Ваня пришел на следующий день, обещали разврат, небольшая словесная перепалка, его загипнотизировали, позвали Тамбурина, тот осмотрел человека, даром что коллектор, узнал о его грехе, других темных делишках, раздумав о пользе убийства в сердце не хотя ничего плохого спустил курок, Ваня упал и покинул бренное тело, грешную землю, тихий двор, надеясь что придет Женя и отплатит, Женя заставил себя уважать через три дня притащив приятный прут, но поединок не получился по-рыцарски, Правила подготовил майя-гири, нанес с отрывом головы, Женя страшно упал, видно захочет поквитаться, не было идей, что он станет здесь чужим своей жизни, у него никого нет, одни долги, еще пять клиентов, пришлось бить камнем, ломая в сердце ребра, Женя не сдавался и получил агонию, совершенно не приятное зрелище, ничего нового затем с месяц, после пришли их друзья Колбас и Щи, они стали сильнее в своих глазах, когда почти убили Правила, спас неравнодушный прохожий, двор оценил его крик, никто не появился, но стало ясно что они могут проиграть, Правила вытащил пистолет, застрелил Колбаса, держа Щи на мушке порекомендовал не делать ситуацию такой, что все они подчистую в их профессии, Щи был хуже всех, человек неприятный, злой, пожаловался, но Тамбурин прибил его за один удар, так что больше не приходили взыскивать долги, что возмутило население, сплотило против Правила, пришлось вести разъяснительную работу, сожалеть, что коллекторы от десяти, злые черти, не боятся божьей воли, стесняются подойти и спросить по-человечески, Саша шел к Хаджи чтобы забрать яйца, свежие, сочные после недолгой жарки, Шоу видел их со стороны, жарил на солнце слегка обгоревшие плечи, шел снег, не было видно и маленького просвета между низкими тучами, некстати извиняясь, Хаджи ждал гнева небеса за свои злодеяния, им было плохо видно что будет дальше, будущее пустынно и мешает развитию, но не все хотели секса между новым поколением, что мешало культурному развитию, легкие были против табака, но люди боялись и вздохнуть в обществе, хотели стать сильнее, росли, а эти яйца стали залогом заработка, неплохой прибавкой, Шаль был против поражения среди сражения за нравственность, если вбивать колья промеж груди, можно потерять расположение вампира, не все боялись за сексуальность невысоких юбок, если не стать собой среди заводчан, там на станках, бились за результат простые люди, а здесь лежал мертвый коллектор, возбуждая низ района, его не убирали, тело не остывало, полуденно точно билось сердце, человек плакал, молил, умолял отпустить с того света, но были глухи к его жалобам ангелы, у них были друзья, пришли с пистолетами, Тамбурин из автомата пустил над головами красивую очередь, Саша не стал сопротивляться, оставил на себе ту же одежду, она гипила, вызывала негатив, ставила на общее обозрение мускулы, было жарко, но не интересно в данной футболке, что не взять с собой в поход, кроме воды, в боязни заражения через чудесные чистые ручьи, им бы дать шанс исправиться, но это не входило в планы, если не человек боится злобы зависти, то его окружение мечтает стать выше обывателей, став накоротке с врагами через горящие трубы после соленых озер, несших приятную пряную волну, день не давал шансов отпраздновать, столько охотников за охотниками за долгами, им невдомек остаться наедине с милашкой и отдаться воле сильных чувств, ничего не представивших для жизни кроме яркого счастья победы, знание в силе нечастых дней зноя, совсем уведшего от жары к приятному холоду осени, когда все прилягут на скамейках, жалея что не так освежает терпкое русское пиво, не дает и хмеля, но в солоде есть прикол, над телами коллекторов трудились веселые медики, им не светило что-либо сделать кроме отдаться на волю случая, на порывах весел звереть в ожидания дня тяжелого после торжества чувства справедливости в не со своим полом, когда раздадутся последние удары о гонг, возвещающий вечернюю молитву, люди сядут посудачить о мирском, коллекторах, их тяжелой работе, нерасторопных должниках, приятных моментах в отношениях с населением, люди многое понимают, но боятся спросить, чтобы не стать старше.

Хаджи опять шел по улице, было сложно спросить кто он, где находится, зачем его взяли собой, слышались выстрелы, это гремели бандиты, сочные приятные губы негритянки целовали его напарника, тот хотел сбежать от него еще в молодости, когда солнце садилось за горизонт ярким всполохом пламени, алея приятно, в нетерпении человека ждущего своего часа на посту перебирая четки в которых не было видно посвящения или отказа от сдачи мира кому-то сильнее, чем человек, оставивший в прошлом не самые лучшие поступки, всем было ясно что неприятие стало чем-либо более сильным, нежели душа сложная, точно враг, и золотая подобно восходу над безбрежностью океана, Шаль стал бояться когда они вышли к людям, завязался спор, где эти, что сбежали, село на ушах, нечестивца можно бросить в пекло и оставить там гореть за грехи, люди уже уехали, а их поезд продолжать гудеть, пропуская станции, на которых было написано разное, но не все боялись что надписи станут против человека, бывшего одним и довольного происходящим, не ставя во главу угла законодательные препоны, они ждали ярости и мечты своей рассуждения, не все подчинялись доброте зла, жались друг к другу в ожидании чудесного превращения человека в нечто неземное, бывшее более чем мечтой, многие люди не ценят честность, таков Хаджи, бывший собой не более чем минуту назад, и ставший человеком для всех много более важным, чем предполагал, борясь за ценности означенные в начале спора, люди показали спину, руки, им не стала по себестоимости продажа металла, надо его кроить, а то не хватает денег, но не в интересах узкоправящей элиты, забившей в угол поставленным за огрехи одноклассником, заметившим стаю ворон на противоположной башне, когда мир бил в себя, жизнь приняла на себя остаток тепла и счастья за свиней на тарелках, под столами трудились секретарши, ждущие скрипа перьев, чтобы снова ввели перо и чернильницы, набирать сотрудников для работы в бухгалтерии, там недостача, все время нечем поживиться, деньги общие, а печаль сыта по горло мясом человека, взыгравшим на сне и оставившем в разных подушках секс и блеск мира, причина играла против сбоя машин, в них все совершенно, но зеркала, и антенны редки, радио транслировало приятные голоса, там шла передача о свободе, но все хотели секса под них, и развлекались тем что били в ладоши по чакрам, заснувшим в ходе вчерашнего телевизора и сейчас голодным по человеческим организациям против союза за права человека труда, коллектора боялись пошевелиться в морге, один встал, совершенно синий, больной, прибил второго насовсем, сбежал, водка, пиво, право первой ночи, мечта бояться своей участи была истреблена за счастье тяжелой недели, одни поручения сбивали другие, там снова раздавались возгласы о прощении, стоянии на коленях, мечте забыться и бояться себя самого в другой мечте, бывшей машине не своей для себя, когда несли шины, где найти знак что оставит в прошлом километры добротного дня, сны и мечты о мечтах в фантазии сняли с себя жизнь подобно летнему сарафанчику под игру лодочек, жизнь гремела своим джазом, апробировала для себя секс и печаль для новых свершений, они ценили будущее, особенно Шаль, а Хаджи боялся его, теперь неизвестно кто совсем умер, для сбежавшего из цепких лап смерти, уже и пес Харона был рядом, простирались просторы Аида, а там Персефона томила бездействием после бурной и шаловливой ночи, перешедшей в похмельное утро, приятный морс в компоте, немного свежих ягод, они стали дороже, деньги на рост овощей выделялись нешуточные, но не было желания бояться за витамины в детях, знание рискует уничтожить силу противодействия со стороны власти общества, этого социума, давшего начало разделению на коллективы и индивидов, отличное рабовладение стало для коллектора Хаджи стартом для открытия фирмы, где деньги были ценой всего сущего, ставили их выше, затем похлопывали по карманам слезой, бросая наркотики, что помогали отмазываться перед людьми бывшими за все ответе, некто похлопал его плечу, стал один на один с системой ценностей и ориентация человека в пространстве сменилась на временной континуум, бывший причиной ценностей в мечтах, затем боли от утраты любви в ходе войны за жителей, простых селян, когда появилась возможность вытянуть ногу в школьном будто коридоре, не идет директор, нет на ветках ворон, тихо, начнется ливень, затем на стене выступит мокрота, станет уютно, и там пройдут дни и ночи до получения среднего образования.