тарелку, разбудив тем самым Патрицию:

– Убирайтесь вон, королевские крысы, – прокричала она слабым голосом. – Оставьте нас наконец-то уже в покое!

Узнав о случившемся, король приказал приставить к башне своего лучшего лучника и, когда в следующий раз голубь осмелится навестить принцессу, незамедлительно его убить.

Он появился на седьмой день заточения Патриции. Немного покружил над башней и вновь исчез в оконном проеме ее спальни.

– Чего же ты не выстрелил, дурень! – упрекнул стражник стоявшего рядом с ним лучника.

– Пусть еще немного насладиться последним деньком своей жизни, – ухмыляясь, произнес лучник, со всей силой натягивая тетиву.

Через несколько минут из окна вылетел голубь. В этот самый момент, пронзительный свист стрелы нарушил утреннюю тишину…

– Попал! – радостно прокричал стражник, бросившись к предполагаемому месту падения смертельно раненной птицы.

Лучник оставался стоять на месте, словно успел прирасти к клочку земли под собой. Он слишком поздно смог разглядел, что убил абсолютно другого голубя: «Это же голубка», – произнес он еле слышно. Тот, за кем он охотился, появился перед его взором буквально через несколько секунд. Дрожащие от волнения руки не позволили лучнику завершить свою кровавую миссию палача. Голубь еще некоторое время кружил над башней в надежде на то, что его голубка найдет в себе силы и поднимется к нему в небо. Но его ожидания были напрасны. Он исчез также незаметно, как и появился. Оторвавшееся от него белоснежное перо медленно опустилось на бездыханно лежащее на земле тело Патриции…

– …Король казнил всех участников той утренней трагедии, а саму башню приказал сравнять с землей, – продолжал Данил свой рассказ, так и не притронувшись к еде. – Спустя сотню лет на ее месте был построен этот самый отель.

Данил ненадолго прервался, чтобы перелить в бокал остатки вина из стоявшей на столе бутылки. Он сделал несколько небольших глотков, дабы промочить горло и, слегка наклонившись вперед, продолжил мистическим голосом:

– С тех самых пор призрак Антонио посещает этот отель в образе того самого голубя, пытаясь найти свою возлюбленную, – Данил сделал паузу и огляделся по сторонам, словно хотел убедиться в том, что их никто не подслушивает, после чего продолжил. – Он выбирает среди постояльцев самых красивых и одиноких девушек. Оставляя в окнах их спален все то же самое, что когда-то оставлял для своей Патриции: хлебные крошки, пару лепестков алых роз и белоснежное перо. Говорят, что на седьмой день после его появления все девушки, которым он оставлял подарки, бесследно исчезали… И никто их больше никогда не видел.