Хаджи забыл свое имя, род занятий, что делал в жизни, стремился стать хорошим, но не понимал зачем ему деньги, они тяготили, бесили, вызывали сонливость, Хаджи видел перед глазами другой цвет, не было понятно, что заставит изменить жене, Иштван переживал о своем, пыталась найти в розах шипы, ветки под листьями были мокрые, юная роса, было приятно принести мужу вместе вареньем свежие сочные листья роз, упала к нему на колени, повела речь о том, что стало плохо, нежность была принята за ласку обольщения, раздались вширь, потом забыли о себе, стали людьми с большой буквы, ездили на юг отдыхать, забыли что меняет разное в людях, в том числе долгий путь от чувств к заботе и ярости победы, в прошлом взыскивал успешно, все кланяются, извиняются, боятся сдать назад, но человеческое не дает очнуться от заботы, ранние долго сборы, хотели взять денег на счастье, но не стали бороться с неизбежными последствиями, хватило и счастья для мира, чтобы избежать столкновения, Хаджи переживал о Хароне, его собаке, что они делают среди лугов, грозят разобраться с небольшим числом тех, кто бьется в припадках, точно отпоить мертвого, оставить в прошлом несчастье, что мешало быть собой в объятиях любимой, среди приятного счастья разноголосья колоски живые в которых нет ничего чтобы напиться, звали на ужин, теплую еду, приятную на вкус и ощупь, если представить что ешь руками точно индус, Тамбурин предлагал найти других, чтобы люди не были друг другу должны, печально хмурясь, что симпатия к негодяям исчезла, почему они приходят и добиваются своей цели, все равны перед пистолетом, говорит культура, идти прочь по проселочной дороге, избегая неторопливых взглядов людей, что не могут приятно напиться, мешает работа, ждут результата от победы в ярости и захвата тяжелого гнета рабства в котором нет иллюзий и до счастья рукой подать, схватить за руку и биться в негодовании, где все прошло через драмы и сарказм, сами могли забыть что останется после человека в зле и яром счастье продолжая нечестно улыбаться и злить прохожих, поглощенных политическими беседами, в беседках кавалеры против кабальеро в штанах, упруго перекидывают бокалы с плохим игристым, просто звать с собой и кричать всем – помогите, молчит Италия, Флоренция, Сицилия, там мафия взяла верх над прихожанами деревянных церквей, люди рыдают, боясь пойти к сеньору и заявить свое мнение – что не прав человек, боясь сдаться и отклонить прошение о помиловании, секира короля не станет поперек револьверу графа, а рапиры маркиза будут уместны в свою очередь обрекая князя на царство вечное, что им дадут эти скромные пожертвования милых селян, больных и оптимально игривых, в флирте ставших добротой и злобой на грани поражения диктуя новые причины в виде команд и барсеткой отбиваясь от доброты и удали крестьян, что они забыли в мире, занятом не своими друзьями, праздники редки, референции бьют против лоска, а там нечего терять в городском безумии, толпа ищет глаза, но холод и суровая нежность, гремит слава достойных свершений, можно пожертвовать на новые инициативы, но не все боятся радости победоносного счастья и отказа от сражения за цель жизни – все меняется, летят сны в ночном мире, сходится чертополох над спинами, хотя он ниже колен, можно преклонить перед баем, снять крест, повесить перед омовением на торчащий сук, выбесить свое я, рискнуть с пару разу, хотеть разбить сердце перед взором надменной любимой, пройти до околицы, вывесить там флагшток, здесь пойдет торговля без лицензии, рядом возьмут свое скоморохи, подождать минут десять – хорошее время, чтобы сдать назад, после ловить любопытные взгляды, чем занимаешься, почему бояться, призывают к ответу, снимают для газет, в первых заголовках читать свое имя, лишать счастья пропойцу, что боится в свою очередь очереди за бутылкой, потерявшей ценность первоочередного глотка в отношении воды, что бьет ключом в грозовых лесах, где нет строителей капитализма, а находят чудеса молодцы добрые со сбитой фигурой, речь течет плавно и обгоняет фургон за фургоном некстати явившаяся изморозь на стекле машин, пролетающих конец всех ограничений, лето ждет зиму, словно соловей боя с любимой, отношения полов и миражи апокалипсиса, когда начнутся экономические проблемы, о чем придется говорить открыто, вслух, без тени самодовольство и любоваться закатом на рубеже сезонов, в квартальной отчетности укорять директора завода, он бьет себя по карманам, полным денег.
Коллектор Евстафий знал погибших отлично, горечь разъедала его тело, меняла сознания, бесило дни напролет чувство ностальгии, не было и дня чтобы стать себе равным, выйти из совести в прошлое, где зажечь огни на фонарях на час позже намеченного срока, если перестать обещать неизбежное можно изменить будущее, в чем нет сомнения, Евстафий прошел через долгие тяжелые месяцы огня, когда фронт был близко, теперь данные села были целиком должны, не было и человека, чтобы сказать, извините, что значит просить прощения перед скоплением людей, негде взять деньги на борьбу с инакомыслием, человечество станет свободным и добьется результата в любом случае, когда люди перестанут бесить конкурентов, ставших людьми в полном смысле без слова, рискующих потерять свое лицо в потоке машин и глаз навстречу, когда двигатель заглох и раздались недовольные возгласы, кто-то грозил кулаком, другие ждали сигнала светофора, дни тянулись за рулем, остатки огней на плечах, и тяжелые будни Евстафия, похмелье с бодуна, отказ от работы, придти к знакомым, выпить по рюмашке, ставшей традицией перед балами, дамы летели в длиннополых платьях, счастье горело в глазах, зло и нетерпеливо, раздражая перед концом дня, и ставленники всевышнего просили пощады, отказывая себе в удовольствии биться на потеху людям зла, ставших против себя в конце времени, стали считать по домам, кто сдал, другие не платят, работа самая потная, тяжелая, постоянно секс, мир плывет и бежит река, водная гладь ярко светит для всех, кто торопливо спешит по набережной, вдруг пистолет в руке человека, не кошелек, он стреляет, попадает в воду, Евстафий уходит, не желая выслушивать о своей профессии, человек хороший попался, сдался, притом был против резко сдать обороты, можно посчитать бутылки, или пойти и договориться о своих премиальных, бросив на произвол бригаду, люди готовы за него биться за счастье, не миллионов, но тысяч в тугой мошне, кроме прочих иллюзий жизнь не самое тяжелое испытание, при самом ужасном исходе, словно евреи покидая недружелюбный Египет, или Антоний с Клеопатрой, должен был, другие случай бередили раны души, например, после означенного времени получить с целого племени индейцев, приятные люди, особенно их скво, нет ли надежды на то, чтобы добиться от руководства резервацией особого положения для скво, милые девушки не идут в сравнение с англичанками, что им дали за деньги непонятные в пиастрах, при данном положении вещей в воздухе тяжело их перемещать и оставить на откуп боссу бартер, когда меняют топор на воду, пусть и с градусом, но не сладкую медовуху вождя, напившегося по случаю приходу менял, и их роты, давшей начало практике взыскания долгов, все общее не касалось скво, они злили нечестивцев, продавших англичанам реликвии премии, например, магический жезл, которым вождь бил в землю и шел дождь, или наносила удары по неофитам обряда первой брачной ночи его спутница, богиня, сходившая с безоблачных небес, через яркие лучи солнца, бившие в спокойные глаза, Евстафия тогда звали иначе, очень по-английски, без особых причин он бесил сопровождение, отряд ополчения и ставших против них духов гор, бивших индейцев за отказ подчиняться более многочисленной нации, право силы, до того незыблемое, было поставлено под вопрос, что дать людям в их положении кроме сил и счастья решить вопрос, кто должник, где те деньги, что в прошлый раз были обмены на простые предметы культа, молитва богам не получалась у шамана, он злил этим, потом перестал покидать импровизированный шалаш на лето, замерз, когда морозы перелили через край судоходную в принципе реку, они стали бояться секса между членами одного племени и элитой другого, те приходили на ловлю диких свиней, но их смущала сексуальность их скво, в том племени было меньше женщин, чем мужчин, проблема не раз обсуждалась, но о ней забывали под красотой бирюзы неба, горизонт садился, вбивал клинья между родными братьями, и война стал неизбежной, когда пришли англичане, забили в угол жилой улицы тотемный столб и призвали к молитве, не давшей сил снова, точно дни без воды весенней засухой, или поимка пионеров с алмазами, прочный материал которых пригодился для копий, сломанные судьбы и потерянная вера, обруганные женщины и их мужья без денег и средств к существованию, Евстафий жалел несчастных, но без особых похвал отпускал вернувшим долги грехи в голове.
